— Ты сможешь отправиться отсюда, куда захочешь, — сказала она. — Но сначала я расскажу тебе свою историю.

— Видит бог, я очень ценю хорошие истории, — сказал я. — Но тебе-то это зачем?

Она пожала плечами и по ее лицу проскользнула гримаса боли.

— Не знаю, — сказала я. — Наверное, я хочу, чтобы кто-нибудь узнал причины всего этого. Возможно, ты сможешь сделать из нее пристойный роман. Ну, или хотя бы не самый отстойный. Возможно, если ты опубликуешь его хотя бы в интернете, это причинит ТАКС и всей этой теневой бюрократии хоть какие-то неудобства. Я вижу тебя, Ричард. Я вижу, что ты не боец. Но ты не в восторге от ТАКС, и это может быть твоим вкладом…

Она действительно меня видела.

Я не боец, никогда им не был, и надеялся, что смогу избежать этого и в дальнейшем. В жизни меня всегда привлекала роль наблюдателя. Ну и немного рассказчика, конечно.

— Текст в обмен на освобождение от ТАКС, — сказала она. — По-моему, это честная сделка.

— Я ничего не обещаю, — сказал я. — Кроме того, что я постараюсь. Приложу все усилия.

— Этого достаточно, — сказала она. — Ты будешь делать заметки? Скажи, когда будешь готов.

— У меня отличная память, — сказал я. — Можешь начинать прямо сейчас.

— Отлично, — кивнула она. — Мое обычное утро начинается со свежего кофе и свежего трупа, и это утро тоже не стало исключением…

***

Мы дважды прерывались, чтобы я снова выписал нам «охранную грамоту», обновляя купол непроницаемости, созданный при помощи моего (таланта? гения? это все вычеркнуть)… моей обретенной в новом мире способности. Купол, оберегающий нас от агентов ТАКС, которые собрались снаружи, чтобы разобраться с двумя особо ценными сотрудниками, решившими не продлевать свои контракты. Если подойти к окну, то можно было увидеть, как они толпились за деревьями, там были люди, машины, тяжелая техника. Кажется, я даже видел танк.

Во время этих пауз она бродила по дому, стаскивая в гостиную все оружие, которое смогла найти, и скоро у нее скопилась весьма впечатляющая коллекция.

Я заметил, что она часто говорила про везение, про то, что не понимает причины своей привлекательности для мужчин, но я уже видел, что везение тут было совсем ни при чем. Просто у нее не было возможности посмотреть со стороны.

И вполне вероятно, что она бы тоже не смогла заметить того, что увидел я. Я ведь был пьян. Я ведь все еще удерживался на той замечательной грани, где ты уже понимаешь все об этом мире, но тебя от него еще не тошнит. Если бы я выпил чуть больше или чуть меньше, я тоже мог бы не заметить этого феномена.

Она была слишком яркой, слишком выпуклой, слишком объемной и слишком вещественной для этого странного мира, состоящего из обрывков чужих сюжетов. Она была реальнее самой реальности. На нее не просто хотелось смотреть, от нее невозможно было отвести взгляда…

Ладно, сейчас не об этом.

Она закончила, и хотя у нас в запасе оставалось еще пятнадцать минут, я обновил табличку «не беспокоить», вывешенную на входной двери.

— Я напишу роман, — пообещал я. — Конечно, это займет какое-то время. Месяца два-три, а скорее даже, пять-шесть, так что заканчивать мне придется на Аляске.

— Постарайся, чтобы за это время ТАКС до тебя не добралось, — сказала она.

На самом деле, я не собирался на Аляску. Я не люблю холод, и всегда предпочитал места потеплее. Я не говорил ей, куда отправлюсь, потому что… так было безопаснее. Впрочем, она видела, что я вру, и ничего не имела против.

Потому что во всем остальном я говорил правду.

— На этот счет ты можешь быть спокойна.

— Можешь начать выписывать себе билет отсюда, — сказала она. — А пока ты будешь писать, я изложу тебе свою вторую просьбу.

— О, — сказал я. — Что за просьба?

— Мне нужно чудо, — сказала она.

— Насколько большое чудо?

— Не слишком большое и вполне посильное, — сказала она, и впервые за время рассказа ее голос предательски дрогнул, и я понял, ради чего на самом деле она сюда приходила. — Мне нужно, чтобы ты помог Реджи. Он в этой истории вообще ни при чем и пострадал только из-за меня. Я совершила много ошибок, но он ни в одной из них не виноват, и пострадал только потому, что оказался слишком близко. Врачи, его сестры… они не могут ему помочь. И, наверное, это единственная вещь, которую я еще могу исправить. С твоей помощью, разумеется. Поскольку на данный момент он все еще жив, твое правило пятидесяти восьми минут на него не распространяется. Просто сделай так, чтобы он вышел из комы. Сделаешь?

Я немного подумал и решил, что могу. По крайней мере, попытаюсь.

Она правильно расценила мой кивок.

— Только с этим не тяни, — попросила она. — Сделай до того, как доберешься до своей Аляски.

— Конечно, — сказал я. — Сделаю сегодня же.

— И не вставляй этот эпизод в книгу.

— Не буду, — соврал я.

— Ладно, как знаешь…

Она как-то неловко повернулась на стуле и ее лицо скривилось от боли. Я уже почти закончил работу над своим пропуском на свободу, осталось дописать только пару слов и поставить точку, после которой, все обычно и происходит, и тут мой взгляд упал на пачку бумаги, которую она принесла.

Директор Доу выстрелил в нее три раза, и в бронежилете было три входных отверстия. А из пачки она извлекла только две пули…

— Ты ранена, — сказал я.

— Ерунда, — отмахнулась она. — Царапина.

— Я ведь не смогу взять тебя с собой, — сказал я. — Ты — Цензор, и значит, на тебя мои способности не распространяются… Я ничего не могу сделать лично для тебя.

— Я и не собиралась просить тебя о чем-то подобном, — сказала она и посмотрела на собранный в доме арсенал. — Я останусь здесь и встречусь с последствиями тех решений, которые я принимала.

— И что ты будешь делать после того, как у тебя закончатся патроны?

Она подняла правую руку, и топор, до этого лежащий на ковре, оказался у нее в ладони, и ее пальцы крепко сжали рукоять. Тьма, сгустившаяся под потолком гостиной после того, как почти погас камин, соткалась в черную птицу, и большой ворон мягко опустился на ее плечо.

— После того, как у меня закончатся патроны, — хищная улыбка исказила губы той, что была известна мне, как Роберта Кэррингтон. Она выдержала короткую паузу, и это дало мне понять, что фразу начинала произносить сержант городской полиции, а закончила — рожденная в мирах бесконечных сражений Дщерь Мести и Войны. — Мои враги познают ужас и поражение, ибо я устрою им настоящую Ночь Черепов.