В это время доктор подошел к нам и Селим принес мне мою винчестерскую винтовку с полным магазином патронов. Доктор спокойно спросил в чем дело и получил в ответ от вожатых Уджиджи что туземцы желают, чтобы мы покинули их страну, так как они находятся во вражде с арабами, потому что старший сын султана большого соседнего о-ва Музуми был убит в Уджиджи балучем, по имени Хамис, за то, что молодой человек осмелился заглянуть в его гарем, после чего мир между арабами и вашензи был нарушен.

Посоветовавшись с вожатыми, мы с доктором пришли к заключению, что гораздо благоразумнее попытаться умиротворить султана подарком, чем обижаться поступками пьяного молодого человека. В своем безумии он пытался ударить одного из моих людей маленьким топором, который держал в руках. Это было принято за объявление враждебных действий, и солдаты готовы уже были начать битву; однако не было никакой надобности вступать в бой с пьяною толпою, которую мы могли в минуту рассеять одними револьверами, если бы пожелали того.

Доктор, положивши свое оружие, сказал им, что он не мгванец и не араб, а белый; что ни арабы, ни вингванцы не бывают такого цвета; что мы белые, совершенно отличные от всех племен, каких им приходилось видеть; что ни один черный никогда не потерпел обиды от белого. Эти слова произвели, по-видимому, сильное впечатление, так как, после небольших отговорок, пьяный молодой человек и его не менее пьяный батюшка согласились усесться и поговорить спокойно. В своей беседе с нами они весьма часто упоминали о Момбо, сыне Кизесы, султана Музиму, который был бесчеловечно убит. «Да, бесчеловечно убит!» восклицали они много раз на своем родном языке, сопровождая свои слова мимическим изображением смерти несчастного юноши.

Ливингстон продолжал говорить с ним кротким, отеческим тоном, и их громкие восклицания против жестокости арабов готовы были умолкнуть, когда старый султан вскочил и в волнения стал ходить взад и вперед; при одном из своих поворотов он умышленно ударил себя в ногу острым концом своего копья и затем закричал, что вангванец ранил его.

При этом крике половина толпы быстро бросилась бежать, но одна из женщин, несшая в руках большую палку с ящерицею, вырезанною на конце, начала бранить султана с таким усердием, какое только позволял ее проворный язык, и обвиняла его в том, что он желал, чтоб их всех перебили; другая из женщин присоединилась к ней, советуя ему быть смирным и принять подарок, предлагаемый нами.

Но очевидно, немногого не доставало, чтобы все люди, присутствующие в этой маленькой долине, вступили в кровавый бой. Терпеливое и кроткое обращение более чем что-либо другое заставляло людей забывать о кровопролитии даже в ту минуту, когда было всего менее надежды на дружественное примирение; наконец, нам удалось приобрести перевес, и султан с своим сыном весело отправились назад.

Пока доктор разговаривал с ними и старался утишать их свирепость, я успел снять палатки, стащить на воду лодки и перенести на них груз, и когда переговоры окончились мирно, я попросил доктора прыгнуть в бот, так как видимое примирение было лишь затишьем перед бурею; кроме того, говорил я, на боте есть два или три труса, которые в случае нового нападения не постыдятся покинуть нас.

Часа в четыре с половиной пополудни мы начали переправляться через озеро от мысы Лувумбы: в 8 часов пополудни мы завидели мыс Панца, составляющий северную оконечность острова Музиму, в 6 часов утра мы были на юг от Бикари, плывя к Мукунгу в Урунди, куда и прибыли в 10 часов утра. Мы употребили 17 1/2 часов, для переправы через озеро, которое, принимая 2 мили хода в час, может быть принято 35 миль в ширину по прямому направлению и немного более 43-х миль от мыса Лувумбы.

11-го декабря, после семичасового плаванья, мы снова прибыли в живописную Засси; 12-го достигли прелестной Ниазангской бухты, а в 11 часов утра обогнули Бангве и увидели пред собою Уджиджи.

Мы вошли в гавань весьма тихо, без обычной стрельбы, так как у нас ощущался недостаток в порохе и пулях.

Когда мы высадились на берег, то арабские вельможи и наши солдаты вышли к берегу, чтобы приветствовать нас.

Мабруки имел весьма многое рассказать нам о том, что случилось во время нашего отсутствия. Этот верный человек, попечению которого мы оставили дом Ливингстона, исполнил свою обязанность в высшей степени добросовестно. Калулу ошпарился и имел еще на спине страшный ряд язв. Мабруки заковал Марору в цепи за то, что тот ранил одного из ослов. Билали, трусливый заика и хвастун, произвел беспорядки на площади, за что Мабруки сильно побил его палкой. Но всего радостнее было письмо, помеченное 11-м июня, полученное мною от американского консула в Занзибаре и содержавшее в себе телеграммы из Парижа от 22-го апреля того же года! Бедный Ливингстон воскликнул: «А ко мне нет ничего! Как приятно иметь истинного и верного друга!»

Наше путешествие по Танганике продолжалось 28 дней, в течение которых мы проплыли более 300 миль водою.

Теперь в отдельной главе, специально посвященной этому предмету, мы расскажем новые факты, открытые нами с тех пор, как мы покинули Уианцы или Мадунга Мкали и относящиеся к областям: Униамвези. Укононго, Укавенди, Увинце, Угге, Укаранге, Уджиджи, Урунди, Усове, Укарамбе, Угоме, Угугге, Вуе и Маниуиеме.

Первая область, встреченная нами, была Униамвези, которую по туземному произношению следует произносить — У-ниа-мвези. Мнение мое о точном значении этого слова не сходится ни с одним из мнений моих предшественников. Крапф и Ребман, которым человечество обязано тем, что они первые заставили обратить внимание на внутренность восточной Африки, переводят слово Униамвези — «страна луны» — причем у всегда означает страна, миа означает родительный падеж, мвези же — луна. Ученый капитан Буртон склоняется, по-видимому, к тому же мнению, тогда как Спик с некоторой нерешительностыо принимает это толкование. Отдавая должную дань уважения более обширным сведениям их об Африке, я напомню всем, интересующимся разбором этих тонкостей, что они переводят с кисавагилийского языка название, данное на языке виниамвези. На языке кисавагили страна называлась бы Умвези, если бы означала страну луны. Униамвези — слово взятое из языка киниамвезсцев и не может быть объясняемо на основании одного случайного сходства с известным кисавагилийским словом мвези, означающим луна. Если же обратиться к языку кисавагили, то последним двум слогам можно придать совершенно другой смысл, потому что на языке кисавагили мвези означает не только луна, но и вор.

Капитан Буртон говорит, что м-р Дебру Кули переводит Униамвези, выговориваемое им Леомвези, словами — владыка вселенной. Я предпочитаю толкование м-ра Кули толкованию капитана Буртона, однако позволяю себе не соглашаться и с м-ром Кули в точном переводе этого названия. Насколько мог узнать я от ваниамвези и арабов, знакомых с мудростью страны, в области Укалаганца, как туземцы первоначально называли страну и как она до сих пор известна между западными племенами, царствовал некогда король по имени Мвези, владевший всей страной от Уианцы до Увинца. Он был величайший из всех тогдашних царей: никто не мог устоять против него в бою, никто не превосходил его премудростью. Но по смерти этого великого царя сыновья его стали воевать между собою из-за верховной власти, и мало-помалу после многочисленных войн, захваченные сыновьями области стали называться отдельными именами в отличие от центральной и наибольшей части области, носящей и до сих пор старое название Укалаганцы. Но мало-помалу жители, населявшие Укалаганцу и признавшие над собою власть наследника, назначенного старым царем Мвези, стали называться детьми Мвези; страна же их получила название Униамвези, подобно тому, как другие страны называются Кононго, Сагаци, Гунда, Симбири и т.д. Для подтверждения своего мнения, основанного на предании, рассказанном мне старым старшиною деревни Масанги, лежащей на пути к Мфуто, я приведу, что теперешний король Урунди называется Мвези, а также и тут общеизвестный факт, что название почти всякой африканской деревни происходит попросту от имени какого-нибудь предводителя, живого или умершего. Примеры тому деревня Лиссонги, известная от Квигара до Багамойо по имени ее теперешнего старшины Кадетамара; Капитан Буртон сам может подтвердить это, потому что на карте своей он назвал ее Кадетамарою. Старая область Ниамбва в Угого почти потеряла свое прежнее название и гораздо более известна под именем Пембера Перег, как называется ее старый султан. Мрера в Укононго есть имя предводителя, тогда как древнее название области есть Козера. «Мбого» или «Буйвол» также придал свое имя большой населенной области в Укононго; далее идет Пумбуру, имя предводителя Манунди в Усове. Уганда почти уступает место знаменитому имени короля Мтезы; и несколько лет спустя, быть может, не более десятка, будущие путешественники услышат от арабов о великой области, называемой Униамтезе, или Умтеза. Нет; я решительно не согласен переводить Униамвези поэтическим «Земля луны» или же неблагозвучным «Земля воров»; Униамвези попросту значит «земля Мвези».