(ИЗВЛЕЧЕНИЕ.)
Доктор Кирк графу Гренвилю (получено июля 22).
Занзибар, мая 18-го 1872 г.
Честь имею довести до вашего сведения, что, узнав о том, что доктор Ливингстон находится в Унианиембэ, в расстоянии всего 30-ти дней пути от берега, в добром здоровье, со всеми необходимыми запасами и притом не намереваясь покинуть в настоящее время Африку, лейтенант Даусон, начальник экспедиции для отыскания и помощи Ливингстону, нашел, что услуги его в качестве гидрографа и искусного надзирателя сделались излишними. Сын доктора Ливингстона по-прежнему желал идти к своему отцу и следовать за ним, а лейтенант Генн, полагая, что при данных обстоятельствах едва ли будет похвально предоставить ему идти одному, принял начальство, после отказа лейтенанта Даусона. Миссионер м-р Нью, присоединившийся к экспедиции в качестве переводчика, также согласился отправиться с нею; но, когда экспедиция была уже готова к выступлению, он отказался на том основании, что, по зрелом размышлении, не мог принять второе место. Отказ его был тотчас принят. Лейтенант Генн, м-р отец Ливингстон и туземная стража отправились затем на материк Африки, где попечениями Даусона были уже собраны требуемые товары. Экспедиция была уже готова к выступлению и никогда, быть может, не была лучше снаряженной и более соответствующей своей цели экспедиции, как м-р Стэнли, корреспондент американской газеты, отправившийся вовнутрь страны год тому назад, прибыл в Багамойо. М-р Стэнли тотчас же принялся уверять лейтенанта Гена, что он получил письменное приказание от Ливингстона воротить назад всякую отправляющуюся на помощь к нему экспедицию, которую он встретит по дороге, и сообщил лейтенанту Генну, что присутствие его и его спутников будет служить только помехою, так как он (м-р Стэнли) получил собственное распоряжение доктора относительно отряда людей и некоторых предметов, в которых он еще нуждается. Возвратившись в Занзибар, где по содержанию официальных писем доктора Ливингстона увидел, что ему будет неприятно прибытие какой бы то ни было помощи иначе, как через м-ра Стэнли, его конфиденциального агента, лейтенант Генн, разумеется, отказался от начальствования; но так как м-р отец Ливингстона оставался при прежнем намерении идти к своему отцу вместе с людьми м-ра Стэнли, то все запасы экспедиции были переданы ему. М-р Стэнли не переставал требовать 500 ф., которые доктор Ливингстон в вышеприведенном письме приказывал мне передать ему. Я сообщил ему, что в то время у меня уже не было этой суммы, потому что вся она была несколько времени назад, по приказу вашему, передана экспедиции для поисков, и что вся ответственность за нее лежит на м-ре сыне Ливингстона. После этого м-р Стэнли взял у Ливингстона вексель на сумму в 500 ф. на Бомбей. Ливингстон-сын, прочитав письма своего отца, отказался сопровождать партию м-ра Стэнли. Он передал м-ру Стэнли все необходимые ему деньги и запасы, и караван его выступил в путь вчера. Я должен прибавить, так как в противном случае поведение мое может быть подвергнуто нареканиям, что м-р Стэнли, желая избегнуть порицания на случай, если караван его не достигнет во время до Унианиембэ, обратился ко мне с просьбою озаботиться их отправкою из Занзибара. Я тотчас же положительно отклонил его просьбу, сообщив ему, что после всего, сделанного и сказанного Ливингстоном, я могу действовать только в качестве официального лица, а не частного человека. М-р отец Ливингстон продал все излишние товары экспедиции и отдаст отчет королевскому географическому обществу.
Из вышеприведенного ясно, что доктор Ливингстон пишет формальную жалобу доктору Кирку и, разумеется, принужден обращаться к нему с официальным «милостивый государь».
Далее он переходит к изложению неудач различных караванов, посланных к нему из Занзибара, и в постскриптуме признается, что ему тяжело писать о таком неприятном предмете.
В письмах доктора Кирка, ясно показывающих, что жалобы задели его за живое, он приводит следующее обвинение против Ливингстона и меня:
1) Доктор Ливингстон тщательно воздерживался от малейших намеков, как на свои труды — в последние три года, когда он не давал о себе никакой вести, так и относительно планов будущих исследовании.
2) М-р Стэнли, получив специальные инструкции, ни одним словом не обнаруживал его будущих путей или планов.
3) Прежде написанные письма, содержавшие в себе некоторые известия, были уничтожены или потеряны.
4) М-р Стэнли принужден был заковывать своих людей в цепи для колодников, чтобы устранить те неудачи, от которых пострадал Ливингстон.
5) Доктор Ливингстон в собственноручном письме приказывает для той же цели (чтобы предотвратить неудачи) прислать ему такие же цепи для людей, отправленных к нему.
6) Тон официальных писем доктора Ливингстона невежлив, а инсинуация его относительно поведения доктора Кирка и м-ра Чурчиля не великодушна.
7) Он удивляется, что доктор Ливингстон, будучи облечен властью британского консула, чувствует себя не в силах положить конец убийствам, похищениям рабов и воровству, открыто производимым людьми Насики — британскими protegeés.
8) М-р Стэнли немедленно принялся уверять лейтенанта Гена, что у него есть письменные приказания Ливингстона воротить назад всякий караван, идущий к нему, который он встретит.
9) Из официальных писем доктора Ливингстона ясно, что ему будет неприятно прибытие какой бы то ни было помощи, иначе как через м-ра Стэнли, его конфиденциального агента.
10) М-р О. Ливингстон, прочитав письма своего отца, отказался сопровождать партию м-ра Стэнли и идти к своему отцу.
Так как доктор Ливингстон находится в отсутствии, а я могу отвечать на вышеприведенное обвинение так же точно, как если бы он был в Англии, и так как некоторые из этих обвинений касаются меня, то я считаю своим долгом возражать на них, как могу. Ответы мои будут расположены в том же порядке, как и обвинения.
1) Д-р Ливингстон вовсе не скрывал «тщательно» свои будущие планы или прошедшие труды. От времени до времени он писал письма — копии с которых я видел в его дневнике — говорившие об его открытиях.
2) М-р Стэнли никогда не получал ни от доктора Ливингстона, ни от м-ра Беннетта официальных инструкций скрывать пути или планы д-ра Ливингстона, доказательством чему служит то, что когда ко мне явился в Марсель корреспондент Daily Telegraph, то я немедленно дал ему их.
3) Письма с известиями от доктора Ливингстона к доктору Кирку и лорду Кларендону, написанные вскоре после прибытия его в Уджиджи, были посланы через курьера в Унианиембэ и получены Саидом бен Салимом. Они были впоследствии уничтожены или потеряны между Саидом бен Салимом в Унианиембэ и британским консульством в Занзибаре, когда я путешествовал с Ливингстоном от Уджиджи до Унианиембэ.
4) Я принужден был заковывать в цепи немногих непослушных и дезертиров, подвергавших экспедицию беспрерывной опасности своими бунтами и тем, что они бросали тюки на дороге.
5) Доктор Ливингстон по моему совету обещал попробовать нравственное действие цепи на непослушных и дезертирах, как делал это я. Некоторые наказания также необходимы в центральной Африке для неисправимых людей, как тюрьмы в цивилизованных странах.
6) Тон писем доктора Ливингстона нельзя назвать невежливым. Он никогда не имел в виду оскорбления — это было ничто иное как формальная жалоба.
7) Доктор Ливингстон, даже будучи облечен деспотическою и королевскою властью, оставался бы таким же бессильным, как и при своей консульской власти до тех пор, пока в руках его не было средств заставить исполнять свои приказания. Он не мог бы наказать смертью или тюремным заключением британских protegés, даже если бы он был вооружен всею властью всех цивилизованных народов, если бы только при этом у него не было средств заставить исполнять повеления этой верховной власти.
8) Советую читателю прочесть главу, названную прощальною.
9) Из официальных писем доктора Ливингстона к доктору Бирку не видно, чтобы ему была неприятна какая бы то ни было помощь, иначе как через м-ра Стэнли. Доктор Ливингстон не знал, что британская публика собирает средства, чтобы послать помощь ему. Не зная этого, он просил меня сделать для него все, что я мог; но люди и товары, нужные для него, были посланы ему из Занзибара исключительно на английские средства.
