— Рози, mi ángel(исп. мой ангел), — прохрипел я, поворачиваясь всем телом. Позволяя ей увидеть меня всего, потому что я был в ее власти. Мне даже не было стыдно, когда я сказал ей: — Вот что ты со мной делаешь.

Ее горло дернулось, и я увидел, как все ее тело отреагировало на это зрелище. На меня голого, гладящего себя под струей воды. Зеленый цвет в ее глазах потускнел. Она вся покрылась румянцем. Ее рот превратился в прекрасное «О», о котором я уже фантазировал. На моей коже, вокруг моей твердости, на моем рту.

Мой член стал тверже.

— Я не могу остановиться, — сказал я хриплым, отчаянным голосом, заставляя свою руку замедлиться.

Взгляд Рози встретился с моим.

— Не останавливайся, — этот заворожённый взгляд подтверждал, что она не была потрясена моим отсутствием контроля. Нисколько. Она была взволнована, польщена. Она нуждалась в этом. — Я услышала крик и подумала, что тебе больно.

Я прижался лбом к стеклянной двери душа, горький смешок сорвался с моих губ.

— Я мучаюсь от боли, ángel, — я оттолкнулся, выпрямляя спину, глядя ей прямо в глаза, устраивая шоу для нее, если это было то, чего она хотела. — Так сильно, что мне пришлось удовлетворять самого себя.

Она пошевелилась, ее взгляд вернулся к моей руке. Моему члену. И я стал поглаживать себя сильнее. Подводя себя все ближе и ближе к оргазму. Ее глаза опустились ниже, и я увидел шок и беспокойство в ее глазах, когда она заметила шрам на моем колене.

— Подними глаза, Рози, — приказал я. Я был готов взорваться, как проклятая бомба, и я хотел, чтобы она была со мной.

Она повиновалась. И вскоре ее рука рассеянно потянулась к груди, ладонь скользнула вниз и остановилась между грудей.

— Тебе нравится то, что ты видишь, Рози? — спросил я ее, восхищенный выражением блаженства на ее лице. — Тебе нравится видеть меня таким? Быть за это ответственной?

Она кивнула головой.

— Очень.

Блять.

— Рози, — процедил я сквозь зубы. — Рози. То, что я хочу тебе сказать. То, что хочу с тобой сделать.

Она сглотнула, и мы на долгое мгновение застыли во времени. Затем, медленно, очень медленно, она позволила ключам упасть на пол. Она распахнула пальто, обнажив клетчатую рубашку на пуговицах, которую я видел, как она надевала этим утром. Очень деликатно, как будто мы не торопились, и она не знала, что я вот-вот вылезу из кожи вон от чистого вожделения, она позволила своему пальто упасть на пол.

— Мы больше не играем в застенчивость. Расскажи мне все, — сказала она, встретившись со мной взглядом, который творил со мной безумные, сумасшедшие вещи. — Я хочу это услышать. Я хочу, чтобы ты наблюдал за мной так, как я наблюдаю за тобой.

Стон вырвался из моей груди, поднимаясь вверх по моему горлу и оставляя меня в порыве.

— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, как дразнить твое прекрасное тело так, как это сделал бы я? Хочешь устроить мне шоу и свести меня с ума так, как можешь только ты?

Она кивнула, ее глаза опустились на мой кулак и снова поднялись к моему лицу.

Я почувствовал, как скалю зубы, как зверь, который освобождается, вырывается и выскальзывает из поводка.

— Расстегни эту рубашку, — приказал я, и она так и сделала, сильно потянув за вырез своей рубашки. Так сильно, что две верхние пуговицы оторвались и упали на пол, обнажив хлопковый бюстгальтер. Я издал стон отчаяния при виде этого зрелища. — Верни руку к своей груди.

Она сделала это, и мой пульс ускорился, член запульсировал в моем кулаке.

Рози захныкала, сжимая свою грудь ладонями, не переставая смотреть на меня.

— Тебе тоже больно, Рози, — я выдохнул через нос, пробегаясь глазами по ее телу и упиваясь нуждающимися движениями, желая выбраться из этого душа. — Тебе больно, а мы не можем этого допустить.

Она кивнула, и я сглотнул, желая, чтобы это моя рука была на ее груди. Мои пальцы на ней. Мой язык на этом розовом соске, который мне нужно было увидеть.

Мой голос понизился, когда я заговорил дальше.

— Сними лифчик, — и превратился в не более чем хрип, когда я продолжил: — Дай мне посмотреть на тебя, preciosa.

Вид ее груди, когда она стояла там, тяжело дыша в полурасстегнутой рубашке, мог бы поставить меня на колени, но вместо этого он сломал что-то другое. Мою сдержанность держаться подальше. Держать себя в руках.

Стиснув зубы, я одной рукой открыл дверь душа, а другой дразнил свой член. Ее взгляд снова опустился, и она всхлипнула.

— Сделай так со своим соском, Рози. Ладонью, потом пальцами.

Рози сделала, как было велено, и снова застонала. Она на мгновение закрыла глаза только для того, чтобы снова открыть их и устремить на меня с голодом, который, как я знал, отражал тот, что был запечатлен на моем лице.

— Этого недостаточно, — проворчал я.

Я шагнул вперед, готовый выйти из этого душа и трахнуть ее на полу, как чертово животное, забыв все причины, по которым я не должен этого делать. Но Рози двинулась в это же время, отчаянная потребность изливалась из нее, когда она сбросила обувь и направилась в мою сторону, присоединяясь ко мне под струей воды, намочившей ее одежду. Ее ладонь легла мне на грудь, и у меня перед глазами вспыхнул красный цвет.

Одним быстрым движением я прижал ее спиной к скользкой плитке. Затем я наблюдал, как она расстегивала молнию на джинсах, обнажая белое кружево трусиков.

Рычание сорвалось с моих губ, и я инстинктивно сжал руку.

— Ты хочешь смотреть, Рози. Тогда ты можешь смотреть на меня вблизи, — выдохнул я, грубо двигая кулаком по моей пульсирующей длине. — Если хочешь, чтобы я направлял тебя, тогда просунь эти пальцы внутрь себя, пожалуйста. Пожалуйста. Скользи ими прежде, чем это сделаю я.

Повинуясь, она запустила руку в трусики. И, о, стон, сорвавшийся с ее губ, подвел меня так близко к оргазму, что я почувствовал, как с меня капает предэякулят.

— Подразни свой клитор, подразни его так, как это сделал бы я, — убеждал я ее, едва узнавая собственный голос, ее рука и моя рука настойчиво двигались. — Ah, preciosa, вот так.

Звук нашего дыхания заглушал воду, льющуюся на нас сверху, и я не мог удержаться от того, чтобы подойти ближе, я не мог удержаться от того, чтобы моя рука поднялась к ее шее, очень нежно сжав ее горло.

— Всё хорошо? — спросил я ее, очень внимательно наблюдая за ее лицом. — Скажи мне, если нет.

Она коротко кивнула, как будто не была способна на большее.

— Да. Боже мой, да.

Наши движения стали более быстрыми, более отчаянными, наши бедра двигались так, как будто мы трахали друг друга, а не наши собственные руки.

— Лукас? — у нее перехватило дыхание. — Я собираюсь кончить, о Боже. Я… Лукас.

Я прижался своими бедрами к ее бедрам, лишь слегка усилив давление своих пальцев на ее горле, сдерживая себя, пока она не кончит.

— Давай, Рози, — прорычал я, отпуская свой член и накрывая ее руку своей. — Как я фантазировал с Хэллоуина. Оседлай наши пальцы и кончи для меня.

Она кончила с громким стоном, как я и хотел, и на моих глазах ее веки затрепетали, а все тело задрожало. И когда ее рука обмякла от накатившей на нее волны удовольствия, я заменил ее своей рукой, доводя до оргазма.

Мой лоб прижался к ее лбу, и я подождал, пока она снова откроет глаза, чтобы возобновить своё собственные удовлетворение. Она облизнула приоткрытые губы, когда я толкнулся в свою руку, грубо, так грубо, как я никогда не делал, мой позвоночник напрягся, все внутри сжалось, доводя меня до предела.

— Вот что ты со мной делаешь, Рози.

Ее руки легли мне на плечи, переместились к грудным мышцам, ее ногти царапнули мою кожу вниз по животу.

Я с шипением выдохнул, отчаянно сжимая кулак, не осталось ничего, кроме потребности.

— Могу я кончить на тебя, Рози, ángel, пожалуйста?

— Да, — выдохнула она. — Да.

Рози задрала рубашку, расстегивая остальные пуговицы, и я еще раз погладил свой член, прежде чем кончить. С хриплым стоном я кончил на ее гладкую кожу, сжимая кулак до последней капли. Желая, чтобы я был внутри нее. Желая, чтобы это продолжалось часами, днями.