— Ладно, достаточно. Иди сюда, — сказал я, схватил ее за руку и закружил по кругу.
Рози вскрикнула, громко и звонко, а через секунду разразилась смехом.
Вот оно.
Потому что вот он, тот смех, которого я так жаждал.
Я покружил ее еще раз, ее тело начало медленно двигаться в ритм песни. И когда она снова оказалась лицом ко мне, на ее лице расплылась полноценная улыбка, и мне ничего не оставалось, кроме как ответить ей взаимностью.
Припев начался так, как будто мы хореографически его исполняли, и мы выкрикивали слова песни во всю мощь наших легких.
И точно так же, конечности Рози расслабились, глаза закрылись, и ее тело потерялось в хите семидесятых. Я держал одну из ее рук и смотрел, как она поет, как будто это никого не касается, так громко, что я мог слышать ее голос поверх музыки. И она не была хорошей певицей. И уж точно не из лучших.
Это не помешало мне взять ее за другую руку и закружить ее в другом круге. Мы кружились и кружились, пели и смеялись, возможно, слишком много раз, потому что на последнем витке Рози потеряла опору и спикировала прямо мне на грудь.
Наши тела столкнулись, моя рука обхватила ее талию. Наши взгляды встретились, груди вздымались в синхронном дыхании, когда мы смотрели друг на друга. Сладчайшая волна персиков окутала меня, заставив мои ноздри разгореться.
Мое горло сжалось, когда я начал замечать, как ее груди прижимаются к моей груди, двигаясь вверх и вниз с каждым вздохом. Одна из моих ног оказалась между ее ног, и каким-то образом, по базовому рефлексу, который я не мог контролировать, я притянул ее ближе. Плотнее прижал к себе. Наши бедра соприкасались, когда наши ноги еще больше переплетались.
Ее дыхание перехватило, и когда ее рот выпустил воздух, шаткий, качающийся, он пронёсся у меня по челюсти. Что-то внутри меня напряглось, затвердело.
Мои пальцы сомкнулись на ее талии. И я...
Пластинка заскребетала, резко остановив все.
— Лукас, — вздохнула Рози.
Моя рука удерживала ее там, где она была, прижатой ко мне, давая мне еще несколько секунд, чтобы... подумать. Мне нужно было подумать.
— Да?
— Музыка, — добавила она тихо, задыхаясь. — Она остановилась.
— Да.
— Это было...
Странный звук прервал ее слова.
Голова Рози выглянула из-за моего плеча, в направлении звука.
— Лукас? — громко прошептала она.
Я открыл рот, но звук стал громче, остановив мои слова.
— Что это? — спросила она сквозь царапанье. — Что это, черт возьми, такое?
Это был чертовски хороший вопрос.
Я развернул нас, теперь удерживая ее не только по одной причине.
Скрежетание продолжались, усиливаясь, и я сделал неуверенный шаг вперед.
— Pero qué cojones...(исп. что за хрень) — испанское ругательство вылетело из меня, когда я вытянул шею.
— О нет, — громко прошептала Рози. — Лина часто так говорит, когда что-то идет не так.
Я двинул нас вперед.
— Лукас, мне это не нравится. Что ты...
— Тише, — мягко сказал я ей. — Мне кажется, за проигрывателем что-то есть.
Около коробки послышался пронзительный визг, так что я заглянул во время... Ah, mierda(исп. чёрт)
— Хорошо, — я смягчил свой голос. — Я хочу, чтобы ты сохраняла спокойствие, Ро.
Потому что если это было то, в чем я был почти уверен, и Рози испугается...
Крик пронзил мои уши.
Ладно. Значит, она боялась.
— Лукас! — закричала Рози, подпрыгивая и умудряясь вскарабкаться по моему телу, как будто я был не более чем столб. — Крыса! Это крыса!? — рука опустилась мне на лицо, другая — на плечо. Одно из ее коленей достигло моей подмышки. — Нет, нет, нет, нет. Пожалуйста, скажи мне, что это не крыса!
Обхватив ее руками за талию, я пристроил ее вокруг себя так, чтобы ее ноги сомкнулись вокруг моих бедер.
— Я не собираюсь говорить тебе ничего из этого.
— Почему, черт возьми, нет?!
Усмехаясь, я положил руки на заднюю часть ее бедер и повернул нас так, чтобы она смотрела лицом в противоположную сторону.
— Потому что в квартире живет огромная крыса, и я не собираюсь тебе врать, Ро. Никогда.
Еще один крик.
Повернувшись, я изо всех сил старался отнести ее на другую сторону студии, пока она извивалась в моих руках и не оставила мне выбора, кроме как положить одну из моих ладоней на упругую и округлую попку, о которой я обещал себе не думать.
— Эй, Ро? — сказал я ей, сдерживая стон, когда она извивалась прямо напротив моей промежности. — Я собираюсь отнести тебя в безопасное место, хорошо? Но будет легче, если ты перестанешь двигаться. Пожалуйста.
Это, похоже, положило конец всем ее извиваниям, потому что она замерла в моих объятиях.
— О Боже, мне так жаль, Лукас, — она попыталась выпрыгнуть из моих объятий, но я не дал ей этого сделать. — Я слишком тяжелая? Я такая я дура. Позволь мне...
— Оставайся там, где ты есть, — сказал я ей, пронеся ее остаток пути, слегка прихрамывая, и очень осторожно усадил ее на стойку. — Все в порядке.
— Нет, не в порядке, — её выражение лица было раскаянным, страдальческим. — Я не должна была так на тебя набрасываться.
И все же, меня даже не волновало, что она так поступила. Мне было наплевать на то, что под ее весом слабые мышцы напряглись. Или о боли, которая будет мучить меня через несколько часов после нашего танцевального сеанса. Честно говоря, я устал обращать внимание на все это. Мне надоело, что из-за этой проклятой травмы я не могу делать все, что захочу.
Сглотнув, я ответил так, как только мог: — Не беспокойся об этом. Я ведь не беспокоюсь.
Она кивнула головой и в очередной раз шокировала меня тем, что не стала давить. Не подталкивала меня к разговору об этом. Вместо этого она понизила голос.
— Я боюсь грызунов, — она подняла обе ноги и поставила босые ступни на прилавок. — И теперь я не могу перестать думать об этом... — она задрожала, — этом существе, пожирающем мои пальцы.
Ее выражение лица выражало чистое отвращение, и это заставило меня улыбнуться.
— Оно не съест твои пальцы.
— Оно может, — шипела она.
— То есть, конечно, может. Но ты сейчас высоко. Здесь она тебя не достанет.
Рози застонала.
— Ты не делаешь лучше. Теперь мне будут сниться кошмары, Лукас. Нам придется спать с включенным светом, и, возможно, мне придется будить тебя, чтобы ты принес мне воды на прикроватную тумбочку, потому что я буду бояться, что что-то укусит меня за ноги, если я ступлю на пол. Ты сам роешь себе могилу, правда.
Я вздохнул, но это было больше для вида.
— Я сделаю это, если тебе это нужно. Вот кто я. Хороший сосед по комнате и еще лучший друг.
Губы Рози опустились, и она что-то пробормотала себе под нос.
— Теперь оставайся на месте, хорошо? — сказал я ей, пока она снова не потеряла дар речи. Затем я вернулся к проигрывателю, нашёл грызуна и, не без труда, сумел загнать его в угол и запихнуть обратно в пустую коробку с журналом, которая валялась рядом.
Когда все было готово, я взял в руки коробку с крысой и начал пробираться обратно к Рози.
Она остановила меня рукой.
— Не двигайся больше ни на шаг с этой штукой внутри, приятель.
— Приятель? Правда? — я притворился возмущенным. — Как насчет «О, Лукас, мой сексуальный и искусный рыцарь в сияющих доспехах»? Вот это прозвище мне подходит, и я могу с ним согласиться.
Она бросила угрожающий взгляд в мою сторону.
Прежде чем я успел что-то сказать, раздался стук в дверь.
— О Боже, — прошептала Рози. — Что, если это еще один из них?
— Ну, — сказал я, направляясь к входу. — Тогда, надеюсь, они принесли закуски.
Оставив взбешенную Рози на прилавке позади себя, я открыл дверь с коробкой под мышкой, и меня встретило лицо с чертами, в которых я узнал женщину намного старше себя.
— Привет, — сказала кареглазая женщина с одной из тех экстремальных стрижек, которые я видел вокруг. — Я дочь Адель, Алексия. Надеюсь, я не... — она запнулась, ее взгляд метнулся позади меня. — Надеюсь, я не помешала вам.
