— Хорошо, — я вздохнула, решив проигнорировать это. — Три... Два... Один... Толкайте!

И... штука не сдвинулась ни на дюйм.

В основном потому, что Адель потянула.

— Все в порядке, — сказала я, сдерживая разочарование в голосе. — Мы можем попробовать еще раз. Не забудьте подтолкнуть, хорошо? Проталкивайте его обратно внутрь.

Адель бросила на меня суровый взгляд.

— Не говори со мной таким тоном, дорогуша. Я знаю, что делаю.

Боже мой. У меня действительно не было на это времени.

Я одарила ее широкой улыбкой.

— Просто пытаюсь помочь, Адель.

— Пытается с этими руками-спагетти, — пробормотала она себе под нос.

Я поморщилась, посмотрев вниз на свои руки.

Мне кое-что пришло в голову.

— Адель, мы двигаемся сюда или...

— Давай попробуем еще раз, — она проигнорировала меня. — Сейчас.

Сомневаясь, стоит ли мне дальше расспрашивать ее, я упёрлась обеими руками в край.

Я посмотрела на нее, ожидая указаний, но выражение лица Адель изменилось. Кровь отхлынула от ее лица, кожа побледнела, а глаза стали стеклянными.

Я положила руку ей на плечо.

— Адель? Вы в порядке? Вам нужно присесть?

Женщина смотрела в пространство на протяжении, казалось, целой минуты, не реагируя ни на какие мои попытки сдвинуть ее с места или заставить придти в себя.

Меня охватила тревога.

Я не могла вернуть ее в квартиру, потому что вход был заблокирован диваном. Звать на помощь было бесполезно, ведь она не пострадала. Она была просто... не здесь. Как будто ее сознание покинуло ее.

На шее у меня выступили мелкие капельки пота.

Я позвала ее по имени в последний раз, но ответа не последовало.

Но в тот момент, когда я доставала телефон, чтобы позвать на помощь, глаза Адель снова остановились на мне, и она растерянно вскинула брови. Ее взгляд перескочил на застрявший диван. Затем вниз, туда, где моя рука сжимала ее плечо. В ее выражении мелькнуло нечто, что нельзя было назвать иначе как тревогой.

— Адель? — я попытался снова, медленно отводя руку назад. — Вы в порядке?

Но стоящая передо мной женщина не имела ничего общего с раздражительной Адель несколько минут назад. Эта женщина была дезориентирована и выглядела потерянной, как человек, только что очнувшийся ото сна.

Чёрт. Теперь я и сама чувствовала себя довольно панически.

— Я...

— Рози? — глубокий и музыкальный голос наполнил коридор.

Лукас.

Он был здесь.

Облегчение от того, что я услышала его голос, было таким внезапным и неожиданным, что даже показалось слишком сильным. Мне пришлось закрыть глаза и перевести дух.

Я услышала его шаги, приближающиеся к нам.

— Что здесь происходит? — пауза. — Что тут делает этот диван?

Я повернулась в его сторону, обнаружив, что он стоит всего в нескольких футах от нас.

— Мы пытаемся его вынести, — наши взгляды встретились, и яркая ухмылка, которой он, казалось, так легко одарил меня в тот момент, когда он внимательно посмотрел на меня. — Или занести. Я... не знаю, если честно.

Лукас нахмурился, переваривая мои слова, его глаза сканировали мое лицо.

— Матео? — сказала Адель, неверие и радость прозвучали в этом единственном слове.

Я моргнула, мой взгляд метался между женщиной, которая сцепила руки под подбородком, и Лукасом, выражение лица которого оставалось спокойным, как мельничный пруд.

Матео?

— Адель, это Лукас, — сказала я ей так мило, как только смогла. — Лукас, о котором я рассказывала вам раньше? Мой Лукас, помните... — я остановила себя, побледнев в тот момент, когда поняла, что вырвалось у меня изо рта. Я постарался смотреть только на женщину. — Он кузен Каталины.

Адель посмотрела на меня, слегка нахмурившись.

— Но это не может быть твой Лукас. Это мой Матео.

Я натянуто улыбнулась, не зная, как, черт возьми, мы сюда попали и как увести разговор далеко отсюда.

Спустя, казалось, целую вечность, Лукас сказал: — Может, я уберу эту штуку с дороги и верну тебя в дом, Адель? Я всецело за феминизм, но я готов взять это на себя.

Я наконец-то осмелилась посмотреть на него, и как раз вовремя, чтобы встретить его взгляд, прежде чем он начал двигаться в нашу сторону.

Он положил ладонь на спину Адель и отодвинул ее с дороги, затем вернулся ко мне. Медленно наклонившись, он сказал только так, чтобы я могла расслышать: — Твой Лукас спешит на помощь.

Твой Лукас.

Странный звук вырвался из моего рта.

К счастью, Лукас принялся за работу, и через несколько минут диван был сдвинут и возвращен в квартиру Адель, а мой временный сосед по комнате вел хрупкую женщину обратно в дом.

— Ты голоден? — спросила Адель, когда они вошли в квартиру, оставив меня позади. — Кажется, у меня остались остатки лазаньи, а ты выглядишь немного тощим.

— Ты думаешь, я тощий? — Лукас ответил так непринужденно и естественно, что казалось, они давно знают друг друга. — Я бы сказал, что я в хорошей форме, — он поднял свободную руку и напряг бицепсы. — Ты что, не видела, какие они большие?

Адель хихикнула и шлепнула его по руке.

— Ах ты, негодяй.

И я стояла там, очарованная этой странной и горько-сладкой сценой и очарованная тем, как Лукас излучал эту успокаивающую и властную энергию, и это застало меня врасплох, когда он оглянулся через плечо и встретился с моими глазами.

— Ты идешь? — пробормотал он.

И я никогда не узнаю, что он увидел в моем выражении лица, поскольку наши взгляды оставались не читаемыми в течение следующих секунд, но когда я не двинулась с места, он сказал более серьезным, твердым, но приятным тоном: — Пойдем, Рози.

И мои две ноги толкнулись вперед, и я последовала за ними.

Приготовив чай и немного поболтав, Адель заверила нас, что ее дочь придет ближе к вечеру. И когда она в конце концов задремала, мы вернулись в квартиру Лины. В нашу квартиру. Пока что. Какая-то часть меня, кажется, отметила это.

Как только за нами закрылась входная дверь, мы привалились спинами к деревянной поверхности.

— Это было... напряжённо, — прошептала я. — И немного душераздирающе.

— Да, — признал он, его голосу не хватало его обычной живости. Я посмотрела на него через плечо и увидела, что он закрыл глаза. Он продолжил: — Но такова жизнь. Напряжённая и душераздирающая.

Тень, которую я несколько раз видела на его лице, вернулась.

Прежде чем я поняла, что делаю, слова покинули мой рот: — Твое сердце было разбито, Лукас? Поэтому ты здесь, вдали от Испании?

Глаза Лукаса открылись и тяжело опустились на меня.

— И да, и нет, — признался он низким голосом. — Только никто не разбивал мне сердце, Рози. Я не думаю, что у кого-то был такой шанс.

Сцепив взгляды, я размышляла над тем, что означает его ответ. Неужели он никогда не был влюблен? Было ли у него разбитое сердце или нет? И если это так, и никто не виноват в этом, то что же послужило причиной?

Лукас нарушил молчание.

— У Abuelo(дедушки) была болезнь Альцгеймера. Он часто путал меня со своим младшим братом. В какой-то момент я перестал его поправлять и делал вид, что в его принятии нет ничего плохого. Поэтому, даже если я не знал, могла ли Адель испытывать то же самое, я...

— Притворялся для неё, — закончила я за него. — Мне жаль, Лукас. Пройти через что-то подобное не может быть легко, — и я не была уверена, было ли это из-за этого или из-за его предыдущего признания, но его слова оставили такое нежное, такое открытое место в моей груди, что я потянулась и положила свою руку на его руку. — Я думаю, ты сделал Адель счастливой сегодня. Пусть даже ненадолго.

Лукас посмотрел вниз, где мои пальцы лежали на его предплечье, и я сосредоточилась на том, как тепло он чувствуется под своим свитером. Казалось, он что-то обдумывает, а затем, без всякого предупреждения, он двинулся и обхватил меня руками, притягивая к себе.

— Я действительно чертовски надеюсь, что все будет хорошо, — пробормотал он где-то близко к моему виску, тепло окружало меня, как странное чувство комфорта, смешанное с шоком. — Правда, Грэм?