— Поверю на слово, — сказал я, продолжая слушать рассказ и проверяя кончик висящей робы на сухость.

— Но в тот день высокомерию не было места, Галдерия очаровалась внешностью человека, что сразу заметил её отец и глава гильдии Га́лерен. Вер обомлел, впервые увидев настоящую эльфийку, сердце его отдалось приятным теплом. Она не была похожа на привычных ему деревенских девиц. Сам того не понимая он влюбился в неё, навечно выбив образ благородной эльфийки в своём сознании. Хоть Вер и стал победителем турнира и был приглашён со всеми почестями на королевский пир, это не приближало его к элите. Куда ему, человек безвестного рода, без особенного статуса, не мог претендовать на руку дочери главы гильдии Золотых Лепестков. Множество раз он пытался попасть в Фелдур, чтобы просить руки и сердца Галдерии. Но её отец пресекал все попытки юного выскочки.

— Вот же вредный эльф, — выругался я.

— Дело не в этом, Стас. Каждая раса по-своему уникальна. Когда эльфы сталкиваются с проявлением превосходства, они начинает либо это ненавидеть, либо безумно жаждать. Галерен возненавидел Вера, а с Галдерией произошло второе. Она грезила мыслями о человеке. Отец, смотря на стенания дочери, решил покончить с этим. Он отправился в деревню, где проживал юноша и встретившись с ним, пообещал, что не будет против союза между его дочерью и охотником, только при одном условии. За фелдурским лесом, тянулась дикая непроходимая чаща и если верить старым приданиям, то где-то глубоко внутри росло редкое растение, способное даровать великую силу тому, кто вкусит его плоды. Вер должен был найти и принести эльфу волшебный фрукт. Путь в чащу окружал колючий зачарованным терновник и чтобы не умереть от многочисленных порезов, Галерен вручил лучнику эликсир, дающий невосприимчивость к урону.

— Алхимический? — перебил я дварфа, услышав слово «эликсир».

— Понятия не имею. Может да, а может и нет. Таких тонкостей тебе никто уже не поведает.

— Понятно, и что было дальше?

— Итак. Умолчал, высший эльф, что если пройти через терновник обратного пути уже не будет. Магическая сила окутывала то место и не позволяла никому покинуть дремучую чащу. Ещё до рождения зари Вер отправился на поиски волшебного плода. Добравшись до места, он выпил половину зелья и пошёл сквозь терновник. Острые шипы резали его кожу, пытаясь растерзать свежую плоть. Но всё было бес толку. Не чувствуя боли, Вер неторопливо шёл вперёд и спустя несколько шагов терновник прекратился. Охотник осмотрел себя. На теле не было ни царапины. Эликсир защитил юношу от всех увечий и Вер продолжил путь в глубь мрачного леса. Несколько дней он плутал, отбиваясь от разных монстров, пока не набрёл на крохотное озеро, внутри которого раскинулся маленький островок, а на том клочке земли, распространяя магическое сияние, рос тот самый диковинный цветок. Вер подошёл к нему и сорвал единственный висящий на нём плод. Вернувшись к терновнику…

— Секундочку! — снова вмешался я. — Так просто? Ни грома с молниями, ни чудовищ. Он просто сорвал фрукт и пошёл?

— Верно, я именно так и сказал.

— Ну хорошо и что дальше?

— Возвратившись к терновнику, Вер допил остатки зелья, врученного ему Галереном. Но как только приблизился к шипастым зарослям, те резко увеличились, превращаясь из обычного кустарника в непроходимую стену из огромных острых копий. Два дня и две ночи Вер пытался найти выход и из проклятой чащи, до смерти пробираясь сквозь колючий терновник. Необъяснимая сила возрождала его на том самом островке, где он сорвал плод растения, всякий раз, когда охотник погибал. Всё его тело покрылось шрамами от порезов. Дикий ужас сковал юношу, когда он увидел своё уродливое отражение в воде. Бесчисленные рубцы и порезы не оставили ничего от былой красоты охотника. Вер в сердцах проклинал Галерена за то, что тот обманул его и не намеривался выдавать свою дочь за безродного и к тому же человека.

— А знал ли эльф, что Веру удастся найти магический фрукт?

— Этого мне неведомо. Легенд много разных и сразу не поймёшь, какие правдивыми слухами, а какие ложью вырастали.

— Понятно и чем же всё закончилось?

— Так вот. И тогда Вер решился на единственный, как он считал, шанс. Съесть плод магического растения, обрести силу и вырваться из заточения, но то что произошло потом, у каждого из ныне живущих, запомнилось в памяти по-разному. В большинстве случаев говорится, что Вер, сошёл с ума и превратился в могучее древнее существо — Сущего. А лес тот стал носить имя Темнолесье и больше не был окружён терновником. Говорили, что иногда по ночам в нём, раздаётся плач — это в Сущем ревёт человеческая душа. От слёз зачарованного создания озеро обрело способность залечивать любую хворь и даже шрамы. Правда мало кто решается пойти в Темнолесье, боясь повстречать Сущего. Вот такая вот история.

— Мда, Гронн.

— Что не так?

— А ты не мог просто сказать, что есть такое-то Темнолесье, а там есть волшебное озеро, которое лечит всё и вся?

— А я что сказал?

— Да не, я про то, что можно было покороче.

— А-а-а. А тебе что, не понравилось?

— Не в этом дело, как-то в этом мире кругом сплошная грусть и тоска.

— Хех. Это ты верно подметил. Всё великое построено на печали. Поэтому мне с тобой и нравится путешествовать. От тебя идёт какая-то радость и мне это приятно.

— Что же стало с эльфийкой?

— А что с ней могло стать? Погоревала сотню лет, а там уже и забыла наверно его.

— Сто лет? Насколько долго живут эльфы?

— Точно не скажу, но лет шестьсот, как пить дать, а там гляди и того дольше.

— Ничего себе, а люди?

— Признаюсь честно, Стас, среди вас мало долгожителей и тех, кто дотянул до ста двадцати лет, можно пересчитать по пальцам одной длани. В основном это бывшие правители Варсага. Зато все, кто смешанных с вами кровей: людоящеры, зверолюды, исихары живут дольше — лет по двести.

— Что за исихары?

— Водная раса такая. На вид мерзкие и постоянно клацают глазёнками. Одно слово — рыбы. Но в бою на воде и под водой — им нет равных. Тут признаю.

— Любопытно. Хотел бы их увидеть.

— Поверь, Стас, даже задница Клыкобрюха красивее, чем эти водожители. И кстати, совсем забыл. По поводу характеристик. Я узнал немного у маруна, что для мага, первым делом необходимо поднять Силу Воли до двадцати единиц, затем Интеллект, а после уже можешь сам решать, что больше нужно. Я бы советовал Телосложение следующим. Так ты повысишь запас жизней и регенерацию.

— Я как бы уже поднял Силу Воли до двадцати единиц, с помощью вещей правда, но спасибо за совет, Гронн.

— Это не просто совет, это правило!

— Что ещё за правило?

— Первая характеристика, которую ты поднимаешь до значения в двадцать единиц — твоя основа и ты можешь раскачать её до ста пунктов. Вторую, выбранную тобой, уже до восьмидесяти, а третью до шестидесяти. Все остальные не превысят предел в двадцать единиц, только экипировка и всякие бонусы могут увеличить их значение выше.

— Ничего себе! И ты мне про это только сейчас говоришь? А что если бы я поднял до двадцати что-нибудь другое?

— Ну ты же неглупый человек? Что и подтвердил, подняв первым Силу Воли.

— Что обсуждаете? — спросила подошедшая Левзея.

— Да вот, рассказываю Стасу об основах развития, хотя думаю у тебя лучше выйдет. Я всего и не упомню уже, а у иных всегда книга под рукой. Что нужно тут же подсмотрел. Удобная вещица.

Я взглянул на Левзею. Мокрые растрёпанные волосы за которыми мерцали искорки отраженного от глаз огня, приковали моё внимание.

— Ты что-то хочешь спросить, Стас? — глядя на меня поинтересовалась она.

— В справочнике сказано как лечить шрамы?

— Хм, сейчас посмотрю.

Она присела рядом и достала книгу. Минуту искала нужную страницу и молча вчиталась, затем повернулась ко мне и раздосадовано развела руками.

— Извини, здесь описаны обычные способы лечения, про шрамы — ничего не сказано. Да и зачем тебе?

— Вот за этим, — сказал я и повернулся, показывая Левзее свою спину и рассекающий её затянувшийся рубец.