— С удовольствием, дьявольская моя крошка! — прошептал Крэйн, подходя ко мне ближе с алчным взором.

Я опешила от столь изменившего поведения демона, неосознанно прижавшись к Лойду всем телом. Крэйн подошёл ко мне вплотную.

— Ты сама озвучила, что не прочь пройтись своими нежными пальчиками по всем частям моего тела.

Шёпот достиг ушей, как змеиное шипение. Я замерла. Мысли заржавели. Холодный пот окатил меня с ног до головы.

— Угрозы и обещания требуется исполнять. Ты, моё маленькое адское пекло, должна осуществить озвученное.

Меня бросило в жар от взгляда Крэйн, от звука его голоса, от его слов.

— Чувствую, ночка с тобой будет жаркой. — Крэйн произнёс это сладко томным голосом.

Беда не приходит одна, а если дело касалось демонов, то стоит умножить её стократно.

Меня сжимала в тисках тоска по прошлым дням моей свободы. Капкан соблазна проступал вокруг ощутимыми шипами близкого провала. Я не хотела оказаться наедине ни с Лойдом, ни с Крэйном. Я знала, что будет. Я не выдержу. Я сорвусь в топь желаний, что и так разъедали выдержку червоточинами влечения.

Под рёбрами жгло осознание будущих мук и слёз от невыносимости бытия в одиночестве. Да, можно попросить отца о ещё об одном одолжении в виде пентаграммы. Только сколько времени пройдёт, прежде чем я вновь увижусь с ним? За это время в полной мере успею прочувствовать всю боль от неразделенной любви.

Я сидела в комнате с домашним кинотеатром, глядя в широкоформатный экран. Лойд включил мне фильм, а сам ушёл к себе в кабинет, оставив все двери открытыми, чтоб отслеживать моё перемещение по их квартире. Крэйн уехал по делам сразу после того, как перенёс все мои вещи из квартиры этажом ниже в их пентхаус.

Даже появление Этеля уже ничего бы не изменило в моём положении. Его взгляд на мои взаимоотношения с Лойдом и Крэйном был неизменен. Он считал, что я зря отказываю себе в таких удовольствиях. Что ещё ждать от демона, что никогда не упускал возможности насладиться всем и вся? Конечно, в его доме мне никогда не встречались подобные вечеринки, как в квартире Лойда с Крэйном только потому, что он всегда действовал в отношении девушек иначе.

Весь день прошёл в каком-то заторможённом состоянии, в эмоционально натянутом ожидании. Крейн вернулся, когда я сидела в столовой и без всякого удовольствия поедала ужин. Я перед этим приняла в ванную и, где-то в глубине души, надеялась придумать уважительную причину залечь на дно в гостиной.

Едва Крэйн пришёл, как Лойд проводил меня в его комнату и оставил уже там. Я, как раба, безропотно и безвольно позволила с собой так поступить. Сопротивление было бесполезным. Что я могла им противопоставить? Крэйн пришёл туда почти тут же, смотря на меня с каким-то неповторимым восторгом в глазах.

— Располагайся. — проговорил он. — Я схожу в душ и приду.

Крэйн направился в ванную комнату. Я мрачно глядела на кровать. То, что вечеринка сегодня отменяется, об этом сказал сам Лойд, и, соответственно, всю ночь Крэйн собирается развлекаться со мной, причём в том озвученном формате, на которое я неосознанно подписалась.

Я так и простояла, глядя с хмурым видом на постель Крэйна. Поверить не могу, что всего несколько недель назад всё было иначе. Я приходила в их дом на правах курьера. И чтобы там никто не говорил — это было лучшее время на свете. Мечты, надежды, чаянья обуревали мной, питаемые отнюдь не редкими знаками внимания Лойда. Каждый раз, покидая этот дом, я была ещё на полшага ближе к заветной цели, и ещё на один грамм счастливей, что выбранная тактика и позиция оказались верны.

Искушённому зрителю нужно подать точно дозированное зрелище. Показать кусочек, как рекламу, и выжимку из кадров, чтоб соблазнить его прийти на премьеру. Мне всё удавалось. Каждый визит был ещё одной монетой в копилку будущих взаимоотношений из увлечения, желания, потребностей. И с чем я осталась на данный момент? Всё рассыпалось, как карточный домик. Всё пошло прахом. Находясь под самым боком Лойда, я с трудом могу удерживать его на расстоянии. Да и то, этого расстояния практически уже и нет.

Крэйн, вернувшись в комнату, вырос за моей спиной в одно мгновение.

— Что ж ты стесняешься? На эту ночь я весь твой. Да и дальше нам, уверен, не станет скучно.

Мурашки от его тихого голоса возле самого уха, пробегали по коже, замыкаясь в одном месте — внизу живота, сведённого внутренними мышцами до нестерпимого вожделения близости. Крэйн, не дожидаясь моего ответа, прошёл к постели и полусидя расположился прямо посередине. Его красивое, упругое тело манило к себе чистотой, пустотой из-за отсутствия одежды и дымкой бурлящей крови. Я смотрела на нагое тело Крэйна, наслаждаясь всем его видом.

— Иди ко мне. — произнёс он, протягивая ко мне руку.

Я неосознанно дёрнулась навстречу и даже сделала крошечный шаг. Крэйн улыбнулся шире.

— Ну же, Нэйс.

Его голос был влекущее сладок. Тело призывно звало к себе. Глаза смотрели с радостью и надеждой. В голове вихрилась бездумность от созерцания Крэйна и восприятия действительности с нотками чего-то необычайно нового. Мой непознанный герой ждал меня, зовя и маня к себе. Но чуточку оставшегося самообладания мне не отказала и то хорошо. Я попятилась к двери. Едва моя спина упёрлась в полотно дерева, а рука дёрнула ручку на себя, Крэйн тут же вскочил и поравнялся со мной. Я замерла. Крэйн впивался глазами и белоснежно улыбался.

— Я проспорил Лойду, что и пальцем твоё тело не трону, пока ты сама это не предложишь.

Слова его сорвались с губ шепчущими звуками, что достигли сознания, как шорох осыпающего пороха в заряженное оружие. От собственной ассоциации, напряжение во мне разве что не искрило, от количества перегрузок на один квадратный дециметр внутреннего состояния. Я уже была доведена до порога, за которым ждала не дальняя дорога, а обрыв, размываемый влечением берег, скалистые уступы которого давно стали мягкой глинистой землёй.

Я не смогла даже что-либо предпринять, когда руки Крэйна в обыденном жесте легли пониже талии, а потом сдёрнули шорты на резинке и нижнюю часть белья вниз.

И даже охнуть не успела, как Крэйн пал к моим ногам и впился устами в промежность. Я вскрикнула, когда его губы и язык ушли в плоть давлением, снедаемой жаждой, алчностью губ и языка. Поражение было полным, когда от восхитительно упоительного момента я сморгнула в темноту век и разум там и остался, порабощённый всполохами затуманенного сознания.

Дальше, казалось, была не я. Жиденькое оправдание для того, кто вцепляется всеми пальцами в волосы мужчины, что обласкивал тебя. Да так, что отодрать только с шевелюрой. Для того, кто прогибаться бёдрами навстречу, разворачивая одну ногу вбок для полного погружения в тебя чужих уст.

Топь удовольствия затянула в болотистую почву искушения до самой макушки. Поражение судорожными вздохами порабощало последние крохи давно не самодостаточного рассудка. Экстаз прошёлся не волной — многометровыми волнами, начисто снеся убеждения, планомерную цель и шестиполосную дорогу к ней…

Эйфория схлынула, оставив свербящие ощущения незаконченности в самой глубине. Мне нестерпимо хотелось ещё. Да так, чтоб внутри всё было растёрто до лазоревых всполохов сознания. Так, чтоб дыхание расширяло грудную клетку, уходя параллельным пространством в солнечное сплетение. Так, чтоб союзнические войска крови, мышц и связок, под нотами чувств нервно обрастали жаром, жаждой и желанием. Меня душило собственное противостояние разума и потребности плоти. Сдаться, значит признать поражение на поле боя, до объявления войны.

Крэйн стоял, нависая надо мной, ожидая вердикта судьбы. Я заглядывала в собственные мысли, в надежде провалиться в беспамятство. Я смотрела, едва дыша и моргая, в глаза Крэйна и видела собственное отражение испуга, замешательства, растерянности, сопротивление влечению. А кроме этого, видела то, что одолевало Крэйна в этот момент: отзвуки моего вожделения, как эхо, переливались всполохами северного сияния. Я видела в нём свои же собственные потребности запылавшего от искры пламени.