— Я могу переехать к отцу? — спросила я и села на кровати.

Этель замолчал, обдумывая мой вопрос.

— Не знаю. Здесь они осторожничают. Наблюдение за демонами в человеческом мире строже и шире, чем в демоническом, там нет таких рамок и ограничений.

— Я устала находиться рядом с Лойдом и Крэйном.

Этель развёл руками с прискорбным выражением лица.

Я поспешно встала и подошла к нему, после чего уселась к нему на колени. Пальцы прошлись по его рубашке мелкими перебежками, расстёгивая пуговицы. Руки, ушедшие по торсу к спине, обхватили судорожно и жадно.

— Я больше не могу здесь находиться, Этель. — прошептала я, прикусывая его сосок с дрожью в теле.

Этель испустил глубокий выдох, руки его обхватили меня и прижали к себе. Через мгновение он быстро подтолкнул меня от себя и встал. Несколько секунд и багровое облако унесло нас из квартиры.

Это была даже ни комната, а большой зал, утопающий в непривычной обстановке. Несколько кроватей, расставленных то тут, то там. Одна из которых напоминала лишь ложе, чем саму постель. И множество предметов, напоминающих то инсталляции байкерских слётов из-за количества кожаных изделий, то встречи мастеров, работающих с деревом и металлом. Я оглядывала пространство с удивлением и заинтересованностью. Да, у Этеля были весьма своеобразные предпочтения, а ещё больше — богатая фантазия.

Немного освоившись, я прошлась по кругу. Остановилась только когда перед моим взором предстал стул, больше подходящий Версальскому дворцу, чем этому месту. Его изящную форму совершенно не портили тонкие ремни, вплетённые в спинку и ножки. Так искусно сделанные, что не вызывали отторжения собственным видом на общем фоне данного предмета.

— Тебя заинтересовало это? — спросил Этель, подойдя ко мне.

Его глаза, встретившиеся с моими, многообещающе пронзали игривыми огоньками.

— Да. — беззастенчиво ответила я.

Этель начал раздеваться. Я последовала его примеру. Этель непринуждённо сел на стул. Я оглядывала его, предвкушаю нечто интимное и притягивающее к себе глубиной, новизной и близостью. Я завела руки Этеля за спинку стула и крепко связала, так чтоб ремни впились в кожу. Щиколотки закрепила на такую же величину уже к ножкам.

— Мне нужно добавить ещё что-то к этому? — произнесла я, оглядывая Этеля.

— Да. Если ты не против.

При этих словах он кивнул в сторону рядом расположенной кровати. Подойдя к ней, я ни сразу сообразила, что хотел от меня Этель. Лишь когда взяла в руки, поняла, что это шёлковые перчатки выше локтей и чулки. Второй костюм за день. О чём это говорит? Что я пошла по наклонной чьих-то прихотей?

Балансировать между тремя демонами, каждый из которых по-своему привлекал к себе, это нечто невообразимое. Не расщепит ли это на части мою тонкую душевную организацию? Финал таких отношений, идущих по кромке желаний ко всем троим и привязанности к одному, предсказать невозможно.

Лойд, ещё недавно вырисовывающийся из миража, отдалялся в прежнее своё существование жаждущего и ищущего. Я хотела, чтоб он принадлежал только мне. Мне одной. И чтоб это не было вскользь и слегка, я хочу, чтоб его ощущения от моего присутствия поглощали его. Вернуться на ту же стезю возможно, лишь с множественностью усилий, затратив массу времени и терпения. Срежусь, как пить дать срежусь, если останусь рядом с Лойдом и Крэйном на дольше.

Украдкой испустив вздох от поглощающих меня мыслей, я направилась к Этелью. Я уселась на его колени лицом к нему. Мои руки обвили его шею, тело вжалось с силой и желанием. Губы потянулись к его устам. Серебряная капля прошлась по моему языку твёрдым форматом. Я выдохнула и впилась больше. Знакомые узелки внизу живота заплетали один сплошной комок.

— Этель… — испустила я звук, когда его пенис подо мной ощутимо набух.

Нежная плоть врезалась в тело. Я некоторое время покачивалась, чтоб лучше ощутить его достоинство под собой, постепенно забывая всё, что тревожило меня.

Заводила его член я долго, растягивая удовольствие от прохода. Когда он вошёл до конца, я испустила сладостный стон, измождённый жаждой прочувствовать внутри предел наполненности, избытка, втирания.

Покачивающие движения разжигали страсть жарким пламенем. Всё во мне требовало продолжения больше, чаще, дольше. Я брала то, что Этель мне предложил, для себя, для своего горящего желания.

Внутри словно содрали слой, обнажив чувствительные ко всему рецепторы, раз за разом пробирающие наплывами ощущений края, прогиба, последней черты. Минуты сливались в поток остро-сладкой мучительной истомы. Ни конца, ни начала. Здесь, сейчас, всюду.

Гудящий рой нарастал, будоража сознание. Ещё миг, ещё мгновение, ещё секунда до последнего захода на чреслах Этеля. На нём. Незыблемом. Первом. Единственном.

В этот, замешенный на страсти и похоти промежуток, я любила его за то, какой он был, за то, какой есть, излечивая безнадёжно безответную любовь к другому. Латая раны сердца, нанесённые Лойдом без всякого злого умысла. Потому что он был таким. Потому что он и не мог быть другим. Иначе это был бы уже ни Лойд. Беспечный, безудержный, безнадёжно упрямый и настойчивый.

Мысль пронзила, как стрела, оставляя ком в горле, в рассудке, в памяти. И в этот же самый миг, тело, наконец, рассыпалось на тысячу осколков в экстазе, что прошлись где только можно, застревая негой и расслабленностью в малейших закутках.

Я нехотя продолжила процесс, чтоб Этель успел насладиться до последнего. Его импульсивная остаточность поставила точку в захлёбывающем разуме прозрении. Лойд никогда не будет моим. Если это не случилось ни вчера, ни сегодня, не произойдёт ни в каком будущем.

Я ещё некоторое время сидела на Этеле, прижимаясь к нему и впитывая его дыхание и тепло. Потом мягко отстранилась и развязала его.

— Я могу остаться сегодня у тебя?

Этель долго и пристально смотрел на меня, а потом проговорил:

— Хорошо. Но только на эту ночь.

Вскоре мы перешли в его спальню. Этель позвонил Крэйну и предупредил, что я у него пробуду до самого утра. При телефонном разговоре привычным образом долетали обрывки шумовых гранат очередной вечеринки. Внутри всё сжалось. Опять эти часы Лойд посвятит множеству девушек, ни лиц, ни имён, которых даже не запомнит. И я была бы одной из них, лишь с небольшой оговоркой и не более. Я была бы лишь возможностью удовлетворения обычных мужских желаний. Удовольствие я бы тоже могла получить, но осадок бы остался, да такой, что как свинец в крови, как пары ртути в лёгких.

Этель лёг очень поздно, я успела за это время увидеть парочку снов. Он уснул. Я встала, оделась и направилась в его кабинет. Знакомая пентаграмма по-прежнему присутствовала. Один шаг и уже следующий я сделал в своей квартире. Я долго стояла, прислушиваясь в привычную тишину, ощущая знакомые запахи и окружающий объём стен.

Банка с надписью "Перец" стояла на прежнем месте. Я тщательно перетрясла её, выискивая из крупинок специй нужное. Красная пилюля была цела и невредима.

Я, не раздумывая, отправила половину её в рот.

Палящее полуденное солнце жгло невыносимо. Ну и что, что я наполовину демонесса, ощущения, что я спалюсь вживую всё равно не покидали меня.

Отец сидел на террасе и размеренно курил сигару, попутно просматривая газету, когда я выплыла из воздуха в демонический мир, невольным узником которого он был. Все мои перемещения осуществлялись туда, где он находился. Он сам установил эту взаимосвязь, чтоб я не промахнулась в процессе перемещения.

Однажды мой неожиданный визит состоялся в его, как оказалось, банный день, который он проводил в парильне вместе со своими знакомыми. Так стыдно, как в те злополучные пять минут, мне не было никогда. С десяток нагих лежащих, сидящих демонов-мужчин в неполные семнадцать лет, были незабываемым зрелищем.

Ладно хоть ума хватило, также спешно ретироваться оттуда к ближайшему выходу и мой визит практически остался незамеченным из-за густо белого пара, расслабленности демонов и хоть какой-никакой, а моей сообразительности.