И я этого хочу.

- Алиса, - Арон моих мыслей не слышит, он в нетерпении ловит мою руку и, сминая простыни, тянет по кровати ближе. В ладонь вкладывает член и накрывает своей рукой мои пальцы. Он сжимает их, не дает вырваться, горячий и гладкий.

Его напряжение каменное.

- Давай, - другой рукой он надавливает на мой затылок, притягивая к себе, и я впечатываюсь губами в бархатистую головку. - Рот открой, - требует, сгребая в кулаке мои волосы.

Толкается в губы.

Чувствую руки Виктора, он оглаживает мои плечи, ненавязчиво, ласково на контрасте со старшим братом.

И шумно дышу носом, открываю рот.

Член с готовностью проскальзывает в горло одним грубым толчком выбивая из меня воздух. Упираюсь в бедра Арона, отстраняясь. И Виктор сам оттакливает брата.

- Хватит так, - говорит тихо, с раздражением. Наколоняется и подхватывает меня за талию, переворачивает, укладывая на живот.

Поднимаю глаза на него.

- Хочу тебя, красавица, - он подходит ближе к кровати и осторожно, за шею тянет мою голову к паху.

Вижу, как они оба смотрят на меня, ощущаю мужскую ладонь, что ласкает изгиб спины, я по этим чувствам соскучилась, становлюсь податливой. Выгибаюсь сильнее, чуть приподнимая бедра и сама подаюсь на Виктора.

Языком касаюсь горячего подрагивающего члена.

Весь вечер ловила на себе внимательные горящие взгляды, они и теперь жгут кожу, я знаю, что так всегда будет, слышу тяжелое дыхание - это мои мужчины, и это удовольствие я разделить между нами хочу.

Член Виктора выскальзывает изо рта, и Арон тут же шлепает по языку головкой, придерживает за затылок и заполняет меня. Плавно толкается несколько раз, и я его выпускаю, поворачиваюсь к Виктору.

Его ладонь накрывает затылок.

Они делают это по очереди и распаляются, их движения становятся настойчивее, глухие стоны заполняют мне уши.

Арон шлепает меня по ягодице и поднимается на кровать. Постель пружинит от его веса, я и сама, как пружина, напряжена. Вздрагиваю, когда его пальцы касаются промежности и поглаживают, размазывая влагу.

Виктор толкается мне в губы, отвлекая, и я отдаюсь ему. Послушно поправляю ногу, когда Арон разводит шире мои бедра и с мычанием принимаю в себя твердый член, толкнувшийся в мокрые складки.

Меня держат. Арон за бедра и Виктор за шею, они двигаются синхронно.

- Нравится, да? - громко спрашивает Виктор. - Нравится?

Теперь мне только так и нравится, я давно уже в этом призналась себе, стоны вибрацией по телу расходятся - они ответ ему. Меня качает вместе с кроватью, между ними мотает, они будто на инструменте играют, и музыкой своей упиваются, как безумцы, и я тоже.

Безумен весь мир, ведь в нем родились эти мужчины, судьбой мне предназначенные, и если сопротивляться не можешь - принять нужно, как данность.

Я знаю.

В дверь стучат, и я слышу это не сразу, лишь когда стук становится настойчивым, грозящим перебудить весь дом. Цепляюсь в руки Арона, сжимающие мои бедра отталкиваю его от себя. Выворачиваюсь из захвата Виктора.

И за дверью звучит мрачный голос Николаса.

- Я сейчас выломаю ее к черту, если вы двое не отъ*бетесь, наконец, от моей жены.

Весь мой настрой, все мои мысли о том, что меня с ними тремя соединила судьба - это все улетучивается.

Натягиваю футболку, не вижу, где трусики и влезаю в шорты.

- Алис.

- Я сама.

Не глядя на постель торопливо открываю дверь.

- Не смотрите даже сюда, - угрожающе бросает муж мне за спину. С грозовым лицом хватает меня за руку и вытягивает из комнаты. Хлопает дверью и тащит меня по коридору за собой.

И за нами никто не идет - невольно отмечаю это, оба старшие брата его послушали. Нечто изменилось в их отношениях за это время.

- Что случилось?

- Ты это всерьез сейчас спрашиваешь, Алиса? - он рывками тянет меня по лестнице, и я босиком семеню по ступенькам. - Ничего не случилось. Просто мне звонит брат. И дает послушать, как тебе приятно с ним в одной постели. А потом другой мой брат…

- Ты же сам пустил их к нам на виллу в отпуске.

Он распахивает входную дверь и выталкивает меня на крыльцо.

Майская ночь теплая, небо усеяно звездами, в траве стрекочут насекомые, а в саду хорошо и спокойно. Николас отходит к перилам, опирается на них локтями и смотрит вниз.

- Это было в отпуске, Алиса, - говорит он, не поворачиваясь ко мне.

Он тоже босиком, без футболки, лишь в коротких красных шортах. Представляю, как он уже лежал в кровати и думал, а потом не выдержал и пошел до моей комнаты.

- Я не хотел разводиться, - продолжает Николас. - Но скажи мне. Ты наше будущее видишь вообще? Есть оно у нас?

- У нас двоих?

Он хмыкает. Словно я глупость какую-то спросила. А я для меня сейчас ничего серьезнее этого вопроса нет. Я ведь ребенка жду. От его старшего брата.

- То есть что ты мне предлагаешь, - он поворачивается, и мы встречаемся взглядами. - Хочешь оставаться моей женой. И при этом продолжать спать с моими братьями. Как сегодня. Так?

- Так.

Сама не понимаю, откуда во мне смелость нашлась сказать такое, в лицо ему. В ответ на эту откровенность он изгибает густые брови.

- Что?

- Ты же слышал, - отталкиваюсь от перил. - Почему кто-то должен мучиться. Если мы просто можем быть вместе и счастливы. Кто нам запретит, если так нам всем лучше?

- Кому всем-то? - он так поражен, что разворачивается ко мне всем корпусом, берет за плечи и подтягивает, заглядывает в лицо. - Алиса, никто не живет так, как ты предлагаешь. Это неправильно.

- Это говорит мне человек, снимающий фильмы для взрослых.

- Какая разница, что я снимаю, - Николас морщится. - Жить я так не хочу. Как в фильме для взрослых.

- Почему?

Несколько долгих секунд он смотрит мне в лицо. Встряхивает. И отпускает, отходит на шаг.

- Тебе не надо тут оставаться, - говорит, скрываясь в доме. Дверь закрывается у меня перед носом, а я остаюсь на крылечке, босой ногой веду по не остывшим к ночи плитам и смотрю на сад.

Не рассчитывала, что будет легко, ведь он прав, я таких семей не знаю, никто из моих знакомых не знает, наверное.

А всё потому, что эти люди счастливы и счастье свое никому не показывают, им дела нет до других и их осуждения, но эти семьи есть где-то в таком же большом доме с кучей детишек, у них свой отдельный мир.

И никого больше в нем не надо.

Дверь открывается спустя пару минут. Николас сбрасывает мне под ноги мои кроссовки и мой рюкзак.

- Такси вызвать или сама? - спрашивает, кивая на ворота.

Прослеживаю его взгляд и сглатываю. Не ждала, что муж меня так выставит, не попытается хотя бы обдумать, орать не станет, это его холодное спокойствие - ужаснее сейчас нет ничего.

- Собак я привезу утром. И заберу вещи, - продолжает он. Нас разделает порог, он не переступил его, и мне в дом зайти не даст, он словно черту провел, за которую мне хода нет. - И надо будет написать заявление.

- Значит, мы разводимся, - догадываюсь, хотя и поверить его безразличию не могу.

- А чего ты хотела?

- Чтобы ты перестал строить из себя неизвестно кого, - не сдерживаюсь, и повышаю голос в ответ на его негромкий, пустой. - Ты первый братьев в нашу постель приглашал, и не один раз, чего ждал? Ты актеров в нас своих видел? Которые по твоей указке займутся любовью и разойдутся, когда тебе в голову взбредет, - влезаю в кроссовки и хватаю рюкзак.

- А ты расходиться не собиралась, - муж шире распахивает дверь и шагает на крыльцо, - понравилось, когда круглосуточно в твоем распоряжении три члена. Надо было сразу сказать, лапушка. Есть специальные игрушки. Можем хоть десять купить.

- Купи и засунь их себе в одно место, - спускаюсь по ступенькам.

- Ты совсем охренела? - он нагоняет меня и за локоть разворачивает к себе. - Я наладить все между нами пытаюсь, а ты что делаешь?

- А я уезжаю, раз меня выгоняют, - вырываюсь.