- Думаю, что пора поговорить откровенно, - Николас отпивает вина. Я кошусь на другой стол, на ужин, его накрыть не успели, у нас тут лишь приборы и вино. Николас придвигается на стуле ближе. - Готова?
- Откровенно разговаривать?
И к этому не готова тоже, мне совсем не нравится то, что происходит, мы не болтать собрались, я вопросов не хочу.
Но их не избежать, по лицам братьев вижу.
Киваю.
- Тогда начнем, Алиса, - говорит Николас.
И ставит бокал.
Глава 70
- При слове “удовольствие” - что приходит на ум? - спрашивает Николас.
Прошлая ночь. И эта троица, с которой мы сидим сейчас за столом.
Николас пьет вино и смотрит на меня, ждет ответа, и я тоже смотрю на него, и не знаю, как отвечать. Может, он что-то другое услышать хочет, какой-то подвох здесь чувствую.
Но врать ему не хочется, и я молчу.
- Помочь надо, наверное, - шепотом говорит Арон.
Ощущаю, как он слегка приподнимает меня. И напряженный член упирается в складки.
- Подожди, - ладонями упираюсь в стол, хочу встать, я так совсем соображать не смогу, если не остановится.
- Отвечай, не думай, - приказывает Николас.
- Я пересяду, - дергаюсь в сторону и охаю, когда сильная рука поперек меня хватает.
И горячий член толкается в складки.
- Что приходит на ум, - голос мужа, как у палача, он требует, и я сдаюсь.
- Вот это, - шепчу. И кусаю губы, твердый ствол скользит глубже в меня, признаюсь. - Когда вас здесь трое. И грубость. И грязные слова. И когда соски набухают так сильно.
Никогда не думала, что стану такой развратницей, без стыда буду говорить такие вещи мужу.
Член входит до упора.
Растекаюсь по Арону, в его тисках не дернуться, я и не пытаюсь, на нем сижу и от нетерпения все тело мелко дрожит.
Николас откидывается на стуле, глаз не сводит. Руки Арона сжимают бедра, он поднимает меня, и член скользит назад.
Резко опускает.
И я запрокидываю голову к потолку.
- Как долго может существовать любовь без секса, Алиса? - снова спрашивает Николас.
В голове все путается. Не могу я разговаривать, изнутри распирает, и это сбивает меня, молчу.
- Тебе вопрос задали, - Арон двигает бедрами.
Толчок глубокий, резкий.
Выпрямляюсь и упираюсь ладонями в стол. Напротив Виктор и Николас, цедят вино, не понимаю, зачем так мучить меня, сколько еще будет продолжаться эта беседа.
- Не бывает любви без секса, - все таки говорю, что думаю, как мне кажется. Ведь если уже один раз попробовал, почувствовал, как это прекрасно - уже и не остановишься, всегда будешь желать.
Не представляю, как это - чтобы мы с Николасом не занимались любовью.
- Тогда последний вопрос, - Николас ставит пустой бокал и встает из-за стола. - От секса с кем из нас ты бы могла отказаться сегодня?
- Сегодня?
- Сегодня.
- Зачем? - слежу, как муж обходит стол и держусь, Арон продолжает обнимать одной рукой, член медленно двигается во мне, я не могу сосредоточиться.
Зачем отказываться, если уже начали. Вот - он во мне, обнимает меня.
- Алис, - Николас останавливается рядом. Ногой толкает соседний стул, и тот со стуком бухается на пол. Муж наклоняется и рывком поднимает меня. - Жду.
- Не понимаю. К чему ты это делаешь, ты же уже сказал, - в какой-то момент чувствую накатившую волну раздражения и одергиваю платье. - Сколько можно играться, договариваться у меня за спиной? Сначала решили, что на одну ночь, потом на весь отпуск, а сейчас начались вопросы, что тебе надо услышать? - отталкиваю его. - Всё. Не будет ничего. Доволен? Все втроем уходите.
Настроение испортилось, проскальзываю мимо мужа и юркаю в коридор. Оттуда к лестнице, поднимаюсь и злюсь.
Они все трое, с самого начала, соблазняли и приставали, и вот чего добились - я даже замужем не перестала думать и желать, а в итоге - ничего не получила, несколько часов прошлой ночью - и странные обвинения и требования теперь.
Наверху достаю из шкафа сумку и начинаю складывать вещи.
Уезжаю - не надо мне такого отпуска, и братьев не надо, пусть Николас сам с ними разбирается, с меня хватит.
Глава 71
Сумка собрана.
Ставлю ее кровать, прямо на смятое постельное белье. Смотрю на часы.
Скоро стемнеет, а я совсе не ориентируюсь здесь и понятия не имею, как с этой виллы добраться до аэропорта. Даже, как такси вызвать не знаю.
Но здесь оставаться тоже сил больше нет.
Буду пешком идти. Всю ночь. И куда-нибудь да выйду. Может быть, встречу людей, говорящих не на испанском.
А, может, повезет и по пути попадется машина с шашечками, большие города ночью не спят - жизнь в них кипит круглосуточно.
Решаюсь и забрасываю сумку на плечо.
Прикрываю дверь комнаты и уговариваю себя не жалеть, не оглядываться, я сюда с такими большими надеждами ехала, и вот - всего несколько дней прошло, а мечты расколотились в щепки.
Спускаюсь по лестнице и прислушиваюсь к голосам.
Тишина, словно ушли все, довели меня и посчитали миссию выполненной.
По холлу иду до дверей. И никто не собирается останавливать. Я не топаю, меня не слышно, но все равно, неужели все просто так смирились и им даже неинтересно, чем я занята?
В конце концов, их ведь там трое.
Открываю дверь и переступаю порог в сумерки.
Шагаю по тропинке и смотрю по сторонам. Машины, на которой старшие Рождественские прикатили на ужин не видно. Авто Николаса стоит там же, где мы его бросили.
Значит, те двое уехали.
А Ник остался и даже не проверил, что я делаю.
Губы дрожат.
Ускоряю шаг и удобнее перехватываю на плече ремень сумки.
Да пожалуйста.
Это не он решил, это я решила, что ухожу.
Иду вдоль пляжа и с тоской смотрю на океан - вода такая спокойная, так манит, чтобы мы вчетвером снова устроили там шторм.
Сильнейший в истории.
Отворачиваюсь и упрямо смотрю вперед, не сбиваюсь с курса, иду.
Очень долго иду.
Пока, наконец, не выхожу к огням, в цивилизацию. Как я и думала - ночью жизнь продолжается, днем эта улочка выглядела совсем иначе, тихо и мирно, туристы с фотоаппаратами, кафешки, ресторанчики.
Зато теперь из бара гремит музыка и вывеска призывно мигает.
На секунду останавливаюсь и кусаю губу. Смотрю на двери.
Деньги у меня есть, я могу просто войти сюда, окунуться в веселье, потанцевать и сбросить напряжение, попытаться не думать о том, что случилось.
Как меня использовали и бросили. Все трое. Задурили голову, методично и долго склоняли к разврату, а когда я сдалась - моим поражением насладились.
Пусть катятся на все три стороны, пусть.
Делаю шаг к дверям бара, навстречу музыке.
Позади бибикает машина и меня окрикивают томным голосом.
- Девушка, далеко собрались?
Оборачиваюсь.
За рулем Николас, притормозил у тротуара. Локоть лежит на опущенном стекле, муж барабанит пальцами по двери машины.
- Вижу, вы неналегке. С вещами. Тяжелая сумка, наверное. Подбросить?
У него такая улыбка - что я не поездку представляю, а его член. Как он берет меня за бедра и подбрасывает. На себе.
- Кого-нибудь другого, - сдержанно отвечаю, но все таки делаю маленький шажочек навстречу. - Меня уже все, кто хотел - подбросили.
- Лапушка, да ты обиделась, - замечает очевидное он и убирает руку, распахивает дверь. Спускает на асфальт длинные ноги. А я стою, как вкопанная и жду. Он хлопает дверцей, идет и на ходу чуть отводит плечи назад, разминает, он бы тут еще потянулся, как лев. Бессовестный.
- Я уезжаю домой, - говорю, когда муж равняется со мной. - Если вызовешь такси - сделаешь доброе дело.
- Я с прошлой ночи начиная, эти добрые дела творю, - он снимает с моего плеча сумку, тянет на себя. - А взамен ничего не получил.
- Взамен на добро ничего и не требуют.
- А я не бескорыстно.
Стоим, и мимо плывут прохожие, нас огибают, Николас держит мою сумку, и тоже замер, мы статуи влюбленным. Которые не сохранили любовь.