- Мне очень сложно, Алиса, - говорит он и отступает на шаг, к машине. - Твоим желаниям потакать.

- Это не только мои желаниия, - чувствую, что он меня винит во всем, что было и это несправедливо. - Может, я тоже надеялась, когда выходила замуж. Что ты от своей семьи оградить сможешь. А ты и не пытался.

- Я с сентября с ними не общался, - напоминает он. Отступает еще. Я невольно за ним следую, приближаюсь. - Давай не будем обвинять друг друга, - говорит. - Прошлое обратно не повернуть.

- А сейчас ты что чувствуешь? - останавливаюсь рядом с машиной.

- Досаду, - он отвечает просто, легко забрасывает мою сумку в салон. - На себя. Если что-то решил - сомневаться поздно. И не надо. До конца идти надо - это будет правильно.

До конца - и мне снова мерещится сексуальный подтекст.

Потому что опять. Этот его взгляд - голый разврат.

- Поехали домой. На виллу, - Николас перехватывает мое запястье, привлекает к себе. - Там ужин стынет, ты же не поела.

- А дальше что будет? - оказываюсь вплотную к нему, к теплой вздымающейся груди.

- Алиса, лапушка, ничего не будет. Ничего плохого. Впереди одиннадцать дней нашего отпуска. Будем наслаждаться жизнью. Не сбегай только больше.

Он подталкивает меня в машину.

Сажусь в салон и понимаю, как мне мало нужно - его ласковый голос, его руки - и я больше не спорю.

Пока что.

Но если его старшие братья вздумают сунуться к нам на виллу, то дальше… дальше - я все буду решать сама. Когда можно.

И кому.

Николас

- Куда поедем сегодня? - она забирается с ногами на стул.

Ставлю завтрак, помню, что вчера ей понравились эти тостики - умяла сразу четыре. Такая голодная была после ночи на пляже.

Так жадно ела.

Звереныш.

- Куда хочешь? - с кофе сажусь напротив.

Алиса берет тост.

Ночью я забрал ее у бара и мы вернулись на виллу. Поужинали, легли спать - спокойно, словно давно женаты, давно живем тут, и не было ничего в нашей жизни безумного, просто традиционная семья.

Всё.

- А ты почему не ешь? - она кусает тост. Смотрит на мой кофе.

- Я уже. Ты долго спала.

- А.

Вру. Без нее не стал бы, дождался.

Аппетита нет. Говорят, он у влюбленных пропадает. Немножко не тот случай. Но в постели я так же ворочаюсь, и думаю, думаю, думаю.

Обо всем.

О ней.

Может, мы все испортили. А, может, наоборот, я так знаю точно - моя малышка невинной была, чистой, у моей девочки планы были на жизнь какие-то, мечты, но ей не повезло.

С матерью, которая укатила заграницу с любовником и бросила своего ребенка, с отцом - который на нее левые сделки оформлял и не обращал внимания на дочь.

А потом с нами.

Куда ей, одной, маленькой, против нас троих, взрослых мужиков.

- Что ты молчишь? - она откладывает надкусанный тост. Вытирает салфеткой пальцы.

И в этот момент хлопает входная дверь.

Алиса вскидывает брови.

- Помощница по хозяйству, - отпиваю кофе.

- Вернулась?

Жму плечом.

Да, я ее вызвал. Мне она не мешает. Хорошая милая женщина, претензий к ней никаких.

Алиса сидит и думает. Смотрит на стакан с соком. Вслух не спрашивает, но мне и так ясно. Раз пришла помощница, значит - не придут гости. Такие мысли в ее светловолосой голове.

Но у нас, в конце концов, не гостиница. У нас с женой медовый месяц.

Помощница заглядывает в кухню. Видит накрытый к завтраку стол и молча кивает, скрывается в коридоре.

- Хм, - Алиса прочищает горло. Спускает на пол одну длинную ногу, за ней медленно вторую. В коротких шортах и маечке - после сна не переоделась, спутанные волосы завязаны в шишку на макушке, лицо без косметики - домашняя лапушка, как младенец чиста.

Перед глазами как при быстрой съемке мелькают кадры, ее обнаженного тела, по женски притягательного, сочного, вкусного. И двадцать пятым кадром краткая вставка. Кто-то из моих старших братьев.

В разных позах дерет ее.

- Куда ты, - резко поднимаюсь из-за стола и Алиса замирает на месте.

- Никуда, - вскидывает глаза. - Нога затекла.

- Есть не будешь?

- Не хочу.

Она все таки встает. Даже сок не выпила. Майка задралась, оголяет плоский живот, я смотрю.

Хочется тут ее на столе разложить и плевать на помощницу, затрахать так, чтобы всю дурь из башки выбить.

- Пойду прилягу. Что-то не выспалась, - она пятится, обходит стул. Тот самый. На котором Арон сидел вчера в расстегнутых брюках и сверху моя жена.

Провожаю взглядом ее спину в синяках и засосах и залпом допиваю остывший кофе.

Не заладилось утро.

Ну вот в чем я не прав. Что не так спросил вчера.

Если при слове “удовольствие” - у нее на уме не только лишь я, мы втроем - это нихрена не нормально.

Если в ее понимании любви без секса не бывает - то и наоборот тоже, это же лапушка, которую совратили мы, сводные братья.

И если она вчера даже от одного из троицы с нашей фамилией отказаться не смогла - то и потом не сможет, не только в отпуске, совсем.

И какого черта она не поела и ушла от меня.

Поднимаюсь наверх, распахиваю комнату.

Лежит в кровати, под одеялом, накрылась с головой, будто прячется.

- Алис, болит что-то? - подхожу ближе. Мрачно хмыкаю.

Конечно, там всё может болеть, после того, как ее на берегу втроем мочалили.

Она переворачивается в постели, свешивает ногу вниз и сама выглядывает из-под одеяла.

- Пасмурно сегодня. Грустно.

Говорит и косится в окно.

- Думаю, какая там погода дома, как там щенки, скучают по нам. По тебе сильнее. Тебя больше любят.

- Я тебя тоже люблю сильнее, чем ты меня, - не сдерживаюсь, сажусь к ней на постель, - но я же из-за этого не грущу.

- Кто тебе сказал, что сильнее, Николас?

У меня тоже было. Секс, где девушек несколько, и я. Но сейчас-то я женат. И мне не нужны в койке другие девицы.

Неправ был брат, когда заливал о моем бесмысленном браке, и я слушал. Мой выбор осознанный - теперь уверен. Это лапушка поторопилась, выбирает до сих пор.

- Вижу, что сильнее, - наклоняюсь к ней. Помедлив, вытягиваюсь рядом, набрасываю на нас сверху одеяло. - Хочешь - поедем домой сегодня.

Спросил и жду.

Надо, чтобы хотела.

Потому, что с отпуском закончится то, что в нем было - таков уговор.

Алиса

Выходим из аэропорта, и ветер тут же бросает в лицо охапку снежинок.

От неожиданности взвизгиваю, а потом смеюсь. Николас поправляет сумку на плече и улыбается.

- Ты так же радовалась океану, когда мы прилетели в отпуск. А теперь снегу. Как ребенок. Соскучилась?

- Да, - признаюсь и смотрю по сторонам. Мы всего несколько дней были на отдыхе, а я привыкнуть успела, к теплу и солнцу, казалось, что зимы нет нигде, до того там было хорошо.

Но вот мы здесь. И это правильным кажется, то, что мы вернулись домой. И никому ничего не сказали, ведь летели вдвоем.

Предупредил Николас братьев или нет - не знаю, остались они в Испании или вернулись раньше нас и уже дома?

Подходим к машине мужа, что послушно ждала нас на стоянке. Николас забрасывает сумку в багажник, открывает дверь для меня.

Нос замерз. И изо рта пар идет, в машине холодно, сижу и растираю ладошки.

Муж устраивается за рулем.

- Не жалеешь? - спрашивает, перегнувшись через меня. Пристегивает меня ремнем.

- Нет.

Кошусь на его профиль.

Вернуться домой - самое лучшее решение. Там, на вилле - мы почти перестали разговаривать. Мне было неловко сидеть за столом - ведь там мы были с ними, неловко выйти и прогуляться по берегу - ведь там, на лежаках была длинная, полная разврата и порока ночь.

Я даже в нашей спальне спать не могла - мешали воспоминания.

И в любой момент к нам могли заявиться гости.

Зато когда мы в самолете поднялись над землей - сразу, словно отрезало. Мы держались за руки. И получалось делать вид, что это все просто сон - такой невероятно яркий, жаркий, как солнце. И ненастоящий.