Поразительно.

Громко фыркаю, уязвленная таким поведением.

Сначала явились следом за нами сюда и торчали тут до утра, рядышком, глаза мозолили. А теперь с вокруг этой брюнетки столпились, словно она суперзвезда и скалятся ей, улыбаются.

Спрашивают, к кому она летит, в гости или на отдых.

- Что, лапушка? - Николас забирает наши паспорта. Он братьев и не видит, сверяется со временем. - Есть хочешь?

- Нет, - ответ получается резким, недовольным. Вместе с Ником шагаю по залу и заставляю себя не оборачиваться больше. Пусть делают, что хотят. Если совести нет. - Расскажи про домик.

- Дом, - поправляет Ник. Он идет вдоль магазинов, мимо алкоголя и косметики, трет нос. - Я же говорил. Дом друга. До моря - рукой подать. Туристов там нет, райское место. Будем вдвоем, - на этих словах он оглядывается на братьев. - В чем дело, Алиса.

- Просто зачем надо было ехать с нами, - останавливаюсь возле витрины и рассеянно смотрю на товар. - Сейчас подцепят кого-нибудь в аэропорту. И испортят отдых.

- Тебя только это волнует, - Ник за бедра, рывком, разворачивает меня к себе.

Наткнувшись на его внимательный взгляд осекаюсь, представляю, как это все со стороны выглядит - и краснею. А ведь это…безобразие. Стою и возмущаюсь, что его братья обратили внимание на другую женщину. Веду себя, как ненормальная собственница, словно при мне даже парой слов перекинуться с кем-то нельзя.

- Ты знаешь, зачем они летят? - задаю вопрос в лоб.

Николас молча кивает.

- И…что? - задерживаю дыхание от волнения. Все мы - взрослые люди. И все понимаем. Не просто на каникулы летим, в отпуск, четыре человека с одной фамилией. Которых прошлое связывает и такие воспоминания, что ноги подкашиваются.

- Алиса, пусть все идет, как идет, - руки Ника поднимаются по джинсам выше, гладят талию. - Я одно понял. С тобой бессмысленно что-то загадывать. Все равно. Получится по-другому.

- Я не виновата, что нам проходу не дают, - напоминаю.

- Но ты не против.

С такой уверенностью это сказано, он насквозь меня видит. Как стыдно. Отвожу взгляд и ловлю его за руку, задираю рукав пиджака и смотрю на часы.

- В туалет успею сходить, - бормочу и отступаю. По залу двигаюсь к дамской комнате, мимо сонных людей и визжащих детей, утро такое раннее и темное, а за окном зима. Невыносимо хочется обстановку сменить, окунуться в солнце.

Толкаю дверь туалета.

И на пороге замираю.

Две высокие мужские фигуры у раковин. И между ними знакомая брюнетка. Сильные руки держат ее за бедра, и обтянутой черными узкими брюками задницей она вжимается в Арона. Напротив стоит Виктор, и его пальцы касаются красной кофточки, ловко расстегивают пуговку за пуговкой, он что-то говорит, неотрывно глядя на нее.

Развлечься решили перед полетом. Отпуск начать с приятного приключения в туалетах.

- Я не мешаю? - хмыкаю, и в стороны от возмущения слюна летит.

Брюнетка вздрагивает, а эти двое невозмутимо поворачиваются, смотрят на меня.

- Мешаешь, - нагло говорят мне.

Я ослышалась, наверное. Ноги ватные, двинуться с прохода не могу, молча изучаю два похожих хищных лица.

- Ох, - брюнетка вырывается, выскальзывает и торопливо застегивает кофточку. Стучит каблуками мимо меня и толкает плечом, выходит в коридор.

Арон привстает с раковины и поправляет брюки. С подозрением смотрю на их губы, если бы целовались с ней - помаду бы размазали, и это не должно меня касаться, ведь я замужем, но в груди обида растет, горячим комом и ищет выхода.

- Подходить ко мне больше не смейте, - иду к кабинкам.

- Алиса, зачем так ревновать, - в спину мне звучит низкий хрипловатый голос. - На тебя сил хватит.

- Замолкни, - влетаю в кабинку и с грохотом запираюсь. - Выйдите отсюда. Это дамский туалет.

Жду, что меня не оставят тут одну, будут оправдываться. Держусь за ручку и прислушиваюсь к шагам по ту сторону двери.

- Увидимся в самолете, красотка, - звучит нахальный голос. - Не задерживайся.

И в туалете я остаюсь одна.

В самолете Николас откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза.

Та брюнетка - она сидит рядом с Виктором, и вовсю смеется. Ну вот что такое веселое можно говорить, чтобы так заливаться?

Отворачиваюсь.

Сижу.

Нам приносят еду, и я трогаю Николаса за плечо. Контейнеры и коробочки с рыбой и курицей - они даже не пахнут ничем, словно там не поздний ужин, а пластмасса.

Но нужно срочно занять себя, чтобы не пялиться на парочку впереди. Продолжают шушукаться. И у меня зубы сводит уже от этого наглого смеха.

Она тут не одна летит, могла бы и потише.

Она не ест. Отодвинула коробку и взбивает пальцами густые волосы. Смотрит по сторонам.

Виктор тоже не голодный, он поднимается. Пробирается мимо нее, и она подается в кресле вперед, коленями невзначай касается его ног.

Он шагает к туалетам, и она смотрит на него.

А потом поднимается.

Замерла с пластмассовой вилкой и зорко слежу, как брюнетка виляет бедрами по проходу, за ним.

- Интересное кино, - Николас тоже это видит. К еде не притронулся, вытягивает шею и взглядом находит Арона. Тот задремал и не в курсе, что под носом творится.

А это самый настоящий разврат.

И неужели они там, в туалете, сейчас…

Муж хмыкает, когда брюнетке никто не открывает. Она идет обратно, поджав красные губы. Садится и с брезгливым выражением на лице переставляет коробки с ужином.

- Разбудишь, когда прилетим? - решаю, что хватит с меня так мучиться, кладу вилку. Удобнее устраиваюсь в кресле и прикрываю ресницы.

Чувствую, как Ник берет меня за руку, сплетает наши пальцы. И тихо вздыхаю.

Я себе иначе представляла наше путешествие. А тут, с самого аэропорта одни нервы, нам упорно мозолят глаза, и я ничего с собой сделать не могу, злюсь.

- О чем думаешь? - спрашивает Ник негромко, сипло, словно уже почти задремал, и резко проснулся.

- Мы отпуск с января планировали, - отзываюсь, не открывая глаз. - Ты счастлив?

- А тебе что-то мешает?

- Я первая спросила.

- Безусловно. Даже когда глаза закрываю - вижу тебя. Как ты улыбаешься. И как ладошкой закрываешься, когда смущаешься. И как подо мной лежишь. И кусаешь губы.

Распахиваю ресницы и поворачиваю голову. Он мое движение уловил, тоже открывает глаза и щекой прижимается к спинке кресла, смотрит в ответ.

- А ты про что думаешь?

- Про отпуск.

Он молчит, внимательно изучает мое лицо. Не верит, кажется, мы ведь не одни, и даже в самолете я чувствую внимание, неявное, но кожу странно покалывает, словно меня из виду не упускают.

Снова смыкаю ресницы и ерзаю, крепче сжимаю руку Николаса в своей.

Вот мы прилетим. И там пусть эти двое, что хотят делают, в наш домик их не пригласим, пусть в гостинице живут. А мы будем наслаждаться морем и единением, как и хотели.

Мысли путаться начинают, и на тело тяжесть наваливается. Не могу разобрать, это сон такой - или я, правда, проснулась, поднялась с кресла и иду к туалетам.

В кабинке смотрю на себя в зеркало и поправляю волосы, а потом кусаю губы - как Николас говорил.

И распахивается дверь.

В тесный туалет вдвигаются сразу все трое, похожие высоченные брюнеты с хищными темными взглядами, они ничего не говорят, все и так ясно по их лицам - надо мной грядет расправа. И мне остается вжаться спиной в стену и в бессилии наблюдать, как Николас расстегивает ширинку на брюках.

Виктор хватает меня за руку и стягивает с меня футболку.

Арон с силой давит на мои плечи, заставляя опуститься перед ними на колени.

И Николас приспускает брюки вместе с боксерами. Смотрю на выпрыгнувший член, налитый, напряженный, твердый. И без стеснения тянусь к нему, приоткрываю рот и обхватываю головку губами.

Вбираю горячую пульсирующую плоть и смотрю на старших братьев мужа. И звякают пряжки, и вжикает молния, когда они расстегивают брюки, выпускают на свободу гладкие члены.