Он говорит, и у меня в животе урчит от предвкушения, спускаюсь и облизываюсь, мы рядом, он касается меня бедром.

- А Николас что сказал? - спрашиваю на всякий случай.

Ведь с мужем договор был, что только на ночь, его братья, останутся с нами, а тут и помощница не пришла…

- Сама спросишь.

Пересекаем гостиную, вместе по коридору до кухни, незаметно вытираю о платье вспотевшие ладошки и несмело шагаю на запахи выпечки.

Николас стоит спиной, разливает кофе. Виктор уже за столом, листает какую-то газету.

Нервно хихикаю.

Такая домашняя картинка, словно это наше обычное утро, и так всегда будет, просыпаться с поцелуями и потом вкусный завтрак, а за окном солнце и океан, а рядом Рождественские, все трое.

И не нужно будет возвращаться в холодный февраль.

- Доброе утро, лапушка, - Ник оборачивается с чашками.

С подозрением изучаю его лицо, в глазах упрек ищу, но его нет, муж спокоен, расслаблен, то, что его братья здесь - его решение.

И, значит. Я буду наслаждаться еще одним днем.

Завтрака вкуснее я не ела никогда.

А еще никогда не чувствовала такого пристального внимания к себе, как сегодня, если раньше братья не пялились так в открытую, то после ночи, и всего, что было…

Я под прицелом.

- Какие планы? - голос снова предательски хрипнет. Вытираю руки бумажным полотенцем и смотрю на Николаса.

Он отпивает кофе, не сводит с меня ответного взгляда. И внутри нарастает тревога, кажется, что он сейчас скажет - мы уезжаем. Закончился отдых, Алиса, как и наш брак.

- В городе сегодня устраивают спектакль, - он отставляет чашку. - Под открытым небом. Красивая легенда. Про влюбленных из Теруэля.

- Откуда?

- Сама увидишь.

- Мы на своей машине, - Виктор первым поднимается из-за стола. - В гостиницу еще надо заехать.

Провожаю его взглядом, жду еще каких-то объяснений.

- Увидимся там, - Арон тоже встает.

Эти двое - по ним сразу видно, чем они занимались ночь напролет. От них за версту разит сексом.

А Николас успел побриться, надел чистую рубашку и любимые джинсы - те самые, с модными дырками.

- Что сидим, лапушка? - он собирает посуду со стола. - Переодеваться не будешь?

Его красноречивый взгляд падает на мою грудь.

О том, что я без белья - только Арон знает. Но пока мы завтракали и все трое пялились на меня - моя тайна раскрылась.

Я без бюстика - это увидели и Виктор, и Николас. Про трусики они не в курсе, но…

- Да, переоденусь, - вздрагиваю от хлопка входной двери - братья ушли. Подскакиваю с места, но сбежать наверх не успеваю, Николас вдруг бросает посуду, и та с грохотом валится обратно на стол.

Он хватает меня за руку, рывком дергает на себя. Впечатываюсь в его грудь и сдавленно охаю, когда его руки, задрав платье, сжимают ягодицы.

- И без трусиков, - константирует муж. Хватает меня за волосы, ладонью давит на затылок, наши губы сталкиваются.

И он целует, нетерпеливо и агрессивно, крепко держит меня, отрывается на секунду и шепчет мне в рот:

- Лапушка шлюшка.

От его слов дергаюсь, он разворачивает меня и вдавливает поясницей в стол.

- Я никуда не поеду, - выдыхаю и горько становится, за собственные мысли, я ведь надеялась, чтобы еще денечек они втроем были рядом со мной, но Николас прав, шлюшка…

- Алис, сделанного не изменишь, - за подбородок он поднимает мое лицо к себе, заставляет смотреть в глаза. - Это теперь на всю жизнь с нами.

Его голос - обвинение, тон - приговор, мне оправдываться нечем, но ведь и он тоже, не безгрешен?

- Еще тогда, - в лицо ему цежу, - в аэропорту, ты видел, куда они собрались. И вчера, в ресторан. Ты их позвал, сам. Сталкиваешь лбами. И обвиняешь меня.

- Не обвиняю, - его ладони сжимают ягодицы. - Я знаю, что делаю. А ты знаешь?

А я нет. Просто они трое - сразу, как одно целое были для меня. И запретить себе думать я не могла, хоть и старалась, хоть и с Николасом у нас все было чудесно, он лучший на свете муж.

У которого есть лучшие на свете старшие братья.

- Я переоденусь, - упираюсь ладонями в его плечи.

- Нет, - он подхватывает меня, и мне приходится подпрыгнуть, ногами обвить его бедра. Он удерживает меня одной рукой, смотрит на посуду, сваленную на столе. - Это тоже потом уберем. Там начало скоро. Хочу, чтобы ты с начала смотрела.

- Про что спектакль?

- Тебе понравится.

Вместе со мной он шагает к выходу. Продолжает обнимать, не отрываясь, смотрит в лицо - и я вижу, его взгляд не изменился, он такой же, неотрывный, внимательный, чуть ласковый, я бы почувствовала, если бы он меня возненавидел.

- Это…просто отдых, - не удерживаюсь все таки, от оправданий, - тут все другое, - тараторю и обнимаю его за шею, оглядываюсь, когда он выходит на улицу, в солнце, - такая атмосфера, что кажется. Это не по-настоящему всё, - смотрю на океан. - И ночь.

- Успокойся.

Он открывает дверь, усаживает меня в кресло. Обходит машину, и я слежу за его разболтанной походочкой, за безмятежными движениями.

Он садится за руль и берет с панели солнечные очки, цепляет их на глаза. Выруливает и смотрит назад, и рассказывает.

- Юноша и девушка из двух благородных семейств были с детства привязаны друг к другу. А став взрослыми - полюбили друг друга. Юноша хотел жениться. А девушке нужно было родителькое благословение. Пока ясно?

Киваю.

Моему отцу и в голову бы не пришло - благословлять меня. Но вот у Рождественских такая традиция точно была, если даже в дом к ним случайных людей не приглашали, Тину - когда уже Виктор собирался жениться - это я помню.

- Но жених не был старшим из братьев, - продолжает Николас. - Поэтому не мог наследовать семейное состояние. И отец невесты ему отказал.

Сглатываю и кошусь на его спокойный профиль.

Николас рулит, не отрываясь от дороги, глаза надежно спрятаны под солнечными очками. Он говорит.

- Тогда юноша решил отправиться в чужие земли за богатством и славой. И попросил отца девушки дать ему срок - пять лет. Чтобы за это время его невеста не вышла замуж за другого. Ее отец согласился, и юноша уехал. Ему удалось добиться всего, чего он желал и вернуться к невесте. Но парень ошибся в расчетах. Он прибыл в тот день, когда его возлюбленная выходила замуж за другого.

- Ник, - тяну его руку к себе. Легенда мне разонравилась, к чему он клонит - не понимаю и на душе неспокойно становится, красивый пейзаж по обе стороны дороги кажется смазанными пятнами.

- В ту ночь юноша пробрался в дом к девушке и просил ее лишь о поцелуе, но она отказала, - говорит Николас. - Тогда его сердце не выдержало горя, и он рухнул к ногам любимой. На его похоронах девушка решила исполнить волю юноши - поцеловала его в губы. И упала замертво. Сказать, почему я открыл порностудию? - переход от трагичной легенды такой жесткий, что я теряюсь.

Уставилась на него, сижу.

Он усмехается уголком рта.

- Лучше наслаждаться сексом, лапушка, чем умирать от любви. Хороший девиз, служил мне долго. Но сейчас у меня появилась ты, - он снимает очки и поворачивается, впервые за весь разговор. Его глаза почти черные, как два огромных колодца. - Я от любви умирать не хочу. Поэтому, когда уедем отсюда - все наслаждение с моими братьями закончится. Поняла меня?

Спектакль мы смотрели вдвоем, братья так и не приехали.

Сначала ждала, а потом затянуло, как играют актеры и как Николас переводит мне на ухо их слова.

Впервые была в театре под открытым небом. И пусть легенда трагичная, грустная, но очень красивая. А еще поняла мужа, и эта его фраза, что гибнуть от любви он не хочет - она прочно засела в голове.

Когда шли к машине - на город уже спустились сумерки, повсюду огни загорелись, и вокруг так волшебно стало - не оторваться.

- Понравилось? - Ник открывает дверь.

- Да, - сажусь в салон и пристегиваюсь. Вижу, как он обходит машину и достает сотовый, мельком смотрит на экран.