— Белке?.. — я с непониманием посмотрел на спрятавшуюся у мне за спиной, одноглазую крысу. Затем неспеша вернулся назад, поднял меч и аккуратно держа за острое лезвие, протянул его хозяину. — Извини за нос… Но я друзей не предаю… Держи свой ножик. А я и со своим медвежьем когтём, как-то справлюсь… — тяжело вздохнул я.
Подождав пока Чуб возьмёт меч я отошёл на пяток шагов назад и сверкнув детским клинком, поманил воина к себе. Приглашая того, попытать счастья против карапуза с ножом в честном поединке. Чуб встал, улыбнулся моему грозному оружию и тоже отошёл на более безопасное расстояние. Тут же прочертив в воздухе мечом, красивую восьмёрку. А затем, резко крутанувшись и непрерывно играя мельтешащей сталью, не отводя взгляд, смотрел за моей реакцией. Не изменились ли у наглого щенка планы?
А я, если честно, такого ещё отродясь не видел! Это точно не было, какое-то цирковое представление. В каждом выверенном движении этого бывалого воина, чувствовалась реальная угроза и не дюжая опасность. Да что там говорить! Лезвие меча в его ловких руках сливалось в одну непрерывную линию, а затем и вовсе исчезало из виду! — «Вот бы мне так научится!» — Мелькнуло у меня в голове…
— Ух-ты! — непроизвольно выкрикнул я, не скрывая свой детский восторг. Открыв от изумления рот и опустив свой ножичек. Чем видимо, смутил своего опытного оппонента. Дождавшись конца невероятного танца, и на этот раз видимо, уж точно в последний раз посмотрев на яркое солнышко, я снова тяжело вздохнул и покрепче сжав свой мелкий ножик, искренне улыбнулся, явно самому опасному моему противнику, приготовившись к его смертельной атаке…
Раскрутившись словно юла, ещё недавно неуклюже бегавший за мной огромный мужик, получив в свои руки новую точку опоры, в мгновение ока оказался предо мой и невероятно быстрым движением рубанул по моей грешной фигуре…
Уж не знаю как, но я умудрился уйти от его свистящей стали. Крепко сцепив зубы, я до потери кровообращения напряг все свои мышцы, для своего решающего прыжка, выцеливая брешь в защите моего быстрого противника. И как только я увидел шанс на спасение и прыгнул, рыча словно волк и крепко сжимая медвежий коготь. Целясь в бедро моему сопернику. Как увернувшийся от ножа мужик, приложили меня по голове, плашмя своим мечом…
— Эй, пацан! Ты там хоть живой? — я открыл глаза и меня усадили на задницу.
— Да, вроде… — отвёл я рукой маячивший возле моего лица меч и попытался встать на ноги. — Не спал всю ночь. Вот видно и сморило… — не понял я что произошло. — Погоди… — что есть сил похлопал я себя, по белым как луна щекам. — Сейчас немного в себя приду и продолжим…
— Ты это, пацан… — запнулся Чуб. И пряча свой меч, присел поближе. — Давай, не будем продолжать, добро? Ты лучше оклемайся немного, и приходи к нам в курень. Поговорим, что ли… Чуб меня зовут. А тебя как?
— Комар-р! — выдохнув с облегчением, прорычал я своё имя. Не знаю почему, но нормально произносить его, у меня так и не получалось.
— Комар? — улыбнулся Чуб. — Ну, это ты себя сильно недооцениваешь. Грузнул то ты меня, аки волк! — засмеявшись, похлопал меня по плечу мужик. Чем вызвал у собравшихся зевак, одобрительный смех. — Я бы даже сказал, медведь! — смех усилился. — А как ты тут-то, оказался? Я вроде, всех мальцов знаю? — только я хотел открыть рот, как батя, заметив что всё вроде уладилось, тут же встал сзади меня и положив руки на плечи, пролил свет всей деревне на моё внезапное появление.
— Это моей Любавы племянник из Нижних Топей! Погостить пришёл! — проорал Балун. — За тёткой своей соскучился…
— Племянник значит… — посмотрел искоса на Балуна Чуб.
— Он самый. Совершенно безобидный ребёнок… — поспешил заверить воина, мой отец. — Просто животных очень любит, зайчиков там, белок… — вдруг осёкся мой папаша, глядя на залитый кровью нос, — вот за волчицу и заступился… Прости его Чуб. Так он, и мухи не обидит А я его дома, как следует отшлёпаю, научу старших уважать…
— Не обидит, говоришь? — хмыкнул Чуб. — Отшлёпает он… Смотри, что бы он тебя не отшлёпал…
— Этот может! — выкрикнул кто-то из собравшейся толпы поселян. Все засмеялись.
— За то что друга не предал, я со своего кармана за волчцу, так и быть, заплачу. И со Стариком, как-нибудь договорюсь. Но вот приплодом поделится, всё же придётся. По рукам? — я кивнул. — Пропустите мужиков, гаркнул Чуб, на вновь закрывших ворота охранников. — Рассчитались уже…
***
Пройдя ворота мы попали на дольно просторный внутренний двор с разбитыми возами и лошадьми, дорогами. Поселение состоящее в основном из деревянных домов, обложенных на стыках брёвен мхом, и крыш с камыша, выделялось довольно большим, маячившим в двухстах шагах от входа, двухэтажным зданием. Над которым возвышалась небольшой колокольня, с дежурившим на ней мужиком. Перед этой громадиной кроме одиноко стоящего дерева, была ещё одна свободная от застройки площадь, служившая видимо для общих собраний, проживающих здесь поселенцев. Мы же с мужиками свернули налево. И по небольшой, явно пешеходной улочке, пошли вдоль забора мимо похожих, неказистых домиков, в самый конец этого городка.
Не успели мы с отцом подойти к небольшой постройке, больше похожей на старый, полуразвалившийся сарай, чем на дом, как с него вышла до боли знакомая мне женщина. Я смотрел на неё и не мог поверить… Это была моя мать!
— Мама! — выкрикнул я, и со всех ног подбежав к этой белокурой девушке, что есть сил её обнял. Одновременно вдохнув и аромат знакомого с детства молока, чуть не захлебнувшись от нахлынувших на меня слёз и детских воспоминаний. Женщина поглядывала то на меня, то на отца, то на вылезшую на её голову белку. Расставив руки в стороны и не понимая, что же ей делать дальше. Но затем, всё же опустила ладонь мне на взлохмаченные волосы и очень нежно их погладила. От её мягких, тёплых пальцев, я чуть не растворился в и так влажном, утреннем воздухе…
«Это было невероятно! Моя мать, — она жива! Всё что меня мучало и терзало в последнее время, тут же отошло на задний план. И я, что есть сил вцепившись в её до боли знакомую фигуру, больше всего на свете боялся её отпустить. Опасаясь, что как только я разожму руки, она тут же исчезнет, и в этот раз, уже навсегда…
— Ну всё, всё, сынок… — похлопал меня по плечу отец, забирая заодно и рыжую бестию. Которая его почему-то не боялась. — Мне очень жаль. Но это не твоя мать… — я на него непонимающе посмотрел, своим затуманенным от счастья и слёз взглядом. — Она просто, очень на неё похожа. Это её сестра…
Я ещё раз взглянул в до боли знакомые глаза.
«Что он такое несёт! — пронеслось у меня в голове. — Какая ещё сестра! Вот же они, родные, мамины глаза. Мамины нежные руки! И запах! Точно такой же запах! Ну, или почти такой же… Неважно! Ведь это была она!» — я снова взглянул на мать налившимися слезами глазами.
Женщина присела на корточки и стерев мои слёзы со щеки, словно гром с ясного неба произнесла…
— Извини малыш. Я не твоя мать… — с явно читающейся горечью в голосе, прошептала она. — Вновь погладив меня. Но уже как-то по другому, неприятно…
— Ты врёшь! — оттолкнул я её. — Я, я просто тебе не нужен, — так и скажи! — проорал я на женщину. — Я тебе никогда не был нужен! Никогда… — я что есть силы закусил себе губу, что бы хоть немного унять душевную боль, физической. Не помогло. Растолкав озадаченных мужиков, всё ещё стоявших с волчицей на руках, побежал куда глаза глядят…
— Сын! Комар! — орал отец. — Погоди!
— Пускай бежит… — окликнул его Хват. Остынет, вернётся. Куда он денется, кругом лес и сплошные болота… Не к медведям же в берлогу, сбежит жить, в самом то деле… Балун, а куда, зверюгу-то девать?..
***
Всхлипывая и раз за разом шмыгая носом, я еле успевал протирать глаза от слёз, что бы хоть немного понимать, куда я вообще иду-то! Но я не понимал… Всё таки я был маленьким мальчиком, невероятным образом обрётшим, и снова потерявшим свою мать…
— Ум-м! — простонал я, поняв что споткнувшись об чью-то ногу, только-что грохнулся на землю.
