***
— Игды, — молодец! Игды, — знает своё дело… — снова танцующий старик и его невыносимые зловония в туманной полутьме…
— Игды, — идиот! — только и смог я тихо выговорить, и тут же бессильно опустить голову, глядя как дым из кадила бодренько подымается вверх, к зияющему в шатре голубому отверстию. С подвешенным там свежим, почти завяленным волчьим мясом…
Глава 18
Дрожащими от слабости руками в который раз натягиваю тетиву, целюсь в нарост, и… Промахиваюсь…
Прошло три дня после того как я очнулся в прокуренной до одури юрте, с обдолбанным в хлам слугой-наркоманом. Чуть не уморившим бедное дитё до смерти. Нашаманив заодно и самые странные видения в моей и так, насыщенной разными событиями жизни…
Сегодня я наконец-то почувствовал себя намного лучше, и смог самостоятельно передвигаться. Крови из меня вылилось, явно больше чем нужно. Но я то, ладно… А вот Игды всё же пришлось от общества на пару дней изолировать. Временно поселив в им же вырытой, глубокой яме. Предварительно вынув от туда все острые предметы. Потому как, перестарался он немного со своей ядрёной травой. Да и в недавнем перевоплощении в очередного вонючку-шамана, тоже видимо, переборщил. Выцедив перед очищающими душу процедурами, почти целый бурдюк неразбавленной кумысом, крепкой потницы. И все ради изгнания своим горячим дыханием, невероятно злых духов. А заодно и дезинфекции старых шкур, данного помещения. Что в принципе, не такая уж и плохая затея. Особенно учитывая наличие в них разнообразной кровососущей, невероятно кусачей, мелкой живности. Но в своём благородном порыве всё сделать как полагается для истинного служителя культа, так с этим делом перестарался, что с огромным ножичком за несуществующими, говорящими белками, пол дня гад по всему лагерю как подорванный бегал. И так здесь всех перепугал, что я аж испереживался весь. Что в моём, и так незавидном положении, уж точно противопоказано. А то, порешит ещё кого-нибудь, воображая что бедолага и есть та самая, жирная, говорящая белка для супа, а я потом отвечай, за явно поехавшего крышей идиота.
После очередной, неудачно выпущенной стрелы я немного присел, потому как у меня снова закружилась голова. Но глубоко вдохнув полной грудью осеннюю прохладу и взяв себя в руки, я принял боевую стойку и снова погрозил железным наконечником злосчастному наросту…
— Да что, такое-то! — выкрикнул я с досады, глядя как только что выпущенное мной древко, снова упорхнуло куда-то в лес. Теперь, ищи-свищи его! А искать надо. Стрел-то моих, миниатюрных, всего-то с десяток штук осталось. Хорошо хоть братья лук мой с собой прихватили, да про колчан с пятком уцелевших стрел не забыли…
— Хозяин! — послышалось жалобно из глубокой ямы. — Выпусти ты меня, пожалуйста! Игды, уже выздоровел совсем!
— Сейчас… — пробурчал я про себя. — Разбежался и падаю… — пол дня гада всем лагерем ловили, пока он за белочками бегал…
— Хозяин! Честно-честно! Не вижу я больше говорящих белок! — клялся мне, для его же блага изолированный от общества, алкаш-наркоман.
— А волков говорящих, тоже не видишь? — подойдя к яме поближе, взглянул я в глаза исхудавшего на водной диете старика.
— Волков? — переспросил Игды.
— Ну д. Черных, здоровенных, говорящих волков? — не понял я вопроса.
— Чёрных волков я отродясь не видал… Да ещё и говорящих… Белки были, это да… — тяжело вздохнув, с сожалением признал горбун. — Но что бы волки разговаривали… До такого состояния, я ещё не напивался… Ну, разве что на свадьбе брата… Я тогда с верблюдом разговаривал. Но с верблюдом, это же не страшно, правда? Я ведь и сам, немного верблюд…
— Не видел, значит… — смутно вспомнил я свои странные видения в прокуренной до одури юрте, где почти сутки провалялся без сознания. Странно, что только говорящими волками и больными на всю голову шаманами, всё и ограничилось… — Ладно, Игды! Проехали… Но ты точно, в порядке?
— Точно-точно, хозяин! Точнее не бывает! Жуть, как жрать хочу…
Жрать, я тоже хотел. А то от кумыса этого проклятого, мутило только сильнее… А ничего другого мне не давали. Разве только, потницу внутрь залить пытались, для отпугивания всё тех же, невероятно злых духов. Но я же не самоубийца какой, эту дрянь в малое дитя пихать!
— Вот спасибо, Комар! — искренне обрадовавшись вновь обретённой свободе, обнял меня вылезший из ямы мужик. — А то я уже на дождевых червей с лягушками, стал заглядываться. Подожди чутка, Господин, я быстро чего жрать приготовлю! Мяса-то у нас, просто завались! Ваши братья кроме конины, ещё и волчатину из лесу привезли! Люблю я их мясо. Оно и силу мужскую придает, и немощную старость отдаляет…
Ну да, привезли. Только все мясо, высоко над юртой, вялить повесили. А сами к медведице этой очухавшейся свалили. Видите ли, понравилось там у неё. Весело им с медвежатами и волчатами живётся. Всяко получше, чем возится с полудохлым братцем. Хотя… Они у меня молодцы! И медвежонка с дерева на верёвке спустили, и с волками на охоту ходят, а меня какой-то ворчливой бабке доверили, что кроме как вонючей кислятиной отпаивать, да самогонку местную на губы намазывать, не хрена и не умеет… Еле-еле, от неё избавился! Ещё и уходить не хотела. Хозяева мол, приказали, как я ослушаться-то могу. Пришлось наорать на дуру, да ещё и ножичком пригрозить. Чтобы убиралась вместе со своим вонючим кумысом из моего шатра! Пока я ей, её кривой, горбатый нос, для пущей красоты не подравнял как следует…
Пока я искал в лесу свои стрелы, Игды успел развести огонь и вскипятить воду для супа. Бросив в булькающую жидкость свои тайные ингредиенты, главным из которых был огромный кусок волчьего мяса. Но не успел он закончить колдовать над котелком, как вдруг заорал, словно его резали…
— Ты куда! А ну, отдай! Ах ты ж, вертихвостка! Вот, я тебе! — и схватив свой огромный нож, начал быстро бегать вокруг костра, проклиная зубастое, рыжее племя.
Я же, хоть уже и натянул лук для очередного выстрела, всё же обернулся в сторону бегавшего вокруг костра, видно, ещё не совсем выздоровевшего слуги.
— Да, твою же мать! — выругался я, снова наблюдая эту странную картину. — Выздоровел он! Ага, как же…
— Хозяин! Лови рыжую бестию! Она у меня мешочек с пряностями стащила! — махал на меня руками, снова поехавший крышей, взъерошенный мужик. — А они, очень дорогие!
— Мозги она у тебя стащила, а не пряности! — пробурчал я, и сплюнув, снова натянул свой, всё ещё не поддающийся мне лук. Но не успел я как следует прицелиться, как по мне пробежало что-то очень когтистое и запрыгнуло на детскую голову. Отчего, всё же выпущенная мною стрела улетела не куда-то в лес, а в дубовую крону, и там же застряла. — Ну хоть в дерево попал. И то, прогресс… — похвалил я сам себя, глядя на маячившую возле моих глаз, беличью морду. Вертихвостка быстро моргнув два раза, тут же больно укусила меня за нос, и спрыгнув в высокую траву, со всех ног помчалась к разлогому дереву.
Я конечно, не большой специалист по белкам. Но эта невероятно наглая, самодовольная морда, показались мне удивительно знакомой…
— Да ладно… — прошептал я, всё же вспомнив этот задранный к верху нос. — Это точно, та самая, кусачая тварь из моего сна!
— Хозяин?! — подбежал ко мне Игды. — С Вами, всё в порядке? Она Вас не покусала? А то они, чего доброго, бешёнными бывают!
— Всё нормально… — потёр я свой, к удивлению целый нос. — Ты за супом присмотри, а с белкой этой, я сам разберусь…
***
Не успел я с большим трудом взобраться на дерево и вытащить свою мелкую стрелу, как от сотен лошадиных копыт задрожала земля и всё видимое пространство возле юрты, тут же заполнилось вооружёнными всадниками. Позабыв о наглой белке с мешочком специй, я внимательно следил за происходящим внизу.
— Игды! Пьяная твоя рожа! — проорал высокий, статный воин в кольчужной броне и остроконечном шлеме. — Ты какого хрена здесь ошиваешься, а не как положено, своего господина с кумысом и доброй закуской с похода встречаешь?! Я что, должен тебя по всему лагерю искать? — мужик тут же слез с коня и с ноги заехал низко поклонившегося ему Игды. Тот, от доброго пинка и под дружный хохот вооружённых до зубов всадников, аж перевернулся. Но к всеобщему изумлению, тут же встал на ноги и перехватив руку с занесённой было над ним плетью, сам проорал на вояку скрипучим, старческим голосом. Да так, что вся орава враз затихла в ожидании большой беды.
