— Мужик, слушай! Я всё прощу! Ты только пелёнки мне поменяй и мамку новую найди! А то у меня сил никаких нет так лежать! Я то зарядку делаю… Чтобы пролежней не было. Но разве это панацея? Да и голодный я как волк! Вон, как исхудал весь на комариной диете… Ау, па-па-ша-а-а! — нет. Не слышит… Допил свой вонючий бурдюк, и тут же за столом и уснул… Ох-хо-хой. Эх! Видно, всё же не того я фрица я на войне кокнул, раз мне такое наказание… Вот, как чувствовал! Да и сил моих больше нет, эти муки терпеть. Живот к позвоночнику прилип, а задница к пелёнкам. А зудит всё, — словами не передать! Одним словом, — страшно! Правда, от глотка выпитой браги, попустило немножко… Лежу, жду… Когда же наступит оно, избавление… По скорей бы. А там и семья новая, любящая. Молочко, опять же… А вот к стати, и избавление…

Эта пьяная скотина, забыла дверь в сторожке закрыть. Чья то тень промелькнула в открытых настежь, залитых лунным светом дверях. Засопели, всасывая воздух и принюхиваясь, чьи-то ноздри. Защекотали меня по щекам редкими волосками. Ну и ладно. А то я на этих комаров, уже и смотреть-то не мог! Не то, что их есть… Эх! Побыстрее бы новая, любящая семья…

***

— Какая всё же красивая, лунная ночь сегодня выдалась! — я любовался на последние в этом мире картинки. Несущий за крепко связанные на двойной узел, папашей тряпки, волк непроизвольно их расслабил, и я наконец-то смог хоть немного вынуть руку.

— Хорошая собачка, хорошая… — гладил я бегущего волка по клыкастой морде. — Ты меня только, не сильно больно скушай. Хорошо? А то я и так, настрадался в моей новой жизни, выше крыши! А ты серый, считай моё единственное спасение…

Крепко держась своей маленькой ручкой за слюнявый, волчий клык, от постоянного покачивания в намертво сомкнутых зубах бегущего зверя, я громко зевнул и уснул беспробудным, богатырским сном…

***

Снился мне всё тот же, убитый мной фриц. Я его не специально кокнул. Несчастный случай. Пожалуй, его одного за всю войну и убил. Служба у меня была такая, живыми их брать. А что там дальше с ними будет, не моё, как говориться, дело…

Проснулся я в поту. На удивление ещё живой. И неимоверными усилиями, всё же выбрался из этой вонючей, ненавистной мне тряпки.

Как следует втянув ноздрями воздух, я учуял её! Такую желанную, молочную ферму… Перебирая руками и ногами, я прополз словно по минному полю, мимо рядом спящих волчат. И почти не дышал, стараясь не разбудить ни одного зубастого монстра. Но вот я наконец подползаю к нему. К моему желанному лакомству… Какое наслаждение!

Полусонная волчица, вылизав странно пахнущего волчонка, снова завалилась спать. Я же спать, даже не собирался. А переползая от одного спасительного источника к другому, опустошил все запасы в и так, худющем теле… Ну хоть наемся напоследок. Раз организм требует…

***

Как же невероятно хорошо! Ничего не зудит, не ноет. И я снова хочу есть. Ну и приснится же такое! Волки, сторожки, убийства… И когда уже мужик с пряниками вернётся-то. Он мне перед тем как уехать, медовою конфету прикупить обещал…

«Эх… Видно уже не вернётся этот мужик…» — открыв глаза, вижу перед собой с два десятка блестящих глаз. Волки в полных непонятках, смотрят на дивное, безволосое существо. Никто не двигается. И только старый, облезлый волк на всех грозно рычит, пытаясь остановить неизбежное. Я же, изо всех сил стараюсь быть максимально дружелюбным и мило улыбаюсь…

И тут, пару волчат не сговариваясь, прыгают на меня и начинают со мной игриво кувыркаться, покусывая за уши. Я от них не отстаю. Мне эти игры, почему-то безумно нравятся! И вот уже куча мала с четырёх волчат и меня, во всю веселится в этой достаточно просторной, каменной пещере. И лишь невероятно ласковый, немного шершавый язык, отвлекает нас от этого веселья. Ну всё. Покувыркались и буде. Пора дети, жрать…

Ни одна мать на моей долгой памяти, пожалуй так не заботилась о своём чаде, как эта волчья семья. Отец вместе с ещё одной волчицей ожидающей потомства, всё время пропадали на охоте. А мать не спуская глаз, старалась следить за нами, и особенно, почему-то за мной. Постоянно меня вылизывая. Я был, в принципе не против. Может думала, что у меня таким образом шерсть отрастёт? Кто знает…

Ещё в пещере, почти постоянно находился тот самый, заступившийся за меня, видно очень старый волк. Дедуля помогал мне влезть назад, аккуратно толкая носом, когда я всё-же вываливался из пещеры.

Постоянные активные игры с волчатами, несомненно способствовали очень быстрому физическому развитию. А благодаря невероятно питательному молочку, рос я буквально на глазах. Всё чаще выбираясь из берлоги под присмотром деда-волка, я старался как можно сильнее разнообразить своё меню различными ягодами, которые легко разжёвывал, уже вылезшими зубами. Вторая волчица тоже привела потомство, и я по наследству перешёл под её крыло. Кормили меня отлично! Пока что. Но что будет дальше, я не представлял совершенно. Ведь рано или поздно, и у неё закончится, так нужное мне молоко. И что мне тогда делать? Да и холода не за горами… А мясо, я точно не разжую. Пробовал. Придётся пить кровь. Раз уж я Комар. А она, — ну совершенно не вкусная и не питательная. Да и нет её почти…

Похолодало. С принесённого новым отцом мяса, научился делать отбивные. Стучу камнем по волокнам, превращая их в кашицу. Плюс последние капли молока со второй волчицы поддерживают моё естество. Холодно. Очень. Считай живу, в тёплой дедовой шкуре. Он не против. Понимает, что мне без шерсти непросто, хоть я и обернулся двумя бывшими пелёнками. Какие они всё-таки молодцы! Отогревают меня по очереди. Низкий им за это, поклон. Ещё и названые братья, помогают не окочурится. Вы не представляете, как я им благодарен. Но всё равно, стало очень тяжко…

Мать-волчица, где-то нашла и специально для меня принесла, высушенную шубу небольшого медвежонка. От бедного зверька, мех только и остался. Странно что его не съели. Здесь всё съедают…

Но я всё же, не просто так с пещеры выползал. Орехи собирал, жёлуди. Да и ягод умудрился насушить. А ведь мне и года-то нет! Удивительно всё это! Волчьи забавы, видно помогли. Да и шею я накачал от плюх уворачиваясь, — мама не горюй! И как там интересно, чудо это бородатое, поживает? Не спился хоть, окончательно? Переживаю я за него. Какой ни какой, а родитель всё-таки…

А к нам сейчас, ещё и волки-подростки, заглядывать стали. Очень они удивлялись странному существу. Но меня не трогали. Видно чуяли запах своей матери. А она здесь альфа, как ни как. Все её слушались. Я её тоже, хоть и на подсознательном уровне, но хорошо понимал. Да и папаша мой новый, что целыми днями на охоте пропадал, тоже с большим уважением к ней относился.

Кое-как, но холод этот, я всё же терпел. Спасибо деду-волку и шубке медвежонка. С ней стало, совсем хорошо. Ещё я умудрился валеночки, со всё тех же пелёнок смастерить, да травой высушенной набить. И вот, когда морозы стали сильнее, а дни длиннее, случился в моей, в принципе не плохой по сравнению со сторожкой жизни, внезапный поворот…

***

Всё вокруг задрожало, заскрипело. И в нашу скромную обитель, ворвалось что-то очень огромное и чёрное. И одним мощным ударом пришибло, ставшего на мою защиту старого волка. Очень жаль беднягу. За последнее время я к нему неимоверно привязался… Остальные волки, — просто разбежались. Меня же, откинуло вместе с прибитым дедом в дальний угол пещеры. С трудом выбравшись из под исхудавшего старика, я оценил масштабы бедствия. Нашу пещеру заняла огромная медведица. Почему медведица? Да я чуть слюной не захлебнулся, до того от неё молоком пёрло! Подождав пока она не успокоиться и не уснёт. Я совершил свой дерзкий, бесцеремонный набег на такой желанный мною, источник пропитания. Устроившись рядом с двумя небольшими и почти голыми медвежатами, я разделил их трапезу. И снова шершавый язык, но на этот раз уже намного проворней и настойчивей, слизал с меня все остатки волчьей семьи…

Я старался лишний раз не испытывать судьбу. И вел себя в этой невероятно уютной шерстяной хижине, тише воды и ниже травы. Медведица, хоть и находилась в спячке, но в гневе к ней лучше не попадаться… В общем, жил я друзья мои, как у мишки за пазухой. Намертво присосавшись к вкуснейшему молочку. Пока ее мальцы подрастали, я тоже старался не отставать от стремительно набиравших вес, молочных братьев. И занимался единственным чем мог. Напрягая до предела все свои мышцы, я постепенно вгонял в них всё съеденное. Это не позволяло окончательно сойти с ума от страха и одиночества. Да и не известно ещё, как поведёт себя эта зверюга после спячки. Но одно я знал точно. Из леса нужно было выбираться. А я хоть и был в шкуре медведя, но ни острых когтей как у них, ни огромных клыков, не имел. Да и прожить здесь всю оставшеюся жизнь, я точно не собирался…