— И чем же они такие ценные? — заинтересовался я.

— Чем?! Я тебе сейчас покажу! Смотри! — сказал Келджик. И взяв наконечник, ловко накрутил его на свою обезглавленную стрелу.

Попросив брата поставить перед моим многострадальным деревом, щит с металлическим умбоном, взятый из повозки с возвращёнными пожитками покойного Мбека, Элдак с Игды также выкатили и приставили спереди щита, ещё и лежащую там же, массивную деревянную крышку от большого котла. Келджик отошёл подальше от этой, явно непреодолимой преграды, и лишь слегка натянув тетиву, выстрелил…

Стрела, пролетев сквозь крышку, щит и даже дерево, — вышла с другой стороны. Лишь на треть длины древка, оставшись в стволе дуба.

— Вот это да! — обалдел я от увиденного.

— Ну да! Вещь! — вздёрнул нос к верху, Келджик. — И это я, тетиву почти не натянул! А ты представь, если бы я её натянул как следует! И древко потоньше взял, что бы в дереве не застряло! С одного выстрела и сотню воинов, как нечего делать, проткнуть можно!

— Или, хорошо охраняемого нукерами, какого-нибудь, неугодного хана убить! — продолжил Элдак, свинчивая с торчащего древка, чёрную смерть. — Не Чингисхана, конечно, о таком даже думать грешно, да и у него самого, доспехи Кхили имеются. И у его ближайших нукеров, хоть пару чёрных пластин на сердце, но тоже есть. А вот главы других родов, вполне обоснованно этих самых стрел, опасаются. Потому как, хоть они и редкость большая, но всё же всплывают время от времени. То тут, то там. Вот как в твоём случаи. Да и продать их, просто так не получится. Необходимо нужного менялу искать, и ему десяток кобыл за содействие отстегивать. Потому что все найденные Кхили, необходимо сразу, сановникам верховного правителя сдавать. Под страхом смерти!

— В смысле, сдать. Бесплатно? — уточнил я на всякий случай.

— Ну да. Ещё и плетей вполне можно получить, если сам, публично принесёшь. Мол, откуда это у тебя, немытая твоя рожа, оружие небесных воинов? А ну, признавайся! Где остальное имущество нашего великого императора припрятал? Или может ты наёмным убийце подрабатываешь? Кто-кто, а они такие штучки любят.

— Так что же с ними делать-то? — не понял я. — Может выбросить?

— Выбросить? — засмеялись братья. — Двести отборных лошадок выбросить? Лучше нам отдай! Никто такое не выбрасывает. Может повесят, а может и нет. Это на кого нарвёшься. Но такую ценную вещь, никто сановникам за десять ударов батогом, открыто, точно не понесёт. Проще, с ними же втихаря договорится. Ведь остальные ханы, тоже не прочь свою власть основательно укрепить. Да и сами сановники Верховного, во всю налево, этими Кхили приторговывают. И никто, никого, давно не вешает, даже если и поймают с запретным вещичками. И даже батогов никаких не будет. А договорятся с тобой по тихому, что бы помалкивал за небольшое вознаграждение, а у них самих, уже и связи нужные налажены. Потому как другие роды, кроме императорского, тоже понемножку укрепляются. В том числе и этими кхили. Да и кхили этих, кроме стрел и пластин для доспехов, ещё много всяких есть… А то, куда это годится, Чингисхану уже больше ста лет от роду! А он никак к Тенгри не отправится. Да и раньше, его все уважали, потому как почти всё своим воинам оставлял, а сейчас, — всё ему отдай! Себе же, — крохи. Вот и ходят в походы своими силами, джагуны и менганы собирают. Не тумены имперские конечно, но всё что навоевали, всё твое, кроме законной половины, Великому императору. Он кстати и не против. Главное, что бы глотки друг другу не грызли. А ему и так считай, со всего мира дань идёт не малая. Весь народ еле выживает, а весь род Тимуджина и его приближённые, всё сильнее и богаче…

— Это точно… — вздохнул Игды. — Никому жизни не даёт…

— Но и ослушаться его, тоже никто не смеет. Наместник неба на земле, как ни как! — продолжил Элдак. — Вот и приходится выкручиваться, кто как может.

Заслушавшись рассказами о странных артефактах и сказками о бессмертных тиранах, я чуть не свалился в вырытую Игды яму. И лишь неплохая реакция длиннорукого Элдака, не дала мне в неё окончательно провалится, и возможно даже умереть. Ведь со дна ямы грозно торчало три сломанных, окровавленных стрелы. Оставшихся после грохнувшейся в неё медведицы. Уже падая вниз, я в последний момент хоть и ухватился за росший возле ямы, колючий сорняк, но всё же чуть не соскользнул с очень склизкого стебля, ещё не просохшего от утренней росы. Искренне поблагодарив названного брата, я с ужасом посмотрел на свою окровавленную после скользкого растения ладонь, ища на ней свежую рану. Но не найдя никаких следов пореза и как следует принюхавшись, я понял, — кровь была не моей. А попавшего в это яму, сильно израненного зверя…

— Ладно братья, всё это очень интересно и познавательно, но мне пора… — тяжело вздохнув, я направился к шатру.

— Куда это? — не понял Келджик. — Что, снова спать? — они дружно заржали.

— Игды, возьми шкатулку, там деньги, вещи. Сбереги. Если не вернусь, возьмёшь себе. А Вам братья, я оставляю по одному чёрному наконечнику. Может пригодятся. И да, за мной ходить не нужно. Я через пару дней, возможно и сам вернусь.

— Но хозяин! — выкрикнул Игды. — Что же мне без Вас делать!

— Стрелы Игды. Сделай много стрел к моему меткому луку! Вот тебе золотая монета на нужный для этого материал.

Провожаемый удивлёнными взглядами, я повесил на шею наш с Мбеком родовой медальон, и сняв всё ещё привязанную к дереву верёвку, закинул её в мешок. Туда же добавил и бурдюк потницы, всегда имевшийся в запасе у Игды, пару старых тряпок, мой мини-лук и все детские стрелы. Проверив наличие на поясе ножа и кресала, я ещё раз тяжело вздохнул, и не говоря ни слова, двинул в сторону леса.

— Игды, я ничего не понимаю! — Келджик растеряно посмотрел на зажавшего в руках шкатулку, горбатого мужика. — Куда это он? Кхили нам оставил, а сам ушёл…

— Да, старик! Колись давай, куда это Комар умотал? — строго спросил Элдак.

— Надо ему видно, вот и ушёл. Мой хозяин, ничего просто так не делает. — ответил им строго Игды.

— А нам то, что делать? — вылупились на него мальчишки.

— Как что? — удивился горбун. — Стрелы! Много стрел!

***

Еле заметный для обычного человека кровавый след, широченной асфальтовой трассой, безошибочно вёл меня по пути раненного зверя. Пройдя этот редкий лес я довольно скоро выбрался к уже знакомой мне речке. Сняв с себя одежду и сложив всё имеющееся у меня имущество в мешок, а также стараясь его не замочить и держа над головой, переплыл на другую сторону. И уже там, решил немного порыбачить. Не с пустыми же руками отправляется в берлогу к обиженному зверю.

Хоть я всеми силами старался вырваться из того страшного места, принёсшего мне сколько мучений, что и не передать словами. Но оставить своих младших братьев без матери, а заодно и без шансов на выживание, я уж точно никак не мог. Да и судьба медведицы меня тоже, почему-то волновала. И хоть своим выстрелом по ней я сделал выбор в пользу человека, но я ей был должен, как минимум, одну жизнь. Увидав во сне ту страшную картину, я не на шутку перепугался, и всю ночь что есть сил мчался на помощь израненному зверю. А липкая кровь на ладони, лишь подтолкнула меня вновь окунутся в те страшные сны. И вот уже наяву, с кучей прыгающих в мешке гостинцев, я подходил к берлоге, где я провёл самое тяжёлое, но по какому-то странному стечению обстоятельств, и самое счастливое время во всей своей достаточно непростой и долгой жизни…

Уже на подходе к пещере, я принюхался и учуял ноздрями хоть и чужой, но удивительно знакомый запах. Оставив мешок с луком возле одного из деревьев и вытянув из ножен медвежий коготь, я очень медленно, перекатываясь с носка на пятку и ноги на ногу, начал подходить к торчащим из-под земли наружу, окаменелостям. До боли знакомая тропа, была укрыта кровью, еле тянущей за собой лапы, израненной медведицы. Но не её огромные следы, вызвали сейчас у меня немалое беспокойство, а едва различимые вмятины от десятков ног помельче, совсем недавно пробежавших здесь, не менее опасных созданий. Причём, натоптано было так, что я совсем запутался, пытаясь разгадать, кто и куда побежал. Или затаив дыхание, предусмотрительно сошёл с тропы, пропуская кого-то, явно поматёрей себя.