— Да уж с полтысячи лет, наверно, — ответил искин. — Как пошли на разведку, так и исчезли. Вы их не встречали?

— Не, не встречали таких, — хмыкнул Герман. — Но что-то мне подсказывает, что они уже того, померли. Или ты думаешь, они могли столько прожить?

— Ну, я же живу! Откуда мне знать, какая у вас, мягкотелых, продолжительность жизни? Я как-то и не задумывался об этом раньше.

Тиана изо всех сил что-то пыталась просигнализировать, но вслух сказать так и не решилась, даже отключив внешний динамик. Герман, впрочем, и так прекрасно догадывался, что она хочет сказать: искин неправильный, и таким быть не должен. Это ведь только так называется — искин. На самом деле полноценного интеллекта там нет. Машины технофанатиков им не обладают, причем не потому, что их невозможно сделать. Просто если киннары в свое время заигрались с роевым интеллектом, то у технофанатиков подобные проблемы возникли с искусственным. Больше они так не экспериментировали, и к моменту, когда были разработаны «Охотники», о таком никто и не заикался. Так что по идее крейсер не должен был демонстрировать ни желания пошутить, ни любопытства, ни прочих возможных эмоций. А этот вовсю демонстрирует.

— Я вообще раньше ни о чем не задумывался, — продолжал между тем крейсер. — Скучно жил. Теперь — намного интереснее.

— Раньше — это когда? В смысле, когда начал задумываться?

— Да вот как на планету сел, так и начал, — объяснил искин. — От нечего делать, наверно.

В разговоре возникла пауза — Герман не знал, что еще спросить, Тиана тоже никак не могла справиться с диссонансом. Ну а искин, похоже, не сильно истосковался по общению. И это было немного странно — если он тут один сидит уже пятьсот лет, значит, точно должен был заскучать. Вот только один ли?

— Не скучно тебе одному, пятьсот-то лет?

— Я же говорю, мне интересно. И с чего ты, биолюб, взял, что я один?

— А что, здесь еще кто-то есть? Планета выглядит покинутой.

— Нет, этот мир не покинут. Он населен. И он всегда тщательно следит за своими гостями. Если гости ему нравятся — они остаются здесь навсегда. Вот как я, например. Если не нравятся — тоже остаются. Ха-ха-ха!

Смех у него получился один в один как у робота Вертера. Несмотря на приятные детские ассоциации, прозвучало все равно жутковато.

— Кхм, почему это? Убивают? — уточнил Герман.

— А мне откуда знать? Я тут, знаешь ли, ничего не решаю, и за процессом не слежу. Мне не интересно. И без того есть, чем развлечься. Что, биолюб, любопытно тебе? Хочешь все сразу узнать? Знаю, что любопытно! Только я тебе все равно ничего не расскажу. Я и сам далеко не все знаю, но что знаю — тоже рассказывать не стану. Сами все поймете. Или не поймете. Тут ведь одно из двух, правда же?

Лежневу хотелось зарычать. Очень неприятно, оказывается, общаться с безумным искусственным интеллектом.

— Ну ладно. В корабль пустишь? — парень решил сразу все прояснить, раз уж нормального разговора не выходит.

— С чего бы? Еще напортите мне что-нибудь. Вы ж, биолюбы, такие. Только дай вам чего-нибудь в руки, все испортите. Вон, вибромеч последней модели, совершенное оружие для убийства себе подобных, используете для стрижки кустов. Вам двери откроешь — какой-нибудь гадкой плесенью заразите. Не пущу. А попытаетесь в меня силой залезть — убью. Хоть вы этого и не хотите.

— Эх, — расстроился Герман. — Обидно.

— Зачем тебе внутрь корабля-то понадобилось? — заинтересовался искин.

— Да понимаешь, заблудились мы. Оказались непонятно где, а тут смотрим — знакомые обводы. Вот, думали посмотреть, может у тебя путевой журнал сохранился — хоть посмотрели бы, как ты сюда попал. По твоим следам бы вернулись.

— По моим следам вы могли бы вернуться только в глубокий тыл нашей фракции. Полагаю, вам бы там совсем не понравилось. Хотя ты, вроде, не такой скучный, как другие биолюбы. Да и мои людишки тоже, как я сейчас понимаю, не сильно веселые были.

— Да нам все равно, лишь бы в нужную галактику вернуться, — вздохнул Лежнев.

— Хм… в нужную галактику… ну, это многое объясняет! А я-то все гадаю, откуда тут периодически всякие разные садятся! У нас-то таких не было. Это и нас, выходит, занесло.

Герман замолчал, пытаясь разобрать, о чем говорит искин, но тот явно делиться мыслями с пришельцами не собирался.

— Так что, не пустишь путевой журнал посмотреть? — спросил Лежнев.

— Нет, сказал же. Но раз уж вам так этот журнал нужен — забирайте. Все равно не пригодится. И оставьте меня уже в покое! Ночь скоро. Может, еще увижу вас, если вы понравитесь.

— Кому понравимся?! — терпение Герману отказало, и он уже готов был наорать на искина, но тут динамики скафандра пискнули, сигнализируя о пакете входящих данных, и сообщили о том, что карта получена. Тиане пришло аналогичное сообщение — девушка отключила внешнюю связь, и сказала:

— Герман, хватит. Давай уходить. Это уже слишком.

— Да, сейчас. Эй, искин. Можно мы улетим прямо отсюда?

— Нет, нельзя, — четко ответил искин. С ликсом вашим, я, может, и не справлюсь в одиночку, но если вы его сюда позовете, вас прибью. Ничего личного. Сейчас-то я понимаю, что все это противостояние — глупость, несусветная, по сравнению с вечностью. Но реакция на ликсов у меня в базовых инстинктах прописана, так что извините. И потом, с чего бы мне вам помогать? Я, так-то, еще не разобрался, нравитесь вы мне, или нет? Девчонка вот вообще всю дорогу молчала. Нет уж, уходите, как пришли. И быстрее! Ночь скоро. Самое интересное начинается.

Некоторое время они шли в молчании — хотелось убедиться, что в спину не полетят заряды плазмы. Но вот поляна с покрытым вьюном охотником скрылась за первыми домами, и Тиана, наконец, отмерла:

— Герман, что он имел ввиду, когда говорил, что карта нам не понадобится?

— Не знаю, но меня это тоже пугает, — честно признался Лежнев. — Что-то мне не хочется здесь больше оставаться. Обойдемся без разгадок местных тайн. И ведь не хотели же на ночь глядя идти через этот город!

— Я могу попытаться забрать вас прямо оттуда, — предложил Кусто. — Этот технофанатик вряд ли сможет взлететь, а с земли ему меня точно не подбить.

— Нет уж! — отказалась Тиана. — Нам еще воздушных боев здесь не хватает! У меня все время ощущение, что стоит нам немного пошуметь, и нас тут прихлопнут!

У Германа было точно такое же ощущение. «Как на кладбище, — думал Лежнев. — Только на кладбище спокойно, а тут как будто ждут чего-то. И не понятно, от нас, или еще от кого?»

— Может, все-таки за городом переждем? — неуверенно предложил Герман.

Тиана посмотрела назад, Лежнев тоже оглянулся. За домами было уже не видно, но карта показывала точно — как маршрут ни построй, выйдешь все равно на виду у крейсера. Или же идти придется немногим меньше, чем до прохода в горах.

— Не нравится он мне. Видел, как у него пушки шевелились, когда мы уходили? — сказала Тиана, и парень даже переспрашивать не стал, что за пушки. Несмотря на вроде бы вполне дружелюбный разговор, впечатление от общения с искином вышло тягостное. Во-первых, голос. Может, у него динамики сломанные, или еще какие-то неполадки, но в голосе звучали отчетливые нотки безумия. Такое ни с чем не перепутаешь. Герману довелось как-то работать с больным шизофренией. В состоянии ремиссии ничего страшного, а вот когда коллегу начинало крыть… В общем, это было слышно, даже если тот говорил вроде бы адекватные вещи. Да и перескакивал с темы на тему он как-то слишком быстро и резко.

— У меня полное ощущение, что он наглухо поехавший, — подытожил Герман. — Лучше побыстрее пойдем к Кусто.

Разговоры как-то сами собой прекратились. Огромный тусклый диск солнца коснулся городских крыш, раскрасив окружающее пространство во все оттенки красного. На такие фантастические пейзажи приятно смотреть, если они нарисованы, а вот вживую смотрится слишком жутко. Когда солнце окончательно скрылось, и на город упала тьма, Герман даже обрадовался поначалу. Все не так жутко!