Я считал, что знал все нюансы своего проклятья. Но сейчас всплывают новые подробности. Думал, что тот, кто заберет мою ношу, станет реальным. Что увижу больше чем просто свет Уиллы. Ее лицо — первое, которое я различаю после Сюзанны.

Я дрожу. Это ощущение, как голод, когда кажется, что невозможно больше ждать. Как ночь перед Рождеством, которая не заканчивается.

Я подумал, что на берегу ее должен встретить джентльмен. Лестница дрожит под моими ногами сильнее, чем когда-либо. Возможно, маяк перестраивается под своего хранителя.

Может быть. Я обещал умереть за Сюзанну, и от нашего поцелуя все вокруг побелело. Проснувшись, я обнаружил, что нахожусь в спальне, уставленной моими любимыми вещами. Я был один, а она ушла.

Прежде я не был внутри маяка. Я считал, что настоящая любовь зовет меня к утесу. Мелочи — подарки, которые я получаю за завтраком, души, которые я собираю в угоду своего проклятья, — все это я должен был разгадать сам.

Уилле не придется страдать первые годы, оставленной и растерянной. Она узнает все прежде, чем я уйду. Интересно, отвезет ли меня на берег лодка, которая привезла ее? Смогу ли я взять с собой одну из музыкальных шкатулок? Или, может, коробку с новостями? Я бы хотел этого. Но если нет, как-нибудь справлюсь.

Мое спасение — это также и моя трагедия. Все, кого я знал, мертвы. У меня нет дома, нет семьи. А мир очень сильно изменился.

Из книг и газет я уловил проблески жизни, которая поджидает меня. Мне придется заново учиться некоторым вещам. Там много горя. Но есть все, чтобы отпраздновать свободу!

Холод окружает меня, туман следует за мной, когда я спешу на берег. Тени подкрадываются среди черноты и зелени леса. Под ногами хрустят ракушки — доказательства древних наводнений, когда остров был под водой, а море являлось островом.

Путь к берегу прямой, он пересекает вторую по высоте точку острова. Вершину поляны заливает лунный свет. Если бы мне не нужно было спешить, я бы станцевал здесь. Пел бы старые и новые песни. «Недолго ждать осталось до дня нашей свадьбы».

Мы будем праздновать совершенно другой брак — передачу проклятья Уилле, мое освобождение и вхождение в мир живой.

Я спешу, но Уилла уже у берега, когда выхожу на поляну.

Она нетерпелива, не ждет, пока лодка подойдет ближе. Уилла спрыгивает с лодки, оказываясь по колено в воде. Я в замешательстве, я больше не произвожу на нее впечатление.

Свет, который сигнализирует о ее жизни, все еще горит, но я вижу ее четко. Как мальчишка, она носит брюки. Как девочка, распускает волосы. В изгибе ее носа мелькает что-то серебряное, как и в ухе.

Теперь мой голод усилился. Если бы я не контролировал себя, прыгнул бы на нее. Обхватил ее веснушчатые руки, прижался к ее кудряшкам, прикоснулся губами к ее губам, но не для поцелуя, а чтобы почувствовать ее дыхание.

Полностью четкая, она прекрасная, живая. Она — все, что мне нужно. Я протягиваю к ней руки и говорю. Но она отшвыривает их, обрывает меня.

— Что ты со мной сделал? — требует она.

Уилла

Он стоял и смущенно смотрел на меня. Его лицо было таким спокойным, что я ошибочно приняла это выражение за мягкость. Может, даже наивность. Я выждала всего секунду. Затем, тыча в него пальцем, я повторила свой вопрос:

— Что ты со мной сделал Грей?

— Думаю, разозлю тебя сейчас, — ответил он. — Но что ты имеешь ввиду?

Он не ошибся. То, как он избегал этой темы разговора, вывело меня из себя. Я была уверена, Грей понял, что я имела ввиду. Он хочет затянуть беседу, задержать меня настолько, насколько это возможно. Единственное, чего я не понимала, так это зачем?

— В том смысле, почему я прихожу сюда? Почему именно в это место? И кто ты такой?

Грей приподнял брови и вежливо кивнул. Сложив пальцы вместе, он ответил:

— А, ну конечно ты об этом.

— Ну так что?

— Прогуляемся? — Он заметил, как я вздрогнула и поспешил добавить: — Просто по тропинке.

После прошлого раза я считала, что лучше держаться подальше от маяка. Я не знаю, чего мне следует ожидать от этого места. Или что может сделать Грей. Я посмотрела в сторону леса, прежде он не пугал меня. Это, конечно, не моя стихия, но часть моего дома. Теперь, когда листья опали, голые ветви превратились в костлявые пальцы, манящие к себе. Я отрицательно покачала головой.

— Нет, я не хочу с тобой гулять. Я хочу, чтобы ты…

Он выставил свой локоть. Когда Грей наклонил голову в мою сторону, на секунду мне показалось, что я вижу мутный цилиндр. Образ исчез, но ощущение осталось. Если он будет настаивать, я пойду с ним. Всего лишь лес, просто тропинка. С таким количеством голых деревьев смогу увидеть берег. Все должно быть хорошо.

Поэтому я взяла его под руку, но не смогла удержать. Этого жеста было достаточно, потому что Грей, наконец, пошел.

С задумчивым видом он помолчал с минуту. Затем ответил так, словно объяснял математику:

— Я мистер Грей.

— Это я знаю. — Я повела его по тропинке, на которой были разбросаны крошечные ракушки под деревьями. Когда я на них наступала, звук был похож на разбитое стекло. — Как и то, что ты получаешь за завтраком подарки, не можешь покинуть остров. Почему? Зачем все это?

Грей посмотрел на меня долгим взглядом.

— Это магия. Можно получить все, что пожелаешь, но ты должен стать хранителем маяка.

— Я не просила от тебя высокопарных речей в стиле Шекспира.

— Я просто объясняю, как умею. Меня обманули, и я занял место здесь, так что мне было непросто разобраться со всем самому. Этот маяк — мой пост, и я сам решаю, как им управлять. Я могу призвать туман или отослать его прочь, и я, Уилла, потратил сто лет, чтобы научиться этому. У меня нет власти над приливами, ветрами, бурями или снегом. Но я могу погубить этот мир, если захочу.

Снова и снова я повторяла себе, что нужно смириться. Какие бы правила не существовали на материке, здесь они не работали. Если бы Грей заявил, что он северный ветер и Санта-Клаус, я бы поверила. Вместо того, чтобы назвать его лжецом, я сказала:

— У тебя был предшественник.

— Увы, один из многих. — Грей неопределенно указал на себя. — Длинная вереница хранителей, сменяющих друг друга. Я знаю только то, что понял, когда проснулся, а это было сто лет назад.

Прищурившись, я спросила:

— Сколько же их тогда? Как давно это началось?

Грей пожал плечами.

— Века. До того, как появился маяк. Я думаю, кто-то из предшественников должно быть, желал его. Я запрашивал полный, подробный отчет о каждом из хранителей. И это единственное, чего я не получил. Возможно, это древнее индейское проклятие.

— Да, я уверена, что, если бы Пассамакуодди обладали подобной силой, ни один из нас не стоял бы здесь.

Прикоснувшись пальцами к груди, Грей сказал:

— Горацио, на небе и в земле всего довольно.

Сосны поскрипывали, словно насмехались над нами. Иголки покрывали голый гранит. Я напряглась. Мне казалось, что Грей говорит со мной свысока. Считает меня глупой. Может, ему не понравилось, что я сравнила его с Шекспиром. Меня злило, что он не рассказывает мне то, что я хотела услышать.

— Это очень полезно.

Словно желая успокоить, Грей хотел меня обнять, но в последний момент снова сжал пальцы на моей руке, чтобы я не смогла сбежать.

— Мне кажется, в этом острове есть что-то первобытное. То, с чем мы никогда не сталкивались. Возможно, это место ведет свою историю от начала человечества.

Мы ходим кругами. Он понимал, что именно я хочу знать, но все время уклонялся от ответа. Может, я задавала не те вопросы. К тому же нет никакого руководства о том, как вести себя с призраками. Или… Я до сих пор не понимала, кто он. Ну а поскольку от его происхождения толку мало, я спросила:

— Ясно, на острове всегда есть хранитель. — Я сжала его руку. — Что ты имел ввиду, когда говорил о том, что тебя обманули?