Я порылся в кармане и нашел кожаный бумажник. Он был не больше моей ладони, но толстый. Открыв его, я вздрогнул. У меня действительно голубые глаза — документ, а на нем фотография того, кем был я раньше.

Я попытался достать его. Бумага была тонкой и податливой. Буквы с завитушками, напечатанные зеленым цветом и гравировкой, она утверждала, что меня зовут Чарли Уокер. Верно, я Чарльз Лесли Уокер. Назван в честь обоих дедушек — мои родители не заботились о них.

Я забыл дату своего рождения. Но здесь указан неверный год. 1995-й вместо 1896-го. Месяц и день… У меня перехватило дыхание. Головокружение выбило меня из колеи. Показалось, что в голове образовалась каша.

Как я мог забыть такую важную деталь? И почему сейчас это для меня удар?

Просматривая документ, я прислушивался к звукам океана, колоколов и далекого сигнала, исходящего от маяка. Потрясающе слышать этот звук за милю, а не в собственном доме. Я свободен! Холодный ветер и туман окутали меня со всех сторон.

Кажется, у меня есть сто семнадцать долларов. Огромная сумма — купюры гладкие, рисунки не знакомы. Мало зеленых оттенков, зато много букв. Они были крупнее, чем те, которые я помнил. Я поднес их к носу и втянул запах. В любом случае, это деньги.

Не знаю, как долго просидел на одном месте. Я пошевелил пальцами ног, одновременно следя за муравьями. Еще раз внимательно обследовав бумажник, встал. Кажется, туман наконец рассеялся и на городок наступала ночь.

Луч света от маяка пронесся над моей головой. Ощущение такое, словно это свидание с возлюбленной. Но нет, моя глава закончена. Мне все равно, что будет дальше, потому что мне не нужно больше собирать души.

Город медленно обретал очертания.

Фонари окружали меня, лампочки светились легким оранжевым цветом. От них исходил гул, и когда я прижался ухом, отчётливо слышал его. Электричество! На день рождения матери отец установил в нашем доме два электрических фонаря. Один на кухне, другой в гостиной. Те лампы были тусклыми по сравнению с этими.

Угловатые крыши и крутые трубы отбрасывали тени в дымке. Окна светились одинаково — наверное все оснащено электричеством. Поглощенный своими мыслями, я подошел к машине. Я так подумал, потому что у нее были колеса, фонари и плавный кузов. Я провел пальцами по капоту другой машины. Внезапно заработала сигнализация, и я поспешил уйти подальше, продолжая изучать все глазами. Так много автомобилей. Такое ощущение, что у каждого дома была хотя бы одна.

В конце квартала я наткнулся на ржавый пикап. Сзади была марка «Форд». Я знал это название несмотря на то, что прошло сто лет. Резко остановившись, я приметил в окне лицо похожее на мое.

Внутри человек сонно потирал шею и крепко спал. Когда он пошевелился, я заметил на сидении рядом дробовик. Оружие тоже не слишком изменилось за столетие. Черный ствол блестел, а приклад был лакированный.

Я попятился от машины, повернулся и поспешил по улице. Я живой и мне не хотелось злить того, кто путешествует с дробовиком. Я шел мимо домов и прислушивался к странным звукам, доносившимся из них.

Добравшись до окраины города, я нашел заведение с мерцающей вывеской — там было написано, что свободное место в гостинице есть.

Толкнув стеклянные двери, мне пришлось прикрыть глаза. В вестибюле горел невыносимо яркий свет. Движущиеся картинки проносились на экране возле стойки. Не похоже на мой компьютер, но что-то близкое есть. Приблизившись, я напугал человека на ресепшене.

— Мне нужна комната на ночь с раковиной, — заявил я.

Потянувшись к документам, я проигнорировал неверную дату моего рождения.

— Господи, парень, — ответил он, медленно поднимаясь на ноги. — Откуда ты, черт возьми, взялся?

Задумавшись, я протянул ему документы и сказал:

— О, будет лучше, если я скажу, что пришел из другого места и времени.

— Неважно, — пробормотал он и потянулся за ключом.

Уилла

Когда я наконец отпускаю туман, силы покидают меня. Странно, у меня подгибаются колени, и я падаю на пол, не чувствуя соприкосновения с ним. Эхо отдается болью, но я слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Время течет здесь иначе. Надеюсь, я достаточно долго мучила «Сломанный Клык».

Думаю, сейчас ночь, но и в этом я не уверена. Поднимаясь, обнаруживаю лестницу, ожидающую меня. Хочется спать или просто отдохнуть. Мне еще предстоит узнать о том, что значит быть леди Грей. Даже если Грей считал, что рассказал достаточно, я думаю меня поджидает еще много открытий. Но я должна помнить, что за завтраком получу подарок. Что же я хочу видеть на своей тарелке?

Лестница дребезжит и ведет меня в мою спальню. Ничего не изменилось. Белая сеть, колдовские шары на окне, фотографии моей семьи на стене. «Дженн-а-Ло», которая раньше принадлежала мне. Поправляя фотографию нас с Леви, сидящих в лодке, загадываю желание. Завтрак может быть любым.

Блины и сосиски с картофелем по-домашнему. Но мне нужны доказательства того, что мой отец и семья в порядке, когда я проснусь. Хочу знать, что поступила правильно. Моя вечность взамен целостности семьи.

Я лежу на кровати, а ноги соприкасаются с полом. Я не чувствую биение сердца. Дышу, но думаю, это лишь из-за моего желания. Когда прекращаю, моя грудь не вздымается. Мне не жарко, нет страха. А горло не раздирает из-за нехватки воздуха.

Это реальность, и я действительно согласилась. Закрываю глаза. Мне не снятся сны.

Солнечный свет льется сквозь окно, когда я просыпаюсь.

Колдовские шары и картины пропали. Вообще все мелочи, которые указывали на то, что комната принадлежит мне. Я лежала на полу и дрожала от холода. Дерево было грубым и старым. Оно заскрипело, когда я поднялась на ноги. Осколок попал мне в ладонь, и я выругалась. Несильная, но яркая боль. Довольно странно, учитывая обстоятельства. Ссадина. Я обхватила себя руками, направляясь к двери.

Я не понимала, что происходит: Грей никогда не упоминал о том, что маяк выглядит для него так. Обветшалый и разваливающийся. С плесенью на стенах и пауками в углах. Спина болела, а во рту стоял неприятный привкус.

Я и без зеркала знала, что мои волосы растрепаны, а одежда помята. Единственное, что меня привлекало в Грее — он всегда выглядел безупречно. Эту его черту можно сравнить с созданием украшений. Я могла бы быть такой же, но для меня это неестественно.

Лестница напугала меня. Проржавевшая рама отвалилась от стены. Старые болты скрипели в отверстиях, а штукатурка сыпалась на пол. Доски, из которых были сделаны ступеньки, выглядели съеденными термитами или временем.

Я не могла поверить в это. Предполагалось, что окружение создаю я — мои желания и мечты.

Смертельная ловушка? Маяк решил, что я хочу этого? Интересно, есть ли здесь какой-нибудь комитет, чтобы я могла пожаловаться на состояние своего жилища?

Я рассмеялась и смех отозвался таким эхом, словно сооружение было пустым. Я медленно спустилась вниз туда, где должна располагаться кухня или комната с музыкальными шкатулками. Или любая другая, которая могла появится там в эту минуту. Ничего не было, просто пустой маяк.

Старые приборные панели и трубы задевали деревянные колонны, их покрывала ржавчина. Постоянный холодный воздух проникал сквозь разбитые окна. Ветер шептал, кружась и разнося глухое и пустое эхо до самого верха. Лестница не колыхнулась, когда я запрокинула голову. Лестница поднималась по спирали. И даже когда я повернулась спиной и украдкой взглянула на нее, она не исчезла. Подходя к двери, я потянулась к ручке, но засомневалась.

Мне казалось несправедливым, что Грей получил все, что хотел, а я — разрушенный маяк, который выглядел на свой возраст. На самом деле, нечестно. Грей застрял здесь, потому что был влюбленным глупцом, а я из-за того, что пыталась спасти свою семью.

Не думаю, что суеверия и легенды можно считать справедливыми. Их смысл как раз в обратном — предостеречь нас. Спасти от капризов, причуд и случайных вероятностей.