— Не то чтобы у меня много вариантов, понимаешь?
Бейли забарабанила по рулю.
— Ты могла дать ему под дых.
— В гипсе особо не потанцуешь, дорогуша.
— Как будто тебя волнует осенний бал, — сказала Бейли.
— Для Сета он важен. Думаю, он собирается сделать мне предложение.
Она взглянула на меня, а ее карие глаза сверкнули.
— Ты собираешься сказать «Да», верно?
В воздухе появилось напряжение. Наконец я ответила:
— Не знаю. — И облокотилась на окно.
Вместо того чтобы ответить что-то бессмысленное, Бейли приподняла брови и кивнула, а затем полностью сосредоточила внимание на плохой дороге.
Последний год обучения, решающий год. Я планировала сдать экзамены с Бейли, просто чтобы оказать ей поддержку. Колледж не входил в мои планы. Я хотела выйти замуж за Сета и рыбачить вместе с отцом до тех пор, пока он не состарится.
Затем лодка станет моей, а после моих детей и их… Представлялось, как до невозможности прекрасная жизнь. Но все разбилось в дребезги.
Чуть позже Бейли спросила:
— Почему нет?
— Не могу, — призналась я. — Я оплачиваю долги, Бей. Отец не выходил из дома с тех пор, как погиб Леви. Что, если наша жизнь не станет такой же, как прежде?
— Он на рыбалке сегодня. — Бейли выпрямилась. — Знаю, вместе с Сетом. Но если он не берет тебя с собой, купи себе лодку. Оплатишь и их долги, и свои тоже.
— Эй, смотри, — сказала я, убирая фартук и грабли с сиденья, — илистая отмель.
Бейли сбросила скорость и нажала на тормоз. Мы остановились на посыпанной гравием обочине. Двигатель задребезжал, а пикап содрогнулся, прежде чем наконец затихнуть.
Старушка уже превратилась в груду метала: Бейли следовало бы купить новую машину. Но она берегла ее для колледжа. Да и проехать четыре тысячи мили на «Форде», который следовало бы сдать в утиль, стало делом чести.
Думаю, это у нас с Бейли общее.
Отстегнув ремень, я первая добралась багажника, чтобы взять наши инструменты. Крышка багажника захлопнулась, ржавчина рассыпалась по земле, пока мы натягивали резиновые болотные сапоги и завязывали друг другу фартуки. Сапоги были необходимы, а фартуки ради смеха.
Они были сшиты в перовом классе на уроке труда: выглядели как косые хлопчатобумажные чудовища, которые заставили бы наших бабушек переворачиваться в гробах. Тонкие изношенные фартуки. Но даже если бы они были в нормальном состоянии, в действительности их ничто не смогло бы уберечь от грязи.
Схватив грабли и ведра, мы начали спуск по каменистому склону к берегу. Отлив оставил после себя поблескивавшую жижу серой грязи. Тонкокостные сосны защищали нас от ветра; именно поэтому эта бухта была хорошим местом для раскопок. После того как одно дерево упало в бухте стало немного теплее. Если повезет, у нас будет время до конца октября.
Раковины мидий черно-белого цвета, абсолютно гладкие, режут не хуже ножа. Бейли отошла на несколько ярдов, чтобы мы не мешали друг другу работать.
Воткнув грабли в грязь, я перевернула их, а затем сунула туда руки. Пусто. Дыхание застыло в воздухе, я поднялась и перешла на новый участок.
— Первая! — закричала Бейли.
Я оглянулась, а она высоко подняла пиявку, с ухмылкой показывая мне. Маленькое чудовище извивалось, пытаясь впиться своими черными зубками в ее запястье. Бейли бросила пиявку в ведро и сказала:
— Не надо было менять тему разговора. Я выиграла, а ты проиграла.
— Люблю, когда ты в своем репертуаре, — ответила я.
— Так и есть, ты права.
Хлопнув себя по заднице, Бейли оставила отпечаток ладони.
— Поцелуй, Диксон.
Я кинула в ее сторону кусок грязи и продолжила копать. Пиявок было не так уж много, но во время отлива каждый из нас мог вытащить по триста штук. А затем продать по четвертаку за каждую. Бейли нужны деньги для обучения в колледже, а мне для счетов, поскольку в последнее время родители не могли справиться сами.
— Так… — осмелилась снова Бейли, потому что она была моей лучшей подругой и знала, что ей это сойдет с рук. — Как думаешь, они далеко ушли от берега?
— На некоторое расстояние.
Копаясь в грязи и вытаскивая пиявок, я повысила голос, чтобы Бейли могла меня услышать.
— Похоже, они единственные дураки в Монхегане, кто в этом году ловит омаров. Ты помнишь ту девушку?
Она имела ввиду девушку из Монхегана.
Я вытащила пиявку и бросила ее в ведро.
— Ага, такая же ненормальная, как и все там.
— И то верно, — ответила она. А потом, посреди грязи, где были только мы вдвоем и никого больше, я произнесла свое желание вслух:
— Пусть после этого лета будет хороший сезон.
Бейли двинулась к новому участку.
— Попроси мистера Грея, — сказала она, ссылаясь на духа, — хуже не будет.
Призрак или пришелец, а возможно проклятый моряк или фея, — кем или чем являлся мистер Грей, никто толком не знал. Люди не верили, что это человек. Старики считали, что это леди Грей.
Но все сходились в одном — он живет на маяке Джексон-рок, и если бы кто-то смог заручиться его помощью, то с рыбалкой не было бы проблем.
Своеобразное поверье очень похоже на то, как норвежцы откусывают голову селедке или бросают первый улов обратно в воду. Разжевывание аниса и плевки на крючки. Не брать женщину на борт и никогда не выходить в море в пятницу. Древние ритуалы, которым мы следовали ради невероятного: хорошей погоды и удачи в море.
Конечно, в глубине души все знали, что дело в другом. В северных ветрах и шквалах, топящих корабли. В тральщиках и людях, издалека ворующих наш улов и оставляющих нам пустые ловушки. В правительстве, заставляющем торговать уловом по лицензии, от которой мы теряем в два раза больше, хотя та стоит в два раза дороже.
В ловле омаров не было ничего сверхъестественного — кроме маяка на Джексон-рок. Все автоматизировано и монотонно. Если мистер Грей и жил там, у него паршивый вкус в выборе недвижимости. Никто не ходил на Джексон-рок и вряд ли пойдет. От одной мысли об этом у меня разболелась голова.
С другой стороны, возможно, он прав: спрятался там, где его не будут доставать. Там, где ему не нужно помогать. Как и в большинстве сказок, цена была, вероятно, слишком высока. Моя семья уже достаточно заплатила в этом году.
Большее мы позволить себе не можем. Продав свой улов пиявок, я все еще не хотела идти домой. Море окрасилось розовато-желтоватым оттенком. Закат преобразил берег. Знак рыбакам и морякам возвращаться домой.
Засунув руки в задние карманы брюк, я шла по пристани. Легко определить, кто ушел далеко, а кто уже на полпути к берегу Джорджа.
Ничто не удерживало их на стоянке, кроме коротких неспокойных волн. Отца и Сета до сих пор не видно.
Омары любят теплую воду — именно поэтому рыбалка летом в разы проще. Когда сезон сменяется, они уходят на глубину, там безопасней вдали от берега. А вот рыбаки нет. Холодные открытые воды, ожидающие смертоносных штормов.
Мне не следует думать об этом. Когда все вернутся домой целыми и невредимыми, тогда можно будет дать волю мрачным мыслям.
Повернувшись в сторону ветра, я зашагала по изломанному дереву. Безумие, возможно, но мне нравилось, как оно прогибалось под моим весом. Возможность пройти по нему не смотря наполняла меня чувством гордости. Будто доказательство того, что я принадлежу этому месту. Моя жизнь и судьба.
— Уилла, это ты? — спросила Зои Помрой.
Я не видела ее, но узнала по голосу. Проскользнув вниз, я подошла к «Лазарусу», следуя за запахом кофе до самого конца бирюзово-белой лодки.
У Зои был самый большой корабль в округе. Пятьдесят футов, а внутри целая квартира. Кухня, каюта, гостевая комната.
Когда погода становилась хорошей, Зои жила там. Папе нравилось поучать ее, что рыбачить с яхты не самое лучшее решение, но я восхищалась ею.
Перегнувшись через перила, Зои улыбнулась мне.
— У меня кое-что есть.
— Что? — спросила я, забираясь на борт.
Лампы освещали каюту. Все внутри блестело, а темное дерево было отполировано до блеска. С кормы я могла разглядеть камбуз и стол. В другую часть «квартиры» требовалось приглашение.
