Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 19

Любомиру становится всё хуже. Жизненные показатели возрастают, но я не уверен, что это позитивная симптоматика. Кровь всё такая-же густая. Сегодня я начал делать компрессы с эфирных масел, который парень вдыхал вместе с воздухом. Потом я пытался во рту растворить некоторые экстракты трав. Все эти манипуляции слабее, чем те, что предлогал греческий целитель, но я не готов пойти на его методы. Я буду пару дней выполнять эти процедуры и брать кровь для теста каждые пять часов. Если парню не станет лучше, тогда я подумаю о другом методе. Надеюсь что он не умрёт до того времени.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Сентябрь 1201 года. День 23

Этот барьер. Сегодня умер четвёртый пациент. Любомир по-прежнему жив. Я по-прежнему читаю ему сказки и трактаты по медицине, ведь других книг у меня нет. Никаких движений не прослеживается. Дыхание и сердцебиение снизились. Кровь как-будто, тоже приходит в норму. Может мне так хочется думать, но вроде бы она стала более жидкая, чем пару дней назад. Я сам потею от страха и волнения, чтобы он выжил, но мои процедуры и методы кажутся такими дилетантскими и бесполезными, что иногда вера в выздоровление парня гаснет. Тем не менее, он жив. И если его судьба умереть, я обязан попытаться продержать его как можно дольше. Самое страшное может быть впереди. Гиппократ пишет об одном случае смерти, которая наступила в результате удушья. Первая смерть в его случае были именна от него, ведь человек перестал нормально дышать и просто умер от нехватки воздуха. Второй раз, он придумал, как с этим бороться и провёл рискованную операцию на уровне ниже кадыка, чтобы дать возможность дышать пациенту более просто и быстро, сокращая преграды к поступлению воздуха. Он описывает этот метод как рабочий, но опасный, ибо даже если повезёт вывести человека из сна, то ему будет крайне некомфортно жить с этой дырой в горле, и велик шанс заражения и дальнейшей смерти. Я не хочу действовать, таким образом, поэтому решил искать все возможные данные о том, как снизить давление сосудов, которые перекрывают дыхательные пути.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Сентябрь 1201 года. День 25

Любомир держится. Он прожил дольше всех. Не знаю кто этому виной, моя помощь или же тип травмы, которую он получил, но факт в том, что он прожил двадцать пять дней в этом проклятом сне, и сам Бог свидетель, что врядли этот сон сладкий. Сегодня наступил тот симптом, которого я боялся. Дыхание стало затруднительным и прерывистым. Открыв рот пациенту сложно определить изменения, но я уверен, что они исходят из пазух носа. Я открыл рот пациент и сделал приспособление, чтобы рот не закрывался, давая возможность входить воздуху не через нос. В носу на небольшие отрезки времени я вставлял палочки обмотанные тканью и смоченные в настое, что обычно сбивает головную боль. Это моя последняя надежда перед тем, чтобы оперировать горло пациенту. Если это не поможет, то от потери воздуха, он долго не протянет.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Сентябрь 1201 года. День 27

Я никогда ещё в жизни так не боролся, за какого бы то ни было пациента, как за Любомира. Не могу утверждать это азарт и интерес или же тяга сохранить человеку жизнь, которую в меня вселил Бог, но я продолжаю бороться своими кустарными методами. Мы продолжаем бороться, я по эту сторону реальности, а он по ту сторону чертогов разума. Записи Гиппократа свидтельствуют о том, что любой, кто пробыл во сне больше месяца, уже не имеет шансов из него выйти. Я не могу понять одного, неужели все старания напрасны и бесполезны? Неужели невозможно излечить эту болезнь? Но, в этом нет логики живого организма, который продолжает бороться и жить, пытаясь вернуться к реальности. Два дня назад я спас Любомира от приступа давления в крови, который не давал ему нормально дышать. Сегодня его показатели изменились. И продолжают придерживаться одного и того же ритма. Дыхание двадцать вдохов в минуту. Сердце сорок пять ударов в минуту. Это почти адекватные показатели сна нормального человека, но Любомир по-прежнему не реагирует на мои слова и действия. Он как выглядел живым мертвецом, так и выглядит. Я продолжаю читать ему книги и рассказывать новости, которые происходят в мире. Я продолжаю к нему относиться, как к живому человеку.

Случай номер пять. Записи сладкого сна. Август 1201 года. День 30

Это роковой день, почему-то, я так думаю. Я боюсь дальше поддерживать жизнь парня. А вдруг он очнётся полностью отсталым и больным, какими бывают люди с дефектами разума от рождения? Разве стоит ради этого мучить парня? Мне страшно, что такая борьба за жизнь может быть напрасной и даже наоборот, плачевно отрицательной. Я говорил со знакомым лекарем вчера. Он даже никогда не слышал о такой болезни. Когда я ему рассказал о том, чем я занимаюсь, он подумал, что я шучу. Я не стал с ним долго говорить. В этом нет никакого смысла. Таким людям не интересен процесс врачевания и познания нового. Только не мне. Жизненные показатели парня в норме, как и три дня назад. У него нет никаких приступов и негативных симптомов. У меня сложилось мнение, только сейчас, что он может так жить, очень долго пока не умрёт. Сколько времени готов я уделить этому человеку? Вдруг он будет так жить годами, готов ли я приглядывать за ним? Хотя я не верю что организм, даже будучи в таком режиме, способен выжить без еды и подпитки столько времени. Парень очень исхудал за всё это время и стал выглядеть даже хуже, чем тогда при нашей первой встрече. Он всё равно умрёт, рано или поздно, как и все живые существа в этом мире. Чтоже, тогда моя миссия довести дело до конца. Сегодня я решил не читать книги Любомиру. И я решил сделать ещё одно нововведение, которое почему-то не делал ранее. Я взял парня за руку и сжал её обеими ладонями, и начал говорить с ним о том дне, когда я его встретил…

***

Я лечу сквозь тьму, которая вертится вокруг меня, пока наконец-то я не упал в яму такой же тьмы. Я сижу и вижу темноту вокруг себя. Господи, почему тут так темно? С трудом поднявшись на ноги, куда-то потопал, выставив руки вперёд. Таким образом, пришлось идти минут десять, или десять часов? Что не так с восприятием времени? Я забыл, что делал пять минут назад или час назад, почему мои мысли путаются, а память как у инвалида? Тьма стала абсолютной, и я перестал видеть свои руки, тело и ноги. Что же посижу. Таким образом, пришлось сидеть день или два или год… Чего я жду, пролетела мысль в голове? У меня не вышло дать ответ на свой вопрос. Ощущение, что мне ничего не нужно и ничего не хочется, но я же ощущаю своё существование? Или не ощущаю? В какой-то момент пришла мысль, что я схожу сума и брежу. Потом провал в памяти и учащённое сердцебиение, которое я слышу как удары барабана. Сейчас начал думать о том, почему вокруг меня эта проклятая темнота и никаких посторонних звуков? Почему я слышу только своё сердце? Почему я сам себе задаю вопросы как идиот? Довольно, нужно идти вперёд, пролетела очередная мысль. Я встал, не видя ничерта впереди себя и выставив руки пытался идти вперёд. Идти пришлось долго, но какой смысл идти, если ничего не видишь и не слышишь? Уныние накрыло мой разум. Где же я, и кто меня сюда поместил? Это было похоже на коробку смерти или темницу, которая была бесконечно длинной. Захотелось заплакать, но не получилось. Так тянулось бесконечное время. От уныния до попыток что-то предпринять. Временами ставало дурно и больно. Иногда сердце колотилось как ненормальное, а иногда дышать становилось тяжело. Лёг на пол или на что-то напоминающее пол, и захотелось просто умереть. Зачем так жить, ведь я же живу? Зачем мне жить, если я ни черта не понимаю, я даже имени своего не знаю, не говоря уже о смысле, находится здесь. Так продолжалось до того момента, пока я в кромешной тьме не услышал впервые голос. Голос! Настоящий человеческий голос! Господи ты мой, это было так будто бесконечно голодному человеку дали кусочек хлеба. Голос был мужской и спокойный, размеренный и монотонный. Он был чертовски знаком, но сейчас было невозможно понять, где я мог его слышать.