– Вот это писарь, это работа!

Оставалось только проверить самому всё по этому списку.

Действительно, опять повезло Егорову. Оркестр-то был почти полностью. Правда, было перепроизводство басов, их было целых четыре! Не хватало аккомпанемента, был только один альтист и один второй тенор. Но зато были тромбонисты, которых можно было пересадить на третий тенор. Не было флейты, но зато был гобоист, хотя не было надежды на получение гобоя, к сожалению, гобой не входил в штаты военных оркестров.

Но гобоист сам предложил:

– Не будет гобоя – на альту поиграю, или на ударных. Как ни верти, а на походе три ударника нужны, а гобой-то на походе куда годится? На походе соло не заиграешь…

На том и решили.

Сразу после этого собеседования Соломский и Егоров пошли к командиру полка.

– Ну, как дела? – спросил Смеляк. – Со щитом или на щите?

– Товарищ капитан, вот список оркестра, прошу вашего утверждения! – сказал Егоров.

– Отлично! У вас, Соломский, нет никаких сомнений?

– Никак нет, кроме одного. Вот тут помечен старшина Королёв. Так он, действительно, музыкант и старшина оркестра, всё указано в его документах. Но у нас он теперь помкомвзвода в батальоне Неверова. Уже на должности.

– Вас это смущает? Не смущайтесь! Вас, Егоров, устраивает этот старшина? Вы разговаривали с ним, пощупали его? И хорошо! А ты, Соломский, запомни: помкомвзвода можно научить и подготовить быстро, а вот музыканта сделать гораздо сложнее и труднее. Так что Неверов подберёт себе другого помкомвзвода, выбор у него богатейший, а Королёва прямо отдавайте приказом на должность старшины музвзвода. Ну, что же? Давайте и весь список в приказ. Ну, Егоров, как вы себя чувствуете? Как люди? Ведь вам с ними идти в бой! Учтите! Правда, Костровский посмотрит их дела, заглянет и в свои «кондуиты», постарается сделать так, чтобы у вас была дружная семья, чтобы все за одного и один за всех! Без этого на фронте – страшно! Ну, желаю вам удачи! – И он размашистым почерком написал на списке «в приказ» и скрепил резолюцию своей подписью.

Оркестр №-го полка вступил в своё юридическое существование.

На другой день, утром, Егоров в сопровождении коменданта полка Димы Кулакова и адъютанта полка Атаманюка подбирал землянку для размещения оркестра.

Комендант полка, лейтенант, известный под именем Дима Кулаков, в недавнем прошлом был довольно заметной фигурой в мире боксёров. Он был мускулист, плечист, как все физически сильные люди, малоречив, но обладал открытой душой и желанием сделать всё «по-хорошему».

Адъютант, лейтенант Атаманюк, был очень молод, в силу этого, сознавая своё «выдающееся положение» в полку, положение самого близко стоящего к командиру полка, был надменен, чрезмерно официален и тоже малоречив. Всем троим Смеляк дал задание «подобрать для оркестра такую землянку, чтобы люди могли в ней отдыхать, чтобы была возможность построить вешалку для инструментов, и чтобы было место для репетиций». Задача трудная! Большая, ротная землянка – велика, много места будет пропадать. А небольшие землянки – малы. Лейтенант Кулаков путём применения своей непомерной силы норовил маленькие землянки превратить в большие, лейтенант же Атаманюк стремился доказать, что большие землянки не так уж велики и что вполне можно заполнить и большую землянку. Наконец с трудом была отыскана соответствующая требованиям землянка, и Дима Кулаков, как комендант полка, сейчас же прибил над входом в неё заранее подготовленную им дощечку с надписью «Музвзвод».

Тем временем старшина Королёв уже собрал около штаба всех музыкантов, оформил на них строевую записку и теперь составлял на весь свой личный состав списки для штаба и индивидуальные медальоны (амулеты) со сведениями о каждом музыканте.

Уже перед обедом музыканты переселились в свою, оркестровую, землянку и по указанию старшины Королёва приступили к наведению чистоты и глянца на своей территории. Обедать пошли уже как самостоятельное, отдельное, штабное подразделение.

Когда, перед вечером, Егоров вошёл в «Музвзвод», то он был приятно удивлён видом и состоянием землянки. Снаружи всё было тщательно подметено и аккуратнейшим образом посыпано песком (где песок-то достал? – подумал Егоров). По бокам входной двери из кусочков битого стекла и кирпича были выложены лиры со звёздами в их основании. Нары были застланы ветками, только что, вероятно, наломанными в лесу, а поверх свежей зелени были аккуратно разложены постели. Несколько музыкантов старательно делали вешалку для инструментов, другие, в той части землянки, которая была отведена под «студию», трудились над устройством примитивных пультов и из где-то добытых чурбаков пытались соорудить подобия стульев. Работа шла полным ходом.

Егоров подозвал старшину Королёва и вместе с ним уселся в более спокойном уголке составлять план занятий на время до получения инструментов. В план вошли строевые занятия, политинформация, изучение уставов и хозяйственные работы.

– А как же всё-таки с инструментами-то будет? – спросил Королёв.

– Да разве я не говорил вам, что получен вызов за получением инструментов? Вот придётся ехать!

– Кто же поедет-то? Надо, товарищ старший лейтенант, вам ехать! А то ведь интенданты-то такой могут лом привезти, страх! А такие случаи бывали, и даже не во время войны! Только привезли – и прямо в ремонт! А то привезут без мундштуков, да ещё говорят, правильно привезли, дескать, мундштуки в наряде не были указаны! Серость, известное дело! Известно же, что им только кастрюли получать! Уж вы упросите полкового, чтобы вас послали!

– Да командир полка сам об этом говорил. Вероятно, я и поеду.

И в этот момент в дверях появился Атаманюк.

– Товарищ Егоров! Надо, уходя из штаба сообщать, куда вы идёте! – наставительно и даже с некоторым раздражением сказал он. – Я ищу вас по всему лагерю, вот с трудом нашёл. Идите, вас вызывает командир полка!

Смеляк стоял около входа в штаб и разговаривал о чём-то с комиссаром и Костровским. Увидев подходившего Егорова, он помахал ему какой-то бумагой и громко сказал:

– Скорее, скорее, Егоров. Разместили людей?

– Так точно, товарищ капитан! Сейчас составляем расписание занятий.

– Отлично! Но дело вот в чём. Надо вам немедленно ехать в А**. Надо же срочно получить инструменты. Так вот: вот доверенность из штадива, а у Трускова получите командировочное предписание, проездные документы и всё, что полагается. Денег-то у вас, конечно, нет? Ясно! Зайдите к начфину, получите командировочные, словом, вечером вы должны отправиться в Влг**, а оттуда поездом в А**. Надо делать скорее, а то соседи наши услышали, что мы хлопочем об инструментах, и тоже начали шевелиться! Вдруг не хватит инструментов. Собирайтесь!

Егоров бережно положил доверенность в нагрудный карман, пожал руку Смеляку, поклонился в сторону комиссара, всё ещё неприязненно посматривавшего на него, пожал руку Костровского, протянувшего ему руку со словами: «Счастливого пути и удачи, ни о чём не беспокойтесь», – и быстро пошёл в штаб. Трусков и Соломский встретили его со словами: «Ну и везёт же тебе, Егоров! Всё-таки подышишь воздухом большого города, хоть немножко стряхнёшь с себя лесную дичь. И не спеши там!»

В общем, минут через пять все документы, включая и продовольственный аттестат, и деньги, были получены и Егоров мог отправляться.

Старшина Королёв уже стоял неподалёку от штаба с планом занятий в руках и ждал его распоряжений.

– Да! План-то ведь надо дать на подпись! – Егоров взял в руки расписание и вернулся в штаб.

– Что такое? – недоумённо спросил Трусков.

– Чуть было не забыл! Надо утвердить расписание занятий. Начальник штаба должен просмотреть и подписать. А его нет! Незадача прямо!

– Ну, Егоров. Я подписывать не буду. Не дорос ещё! Завернихина, как правило, нет! А случай у вас – исключительный! Идите к командиру полка. Дескать, ввиду срочного отъезда и так далее! Идите, не робейте.

Егоров постучал в дверь кабинета Смеляка. Командир был один и что-то писал карандашом.