Выключаю звук и иду в холл, огромная толпа чуть не сбивает с ног, а я и так не могу нормально ходить на этом жутком кафеле. Стоит громкий гул, много кто толпится у выхода, не спеша выходить. Перевожу взгляд на панорамное окно — ливень. Снова льет стеной, точно как пару дней назад, когда Антон меня подвозил до дома. Чёрт… За руль бы сейчас и домой с комфортом, но машину продать пришлось несколько месяцев назад, поэтому хожу пешком.

— Подбросить? — звучит на ухо, и я дёргаюсь, подпрыгивая и снова чуть не падая на скользком полу. Молодец, Крохалева, ушла незамеченной, пятёрка тебе!

Антон снова ловит меня, прижимает к себе, улыбчивый и искренний, в такие моменты точно мальчишка! Сдержанно улыбаюсь и убираю руки с талии.

— Не стоит, мне недалеко тут.

— Я помню, где ты живёшь, Кроха, и под таким дождём очень быстро промокнешь. Заболеть хочешь? Нельзя болеть, мы без тебя не сможем тренироваться. Поэтому давай я буду твоим дождливым водителем, и сделаем вид, что ты согласилась сразу, окей?

У него ожидаемо хорошее настроение от победы, ему дико идёт улыбка, гораздо больше грустного взгляда в мою сторону! Сегодня Антон не спрашивает, просто берет за руку и тянет к машине, быстро перебирая ногами под ливнем. Но я не сопротивляюсь, разомлевшая его улыбкой, победой команды, сладкими ягодами и расстроенная звонком бывшего. И даже ничего не говорю за это дурацкое прозвище. Покорно сажусь в машину и так же покорно сижу всю дорогу до дома. Антон не заводит разговор, негромко включает радио и постукивает пальцами по рулю в такт играющих песен. Он просто… просто везёт меня домой, чтобы я не заболела, и от этой взрослой заботы вдруг разреветься хочется. Но держусь. Не при нем это делать точно. При нём нужно быть отстраненной стервой, но кто бы знал, как мне тяжело…

— Поздравляю с победой, — решаю заговорить, когда мы сворачиваем в мой двор. Ещё секунд десять и мы расстанемся. — Вы круто играли.

— Спасибо, что пришла.

Антон поворачивается ко мне, смотрит пристально и пронзительно, а у меня тело ватным становится от взгляда этого. Пространства машины кажется невероятно мало, нужно срочно куда-нибудь отодвинуться, но некуда. Двигатель он не глушит, и автоматически двери не открываются, и когда я отворачиваюсь, чтобы сделать хоть что-то, чтобы выбраться отсюда, шею внезапно обжигает жар крепкой ладони.

Антон сегодня не спрашивает разрешений. Он нагло разворачивает меня к себе и впечатывается в губы поцелуем. Не лезет с языком, не кусается грубо, он просто… Прижимается, чмокая, и держит так пару секунд, не давая отстраниться, хотя я понять не успеваю, что происходит, и даже не пытаюсь его тормозить.

Пульс стучит ошалело, в животе ураган из бабочек, и я, слыша, как открываются замки на дверях, немедленно сбегаю, скрываясь в своём подъезде.

Вот и оттолкнула мальчишку…

Всю жизнь ненавидел ливень. Матушка в детстве по дождю гулять не отпускала, потому что горло у меня слабое было и я сразу с ангиной падал. Зонт всегда с собой таскал на случай смены погоды, и терпеть его не мог, потому что девчонкой себя чувствовал, пока хоккем и постоянным холодом здоровье не укрепил. Закалка.

Сейчас я готов найти шамана и заплатить ему всё, что у меня есть, чтобы тот вызывал дождь каждый день хотя бы в районе от спорткомплекса до дома Крохи. Потому что пешком ей под бушующей стихией ходить не хочется, а я с радостью подставлю дружеское плечо, машину, и губы.

Губы! Обещал себе держаться, но все обещания пошли нахер, когда салон снова запахом Крохи наполнился. Я как пьяный от него, не могу себя контролировать, сразу губы в улыбке растягиваются и мозг отключается. Я поэтому и поцеловал Олю, потому что соображать от её запаха и присутствия перестал, просто на автомате действовал. Не могу я больше делать вид хорошего мальчика, плохим хочу быть, кусаться, целовать её где захочу, когда захочу. Она не оттолкнула меня, хотя я ожидал чего угодно, от пощёчины до гневных криков. Но… нет! Она не оттолкнула! Не ответила, конечно, но и с кулаками не набросилась. Убежала только быстро, но я такой довольный от долгожданного касания к её нереальным губам был, что даже не заметил, слишком ли она загрузилась от моей наглости. Надеюсь, что нет. Потому что, а чё грузиться-то? Всё хорошо же. Она мне нравится, я ей тоже. А нет — буду. Отступать не собираюсь, сам себе это сказал уже, надо теперь Оле сказать, чтобы не думала, что я всё это несерьёзно с ней. Девочки вообще любят много плохого думать, да? Что там не любят их, или завтра побегут изменять, или что после первого секса интерес пропадает. Не, ну не отрицаю, всякое бывало, конечно, но и крышу ещё ни от кого не рвало так, как от Крохи. Тут не пропадёт желание после первого секса хотя бы потому, что с этой недотрогой до этого самого секса ещё дожить надо.

Еду домой и чувствую, как губы в улыбке растягиваются. Ну точно идиот влюбленный, про такого только комедийный сериал снимать, или фильм про душевнобольного, как он ходит и деревьям улыбается. Просто так тепло на душе, как будто она не чмок мой не прервала, а замуж за меня согласилась выйти, честное слово. Замуж… громкое слово, раньше бегал от него, а сейчас даже готов позвать её. Ну потому что как доказать Ольге красавице Сергеевне, что я правда серьёзно хочу? И на возраст мне насрать, и на то, что она тренер наш, а я как подопечный, вроде… Ну что такого в этом? Не директор же клуба она, чтобы бояться, что в нас пальцем тыкать будут? А вообще, надо просто пробивать эту стену. Если нос не сломала мне за то, что позволил себе в машине, значит и до остального доберёмся с ней. Медленно, но верно.

Засыпаю сегодня всё с той же довольной улыбкой, которая как приклеилась к лицу, но мне нравится. Загоняться сегодня не хочется, и подушка какая-то очень мягкая, а ещё звук дождя успокаивает, и Оля во сне так скоро приходит, что эту ночь можно засчитать в одну из лучших ночей в жизни.

А утром ливень, снова. Стеной опять, ветер бешеный, как будто лето закончилось и осень припёрлась, откуда не ждали. Но дождь отныне — хорошо! Если до конца дня лить будет, опять отвезу Кроху, даже если сопротивляться будет, на плечо закину и на пассажирское усажу. Не денется от меня никуда теперь.

Жую кашу на завтрак и вдруг меня осеняет: а зачем ждать вечера?! Дождь есть, путь от дома до спорткомплекса есть, машины у Крохи нет. Повод встретиться до тренировки! Думаю, она оценит, да и самому позаботиться хочется, чтобы она по дождю не бежала, правда ведь заболеет, кому оно надо? Пора бы уже раздобыть её номер, набрал бы сейчас, сказал дома сидеть и ждать меня, а так собираюсь в попыхах, надеясь застать её дома.

Лечу к ней всё с той же улыбкой, уже сам себя раздражаю, но деть её никуда не могу. Олька своими губами её ко мне прилепила, назад никак, так и буду ходить, пока опять не поцелует. Там, может, расклинит чуток.

Подъезжаю к дому Крохи и вижу, как она бежит от подъезда и усаживается в такси. Сука! Пару метров проехать не успел, чтобы она меня раньше этой машины заметила. Ладно, по крайней мере она не идёт под дождём, уже хорошо.

Обгоняю машину и жду их у комплекса, приятное для Оли постоянно делать хочется, но так как она не принимает почти ничего, приходится импровизировать. Вижу, как тачка заезжает на парковку, и подхожу к двери со стороны водителя ещё до того, как он полностью останавливается. Стекло опускается и я протягиваю мужику карту, чтобы провёл оплату за проезд Крохи, и если ему пофиг, кто платит, то Оля рядом что-то пытается фыркать, опять недовольная.

Обхожу машину, открываю дверь и хватаю Олю за руку, сама она не спешит мне её протягивать, конечно же. Если бы в мире проходил конкурс красоты среди колючек, она заняла бы первое место. И по количеству иголок, и по красоте, естественно.

— Ковалёв, что за самодеятельность? — рычит, когда забегаем под козырёк здания. До тренировки ещё минут сорок, поэтому можно не торопиться. — Зачем вы заплатили за такси? Я сама в состоянии!