— Работать будем, Ольга Сергеевна, — говорю, глядя на нее с прищуром, — без жалоб.

— Надеюсь, Ковалёв, — кивает, и демонстративно с трибуны уходит. — Простите, Виктор Павлович, я их потяну в следующий раз, чтобы мышцы не забивались так сильно, — говорит тренеру, проходя мимо, а у меня от одной мысли волосы дыбом. Потянет она нас. Я бы сам её… кхм… потянул.

Палыч всю тренировку на нас вызверяется, что мы никакие, работать не хотим. Опять за сборы напоминает и почти выгоняет нас со льда, недовольный. А мы и так все из последних сил пытались, но только к третьему часу мышцы размялись и боль почти ушла.

Иду в медпункт, хочу попросить мазь какую-нибудь разогревающую, потому что всё прошло, а шея странно ноет, потянул наверное, не заметил даже когда. Открываю дверь без стука и тут же закрываю обратно, ухмыляясь. Слышу там недовольство одной злобной невысокой тренерши, и усмехаюсь ещё веселее. Ну, кто ж знал, что именно в этот момент ей укол наша Алёнка ставить будет? Ещё и хорошо так, стоя, прямо нужным местом к двери. Я, конечно, рассмотреть не успел особо, слишком нагло было бы с моей стороны, но кусок какой-то татуировки, выглядывающей из штанов, заметил. Теперь же точно хер усну… Мало того, что задница у нее что надо, так ещё и думать буду, что там за рисунок у нее изображен. И, бля… Мне жизненно необходимо узнать, что там.

— Манерам вы не обучены, Ковалёв? — налетает на меня, только открыв дверь кабинета. Злая, губы поджаты, а я на глаза залипаю, потому что кепки нет, видно всё так хорошо, что мурашки. Зелёные! Не показалось, значит. Яркие такие, как будто их изнутри кто-то фонариками подсвечивает. Интересно, свои такие, или линзы носит? Я таких глаз ещё никогда не видел… — Ковалёв, вы разговаривать разлучились?! Я спрашиваю, стучать не учили?

— Ольга Сергеевна, ну что ж ты колючка такая, а? Не постучал, каюсь, в это время тут никого кроме мужиков нет, не привык ещё, что в команде теперь есть девушка и что нужно это иметь в виду. Не кричи, я почти ничего не видел.

— Вы хамло, Ковалёв. И хватит мне «тыкать», я вам не подружка.

Разворачивается и уходит, прихрамывая, а я залипаю опять, стою, как вкопанный, пока она за угол не заворачивает. Вот дерьмо, а, как магнитом тянет, хоть ты убей, не могу заставить себя голову отвернуть, а мимо Колос идёт и посмеивается, они на пару с Савой заебали меня уже, в один голос орут, что втрескался.

Захожу в кабинет, Аленка вся грустная сидит, но спрашивать, что случилось, не хочется. Лучше Серому маякну, что принцесса его без настроения, пусть яйца в кулак сожмет и пойдет покорять медицинский персонал.

— Алён, дай чем шею намазать, болит, зараза, потянул, походу.

— Иди переодевайся, я тебе тейпы наклею для фиксации.

Переодеваюсь быстро, пока на Кроху залипал, почти все парни уже по домам разбежались, не отвлекает никто разговорами. Быстро в душ, собираю сумку и обратно к Алёнке, задерживать её тоже не хочется, вечерняя тренировка поздно заканчивается, она только из-за нас тут торчит.

Иду по коридору уже в полной боевой готовности, шею зафиксировали, даже обезбол вручили, чтобы ночью не мучился. А я буду, жопой чую, что буду мучиться, только не от боли в шее, а от той самой картины, которая мне наверняка сниться будет. Не то чтобы это сильно похоже на мучение, но всё-таки.

Замечаю в холле коротышку Савы, пока он по телефону кому-то что-то орёт, она рядом стоит дрожит как воробей в его толстовке. Замечает меня, улыбается, бежит, руки раскрыв, и я обнимаю её крепко, в макушку мокрую целую и по спине по привычке поглаживаю. Мы правда подружились, даже очень, после того, как друг перед другом извинились, как она нас с Савой помирила, как понял, что на девушку друга никогда в жизни претендовать не буду.

— Анто-о-ошка, — улыбается малявка, не разрывая объятий.

— Ты чего такая мокрая?

— Да там ливень! Я недалеко была, прибежала сюда вот, чтобы с Тёмой поехать, потому что не добежала бы сама по такой погоде.

Выглядываю в окно — реально льет, как из ведра. На тренировку шел, была жара бешеная и ни одного облачка, а сейчас ветер сумасшедший и дождь стеной.

Краем глаза замечаю, что Ольга недотрога Сергеевна тоже к выходу идёт, поворачиваю голову, следя за ней, и тут же за ребра меня коротышка щипает и улыбается ехидно.

— Так во-о-от, кто сердце нашего Антошки забрал, да? Красивая, Тош, мне нравится!

Мне тоже, Лиз, мне тоже…

— Сава трепло, — закатываю глаза.

— Иди, подвези её, она, судя по всему, тоже пешком собирается, давай, — коротышка толкает меня в спину, и я иду к Крохалевой, понимая, что отбреет она меня сейчас, как лоха, и буду я опять дома грушу в психах лупить. Поворачиваю голову, а Лиза так и смотрит, кивая мне, и я вздыхаю. Ладно. Попытка не пытка, тем более что ходить и просто пялить на неё это уже маньячество, надо и правда попробовать с ней хоть как-то общий язык найти.

— Ольга Сергеевна, подвезти вас? — акцентирую на последнем слове, чтобы опять не запела про субординацию, ведьма. — Дождь стеной, промокнете.

Хочется мне пошутить, что рядом со мной она тоже может промокнуть, но рот закрываю, не оценит, только ещё больше рычать начнет. Не понимаю, почему она злючая такая, когда молчит, совсем другой человек же.

— Такси вызову, — отвечает, не глядя на меня. Дуется за то, что задницу её увидел, вот же…

— Я не кусаюсь.

Если ты не попросишь.

— Не думаю, что ваша девушка оценит такой поступок, — хмыкает, быстро оборачиваясь на Лизу. А та уже вовсю с Савой обнимается, и теория Крохи прахом идёт, вижу, бесится из-за этого.

— Так может, всё-таки подвезти?

Она долго думает, и на пару минут даже маска злючья спадает. Оля кусает губы, а я пытаюсь держать себя в руках, чтобы не наброситься на неё прямо тут, в этом чертовом холле.

Твоя взяла, Сава, я конкретно запал!

Мимо нас проносится парочка, машут нам и выбегают под дождь. Сава тащит Лизу на плече к машине, а я улыбаюсь, как идиот, потому что зрелище офигенное же! Круто, когда кто-то любит, ещё круче, когда это взаимно. Но у этих тоже не сразу радужно все было, может…

— Я оплачу бензин, — вдруг оживает Ольга Сергеевна, сдаваясь, и я мысленно танцую победный танец. Наверное, это даже не шаг, а всего лишь половина шажочка, но по крайней мере не остановка на красном.

— Не бедствую, Ольга Сергеевна, чтобы подвезти вас бензин точно найдется, — улыбаюсь, и открываю дверь, пропуская её вперёд, и показываю пальцем на машину, к которой нужно добраться. — Справа черная, побежали?

Честно, даже не надеялся, что она всё-таки согласится поехать со мной, но, видимо, дождь ей неприятен сильнее меня, раз она почти даже не сопротивлялась. Улыбаюсь, открывая ей дверь машины, и бегу к водительскому, потому что ливень реально сумасшедший, глаза заливает, ни черта не видно.

Кручу головой, стряхивая капли, и замечаю, как дрожит Кроха. Промокла, всё-таки, пока по ступенькам бежали, а теперь мёрзнет. Включаю печку, не помню, когда делал это последний раз летом, но не хочу, чтобы Оля дрожала. Нет, хочу, конечно… Но чтобы не от холода и противного ливня. А это чуть позже, пока она меня не слишком уж вниманием балует.

— Не замерзли, Ольга Сергеевна? Сейчас согреемся, я печку включил, — бесит ей выкать, она такая маленькая, что чувствую себя дураком, когда так говорю. Но она же наверняка снова выпустит колючки и начнёт затирать мне про субординацию, если я обращусь к ней на ты.

— Нормально, Ковалёв, не зима же всё-таки, промокла просто.

Заставляю себя прикусить язык, а с ней рядом пошлости только и просятся изо рта выскочить. Всякого наговорить хочется, пофлиртовать как-то, поцеловать нагло, но бля, первый раз такое, что я как подросток-девственник не знаю, как к девушке подход найти. Не подействуют на неё подкаты банальные, раз она даже на обычное общение фыркает. К ней подход нужен, она не та дурочка, которая на всё согласна, другая она. И подход придётся поискать.