Одеваюсь уже после душа, заглядываю в телефон и вижу три пропущенных от Даши. А что снова стряслось?

Быстро переодеваюсь, хватаю сумку и выхожу, перезванивая, но замечаю Дашу в холле на скамейке быстрее, чем успеваю услышать первый гудок в трубке.

— Даш? — зову ее, и она подскакивает испуганно, а потом бежит ко мне и со вздохом облегчения обнимает меня. — Рыжая, ты чего, что случилось?

— Я звонила, но ты трубку не брал, слава богу, что ты тут! — она перепуганная, плачет почти, как будто вообще не та Даша, которую я знаю — Антош, отвези меня домой, а? За мной опять какой-то придурок от самого парка шел, мне страшно. Я сюда забежала, потому что мимо шла, надеялась тебя увидеть.

— Опять? — это уже не похоже на тупое совпадение, но надеюсь, это оно. — Ничего не сделал тебе?

— Нет, просто шел прямо за мной, я даже специально в одном месте два раза улицу перешла, он все равно следом пошёл, я испугалась и сюда.

— Юбку ещё короче носить надо, Даша! — рычу, шутить пытаюсь, но ситуация на самом деле пиздец. Во-первых, потому что я краем глаза вижу, как выходит из-за угла Оля, направляясь к выходу. На улице льёт, это идеальный момент схватить Олю и подвезти её домой, вывести на разговор. Во-вторых, я не могу бросить Дашу! Не могу и всё, не поступлю я с ней так. Но и двоих в машину усадить тоже не лучший вариант.

— Я боюсь, Антош, — скулит Дашка, но замолкает, когда видит, куда я смотрю. Не задаёт вопросов, но думаю, понимает все сама.

— Слушай, так, сейчас все решим! — смотрю по сторонам, замечаю Леху. Не лучший вариант для меня, но для безопасности Даши — самое то. Он здоровенный как медведь, тачка у него хорошая, если надо нос кому сломать, он даже напрягаться не будет. Ещё и одинокий, если что, не подставлю перед девушкой, как мог бы других пацанов, если бы попросил о помощи. — Лёха, — зову его, хлопая по плечу, — Лёха, выручай. Надо девушку домой в целости и сохранности доставить, там маньяк какой-то нарисовался, надо проводить. Будь другом, помоги, а? Проставлюсь.

— Да ладно, на безвозмездной основе помогу, не человек я, что ли? — он соглашается быстро, и я радуюсь. Ему можно доверять, точно знаю. Он, конечно, бесит меня в последнее время, потому что на Кроху виды имеет, но Олю я никому не отдам, а Даша точно будет в безопасности.

Она не обижается, все понимает, даже смотрит на меня с благодарностью, а я бегу к все ещё стоящей у входа Оле, собираюсь расставить очередные точки над «ё».

Очередной ливень как никогда отражает моё эмоциональное состояние. Пару часов назад я точно такие же реки со щек стирала, пытаясь прекратить рыдать. Дура. Сама же решила, что всё это к лучшему, а теперь реву. Правду говорят, что женщиной быть сложно, я бы с огромным удовольствием вернулась на двадцать шесть лет назад и родилась бы мужиком.

Стою у двери и не могу решиться выйти на улицу. Ветер поднялся, ливень, а я без зонта, как обычно. Придется такси вызывать.

Усиленно пытаюсь делать вид, что мне все равно, с какой девушкой там Антон сзади меня стоит, хотя на самом деле я с трудом уговариваю себя не ревновать и не включать стерву. Взрослая женщина ведь, к чему это всё…

Выдыхаю, решаясь пройтись пешком. Может, хотя бы дождь с ветром смогут меня остудить? Потому что эмоций ураган какой-то, кровь кипит от всего этого, нужно точно остыть.

Делаю шаг на улицу и тут же меня затягивают обратно, причём нагло так, руками за талию, как будто бы в холле нет половины команды и ещё каких-то людей, которые не хотят под дождем мокнуть. И стоим, как два идиота. Я, которая и слова сказать не может и просто стоит, как кукла безвольная, и Антон, сзади меня обнимающий в излюбленной привычке, такой же молчаливый.

Мимо нас проходит та девушка, с которой стоял Антон, и Лешка из команды, который мне глазки с первого дня строит. Девчонка красивая, волосы рыжие длинные волнами по всей спине разливаются, и смотрит на нас хитро, когда вслед за Лёшей в машину идёт. Но хитрость во взгляде не злобная, какая-то… понимающая, что ли. Я не знаю, кем она Антону приходится, и не уверена, что хочу знать. Он обнимает меня при ней, наверное, этого достаточно, чтобы опустить эту никому ненужную ревность, которая в груди всё-таки успела разгореться.

— Антон? — говорю через минуту этих обнимашек на виду у всех. Нельзя так. Увидит тренер — будет нам весело. А если директор, то и подавно.

Но он сам все понимает, без лишних слов. Отстраняется, берет меня за руку и мы выходим под немного успокоившийся за эти минуты дождь. Антон ведёт меня в свою машину, не спрашивая, но и я не особо сопротивляюсь.

А что делать вообще? Он видел меня с бывшим, в этом я уверена, я не пыталась объясниться с ним, сделав вид, что все, что он там видел — правда. Он передумал, или что? Я не понимаю. Я устала пытаться понять.

Сажусь на пассажирское и ежусь — прохладно. Антон садится рядом, заводит машину, включает печку и едет до моего дома молча, даже музыку не включает и не подпевает песням, как делает это всегда.

А я не знаю, что говорить, правда. Я сама решила, что будет всё-таки лучше, если мы окончательно разойдемся и он решит, что у меня есть мужчина. А по факту вообще не лучше. Сама страдаю, сама ревную, сама плачу. Ну что я за дура такая? Сериал какой-то…

Останавливаемся у дома, Антон паркует машину на стоянке. Либо ко мне собрался, либо нас прямо тут ждёт долгий разговор. В машине уже тепло, но комфортнее от этого не становится. На душе страх какой-то от того, что впереди нас ждёт, и ждёт ли вообще хоть что-то.

Он молчит недолго, смотрит вперёд, хмурится, думает. А потом поворачивается ко мне, кладет руку на мои пальцы, чуть сжимая их, и совершенно спокойным голосом выдаёт:

— Ты же не целовалась с ним, да?

Он почти уверен в своих словах, это на утверждение похоже больше, чем на вопрос. И хочется крикнуть «да, Антон, я только с тобой целовалась», но дура внутри меня разыгрывает свой сценарий. Я привыкла быть колючей, я привыкла отталкивать мужчин в силу жизненных обстоятельств, я привыкла, чёрт возьми, быть одна и решать все свои проблемы одна! А тут появился рыцарь, и меня к нему так тянет, что даже страшно.

— С чего ты взял? — спрашиваю стервозно, а у самой голос дрожит и духу не хватает руку из его хватки убрать. И не хочется. Пусть держит, он такой теплый…

— Ты бы не стала, — он пожимает плечами, и я понимаю, что он искренне надеется на то, что его догадки верны. Хороший мой… мне так стыдно перед тобой. — Ещё тогда в кабинете ты сказала, что не спала бы со мной, если бы у тебя был другой мужик. Потом ты плакала, потому что тебе со мной хорошо. Отталкивать меня у тебя не получается. И вообще я не верю, что ты смогла бы так поступить, Крох. Не такая ты, не верю я, вот и всё.

И… всё. Все стены, что я когда-то строила, всё, что укладывала по кирпичику собственными руками, падает под давлением этих слов и бездонных, полных надежды глаз.

Это невыносимо, правда. Он такой… настоящий! Он такой мужественный! Он такой невероятный, что я почти не верю, что он реальный! Может, я придумала его? Сошла с ума от одиночества, выдумала себе идеального мальчишку, за которым как за каменной стеной и совсем ничего не страшно. Потому что я искренне не понимаю, как можно быть таким в двадцать два года. Это немыслимо.

И слёзы опять по щекам льются, хотя плакать вроде не хочется, и стираю их ладошками как обезумевшая, прекратить этот поток не в силах.

Антон тянется ко мне, стирает их большими пальцами, смотрит так пронзительно, что мне ещё сильнее грустно становится. Мой мальчик… мой самый понимающий мальчик в мире. Нельзя ничего скрывать от него. Пытаться отгородить его от моих проблем тоже нельзя. Он всю душу мне отдает, а я ногами её топчу, как ведьма настоящая, но с ним так нельзя! Я возьму эту душу, расцелую, прижму к сердцу и никому не отдам никогда. Он не хочет уходить добровольно, а отталкивать я его больше не в силах. И… может, мы всё-таки справимся?