— Хорошие мальчики режим соблюдают, а не курят по углам после тренировки. Игру сольете, кого винить будете?

— Не царапайся, Ольга Сергеевна, — оживаю, затаптывая окурок и бросаю его в урну рядом, — игры мы не сливаем, и косяки все свои знаем тоже. Не отчитывай как детей, мы мальчики взрослые.

— Ну да, — хмыкает, стервозно бровь приподнимая, а я опять зависаю, теперь на глаза залипнув. Зелёные, или свет так падает? — Взрослые, точно. Уважаемые взрослые мальчики, тут отныне кабинет мой, так что курить или бросаем, что настоятельно рекомендую, или идём в другую сторону, у меня на дым аллергия, все в окно тянет.

— Ну вот, можешь же по-человечески, — хмыкаю. Мы не звери же, всё понимаем. Аллергия — отойдем.

— Можете, — выделяет окончание, глядя на меня исподлобья, — со старшими на «Вы», Ковалёв. Соблюдайте субординацию, — и, не дождавшись ответа, закрывает окно.

Воу… Не люблю, когда меня отчитывают, но кровь к затылку, и не только, прилила с сумасшедшей скоростью. Мурашки по макушке от её тона и взгляда бегут, это что ещё за колдовство такое?

— Коваль, у тебя слюна капает, — шепчет Серёга, и парни ржут, кивая головами.

— Да пошли вы, — отмахиваюсь. Сам знаю, что залип, да и как не залипнуть-то? На неё сутками любоваться можно, у меня первый раз такое, что этих бабских бабочек в животе чувствую. — Ну красивая же.

— Красивая? — повторяет Сава с удивлением. Не так я обычно девчонок характеризую, не такими словами. — Ковалёв, ты встрескался что ли? С первого взгляда, как Колос?

Пожимаю плечами. Я хер знает, как это называется, и что со мной, но дикое желание есть, чтобы она в окно вернулась и ещё что-нибудь сказала, потому что губы эти… Бля-я-я, надо умыться, я точно с ума схожу.

— Ну так нравится если, — кивает Колос, — давай, делай что-то. А то так и будешь дрочить на неё, как Серый на свою медсестричку ночами.

— Да пошли вы! — краснеет Булгаков, и мы ржем, выходя обратно на площадку. Все знают, что он к ней неровно дышит, кроме самой Алёнки.

Действуй… А нравится? Я не понимаю ещё ничего, знаю её пару часов от силы, просто жмыхнуло как-то, аж искры из глаз. Первый раз такое, я сообразить не могу, почему резко так повернуло на неё, и даже после жёсткой тренировки ещё одну хочется, только бы глянуть на Ольгу, чтоб ее, Сергеевну.

Ну красивая, правда, я не слепой же, но и красивых вокруг дохера, тут уж как есть, но ни на кого так не ёкало ещё ни разу, как на неё. Я вот даже когда Даше встречаться предлагал, больше из того, что удобно, да и между нами вроде искры какие-то, казалось… А тут не искры, тут замыкает и коротит так, что аж самому страшно, и понять хочется, что происходит. Потому что я правда не понимаю, пытаюсь в голове разобрать, а нихера. Не мог же я реально так быстро втрескаться? Я её даже не знаю!

Неужели так зациклился на теме отношений, что почти на первую встречную прыгнуть готов?

Любви с первого взгляда не бывает, херня это всё бабская, не верю в такое. Но залип я, походу, конкретно…

Хотя, может, к утру отпустит, кто знает. Вдруг меня и правда после слов мамы пережевало немного и я херню творить начал?

Но пока я иду в раздевалку, чтобы переодеться на лёд, головой по сторонам верчу, надеясь, что она выйдет. Как её там? Крохалева. Кроха, значит. Ей подходит.

Утро нихера не доброе, потому что встать с кровати оказывается непосильной задачей. У меня сто лет такой крепатуры не было, как сейчас, но это реально ад. Болит так, что жить не хочется, не то чтобы вставать и что-то делать. Кроха эта умотала нас вчера, а потом Палыч добил на льду, чтобы жизнь медом не казалась, видимо. Мы спортсмены, конечно, но не роботы же, в конце концов, сломаться можем. Скоро на сборы ехать в горы куда-то, а если такими темпами продолжим, мы даже до лагеря не доедем. А на сборах нагрузка тоже не слабая, так что поберечь бы…

Ладно, тренерам, конечно, виднее, но сука больно! Ни руки, ни ноги не двигаются, даже задница болит. Про торс я вообще молчу, хотел наклониться поднять подушку, что ночью на пол упала, нахер эту затею послал. Не сегодня.

В голове пусто — радуюсь. Отпустило, походу, как я и думал, от Ольги убийцы мышц Сергеевны. Видать вчера на фоне всех разговоров и мыслей об отношениях у меня всё-таки поехала крыша, что я вел себя странно, сегодня полегче. Да и болит все так, что, если честно, ни о чём кроме этого пиздеца думать не получается. Оно и к лучшему, я вчера себя умалишённым чувствовал, не хочу так снова.

Сегодня опять тренировка, земли нет, зато на льду почти три часа бегать. Уверен, что все мужики дохнут так же, как и я, поэтому тренировка наверняка будет очень веселой, Палыч будет не рад.

Хорошо, что мы почти всей командой дипломы пару недель назад получили. Вставать на учебу я бы просто не нашел сил, потому что даже до душа дойти оказалось той ещё пыткой.

Включаю холодную воду, хорошо… Мышцы горячие остужает, кажется, легче становится. Становлюсь под струи, а перед глазами губы эти алые и глазища зелёные смотрят в упор, как будто напротив меня в душе стоит.

Сука!

Трясу головой и потираю веки, да какого черта? Все ж нормально было, не думал даже… Закрываю глаза — снова она. Как издевается, губы в ухмылке кривит, мол страдай, Ковалёв, я тебе и тут жизни не дам. Ну приехали. Открываю глаза, сосредотачиваюсь, не думаю о ней. Закрываю — добрый вечер. Стоит, смотрит, изучает как будто. Пытаюсь не думать, нихера не выходит. Другие картинки представляю — ноль. Как приклеилась, не денешь никуда.

Вылетаю из душа так быстро, как только могу, учитывая боль во всем теле, натягиваю трусы на мокрое тело и иду на кухню, чтобы позавтракать. Окно открыто, от ветра мурашки, хорошо так, не жарко почти. Отвлекаюсь на готовку, если подгоревшую яичницу с сосисками можно назвать готовкой, пока завтракаю, залипаю в телефон, и опять про Кроху не думаю. Тарелку мою без мыслей, протеиновый коктейль болтаю тоже без всякого, а когда падаю на диван от невыносимой в мышцах боли и глаза закрываю — опять она.

Как издевательство, наваждение какое-то.

У меня крыша едет? Надо мозгоправу сдаваться? Прийти, сказать, помогите, я, кажется, помешался на девушке, с которой толком не знаком. Так, что ли?

Не понимаю нихера, бешусь уже на себя самого, потому что, что за дерьмо вообще. Не могу избавиться от неё, она просто перед глазами стоит и смотрит на меня с лёгкой улыбкой, а я как обезумевший каждую чёрточку лица рассматриваю, как будто запомнить пытаюсь.

Отвлекает от нее только телефонный звонок, на экране фотка Даши. Что ей надо? Вчера только ушла от меня.

Первые секунд десять слушаю звонок, думая, стоит ли отвечать, но потом все таки поднимаю трубку. Мало ли, что случилось у неё, она обычно никогда так скоро не появляется.

— Антош, — мурлычет в трубку, и я закатываю глаза. Ясно. Можно было всё-таки не брать. От этого приторного «Антош» можно диабет заработать, потому что искренности в нем столько же, сколько во мне сейчас энергии. Ноль.

— Даш, что-то срочное? — хочу срулить разговор и не слушать, как она соскучилась, сейчас это особенно раздражает.

— Да, очень срочное! Товарищ хоккеист, не хотите пару шайб в мои ворота закатить, а то как-то грустно без вас, в прошлый раз было мало очень…

Блевать от нее тянет. Как встречаться со мной, так ей не хочется, а как шайбу забить, так я первый. Она что, мстит мне за всех девушек, которых я использовал? Так хватит уже, я давно все понял.

— Вызови себе шлюху, Даш, и трахайся столько, сколько влезет тебе.

Бросаю трубку и думаю, что надо немного поспать. Режим сегодня идёт по одному месту, все к херам болит, я не готов делать зарядку и утреннюю пробежку, ещё надо как-то вечернюю тренировку пережить.

Перед сном ещё несколько минут рассматриваю Ольгу Сергеевну, которая из мыслей не уходит, а потом засыпаю, уже не видя картинок. Хотя бы тут от нее отдохну…

Но отдохнуть не получается, я только проваливаюсь в сон и она возвращается. В этих чертовых лосинах, задницу обтягивающих, и с губами своими нереальными. Я не понимаю, как такое бывает, что они сами по себе красноватые, но желание вгрызаться в них зубами, а потом языком зализывать просто бешеное.