— Императорская семья, или её наследник? — уточнил я, не скрывая улыбки. Цесаревич раздражённо уточнил.

— Я говорю от своего имени.

— В таком случае, допустите мысль о том, что мы в похожих условиях. Отец не доверяет Вам? Попробуйте представить, что мне он тоже не доверяет.

Сузив глаза, он попытался распознать ложь, но судя по тому, с каким раздражением он отложил письмо, Цесаревич ничего не увидел.

— Не знаю, лжёте Вы или нет, но… В Ваших интересах поддерживать хорошие отношения со мной.

— Так разве я отказываюсь? — я протянул руку. — Будем друзьями!

Цесаревич, не почуяв подвоха, ответил на рукопожатие. Одними губами я прошептал: «вспомни».

Я увидел всего один кадр, но какой яркий! От хлынувшего потока эмоций я едва не захлебнулся.

Я возвышался над толпой, все лица обращены ко мне. Во взгляде почтение и благоговение. Сотни людей. Вооружённые и нет, все они поклялись служить до последней капли крови. Они завещали мне свою жизнь. Я получил власть, которая и не снилась моему отцу! Пока он отсиживается за абсолютным барьером, этот старый параноик… Я сделаю то, что давно следовало сделать. Возьму власть в свои руки.

— Фёдор? — вздёрнув бровь, цесаревич вырвал руку. — Как это понимать?

— Мышечный спазм, — виновато улыбнулся я. — Осваивать добычу эфира дьявольски непросто…

— Я надеюсь, это не просто слова? — уточнил он.

— Разумеется нет! Как Вы и сказали, молодым нужно держаться вместе. Я бы побеседовал с Вами ещё раз, когда закончится срок службы.

— Срок можно сократить.

— Не нужно, не хочу выглядеть императорским любимчиком, — скривился я. — Сражаться со слухами невозможно.

— Понимаю. Что ж. Удачи! Даю гарантию, что Вам больше не помешают. Я усилил службу безопасности барона Власова, отправил два отряда под предводительством моего брата.

— Любезно с Вашей стороны. Всего хорошего!

Вежливо улыбаясь, я спокойно покинул кабинет. Спокойно шёл по коридору, но часики в голове затикали в удвоенном темпе. Всё-таки отец не параноик. Не единственный параноик. Его инициатива по созданию бойцов — всего лишь адекватный ответ на реальную угрозу. Цесаревич хочет уничтожить Ароновых.

Интерлюдия

Задумчиво глядя на свою руку, Цесаревич встрепенулся, услышав шаги. Полная фигура чтеца заняла весь проход. Он нерешительно замер в дверях.

— Вызывали?

— Закрой дверь, и сядь, — приказал цесаревич. Дождавшись, когда Чтец выполнит приказ, он задал тревожащий его вопрос: — Скажи, что испытывают твои жертвы, когда ты их читаешь?

— Мне то откуда знать, — хмыкнул Чтец. — Я читатель, а не книга.

— И всё-таки… — нервно поёрзав, Цесаревич уточнил. — На что это похоже? Когда ты читаешь человека.

— Я вижу то, что видит он. Мой дар направляет его память туда, куда мне хочется.

— Ты заставляешь увидеть определённую картину?

— Да, но приходится пробиваться через то, что подопытный сам хочет вспоминать. Ну знаете… — Чтец неловко махнул рукой, едва не сбросив со стола лампу. — Воспоминания, насыщенные яркими эмоциями, вспоминаются без всякой просьбы.

— Спонтанно?

— Господин, я не понимаю к чему Вы клоните… — ещё пуще заволновался Чтец.

Цесаревич был готов к эксперименту, но не хотел лишаться ценной фигуры. Убивать Чтеца из-за одних только подозрений слишком опрометчивый шаг. И всё-таки, он решился. Вытянул руку.

— Прочти меня.

— Вы серьёзно!? — округлил глаза Чтец.

— Выполняй. Одно любое воспоминание, на твой выбор.

Чтец слишком боялся, чтобы отказаться. Неловко подавшись вперёд, он взял Цесаревича за руку. Секунда, и в его памяти спонтанно вспыхнуло воспоминание о ссоре с отцом. Отчаяние и злость на испуганного старика, замкнувшегося в абсолютном барьере, полностью игнорировавшем дела империи. Он чувствовал фактуру бумаги, которую принёс на подпись, слышал каркающий голос отца. Живая картинка. Такая же, какую он видел, касаясь Фёдора Аронова.

Вырвав руку, он грязно выругался, ударил кулаком по столу. Чтец вздрогнул, сжавшись на кресле.

— Что случилось?

— У тебя появился конкурент.

— Кто-то способен читать прошлое? Ещё один чтец!?

— Да. Фёдор Аронов.

И этот ублюдок увидел то, чего не должен был. Убить прямо здесь? Бессмысленно, он уже мог доложить отцу, а нападение при стольких свидетелях… Времени на подготовку не остаётся, придётся сдвинуть сроки. Выступать в ближайшее время.

По пути обратно, я размышлял об увиденном. Эмоции Цесаревича передавались настолько ярко, что ошибки быть не может. Он собрал целую армию, чтобы захватить власть в империи. Судя по его риторике, это личная инициатива, не связанная с императором. Возникает справедливый вопрос, где он набрал столько наделённых?

— Жаль, что барон Октанов не появился, — вслух задумался я.

— Его уже давно не видно, много работает, — пожал плечами капитан. — Господин Власов сетует, что бароны, включая Октанова, исключили его из ближнего круга, потому что собрания Союза не устраивались уже больше года.

— Не знал, что ты любишь сплетничать, — хмыкнул я, но капитан лишь усмехнулся.

— Это всем известно. В мою работу входит не только сбор слухов, но и их распространение. Господин барон считает, что сложившаяся ситуация только на пользу его авторитету, как последнего независимого барона в союзе.

— Независимого от кого?

— Если бы я знал… Богатых аристократов, желающих откусить кусок пожирнее?

У меня на этот счёт родилась другая теория. Отчуждение других баронов могло быть спровоцировано цесаревичем. Где-то же он должен был брать эфир больше меры, предназначенной императору? Чтобы собрать целую армию наделённых… Если главный инспектор ходит под ним, значит и прикрытие соответствующее имеется.

Эти мысли не отпускали меня и в баре, где в окружении бесов, я совершал вялые попытки развеселиться, но даже кривой рисунок Троечки, изображавший меня внутри перевёрнутого треугольника, зачириканного маркером, не особо меня порадовал. Время утекает сквозь пальцы, я должен спешить.

До позднего вечера я бродил по городу, планируя каждый ход, и всё-таки решился. Проще всего было связаться с ним через Горчакова, но продажный торговец информацией мог работать на две стороны, так что задание я поручил Лере.

Мы сидели с ней на лавке, неподалёку от казарм бесов. В тихом закутке, ограждённом высокими домами от лишних глаз. Лера скрестила ноги под лавкой, поставила коробку на колени, растерянно потирая её пальцами. Собранные в хвост волосы, растерянный взгляд.

— Я не понимаю, зачем тебе с ним связываться? Ты же говорил, что…

— Тссс, — я обнял её за плечи, прижимая к себе. — На всё есть причины. Обстоятельства меняются, и если я не буду своевременно на них реагировать, могу очень сильно встрять.

Я не стал вдаваться в детали, ни к чему пугать Леру. Она и так варилась в собственном беспокойстве, с тоской глядя на возвышавшуюся вдалеке башню Фатума.

— И ты уверен, что он приедет?

— Если передашь мои слова в точности — без сомнений.

— Может поедем вместе? — с надежной спросила она. — Говорят, если обогнуть вихрь с другой стороны, там меньше контроля со стороны империи, ты сможешь там обучаться всему, что необходимо Мессии…

— Так меня и отпустят, ага. Нет, Лера, я не отступлю. Нужно реагировать на меняющуюся ситуацию, но отступать от цели нельзя.

Отложив коробку, она повернулась ко мне в пол оборота. По её красивым глазам я научился читать настроения девушки, и за этот краткий срок я видел всё, от презрения до практически почитания, но сейчас на меня смотрел человек, которому я не безразличен.

— Я верю, что ты сможешь научиться всему, чему захочешь, но хватит ли тебе времени?

— Уже близко, Лера. Дьявольски близко… И передай Ане мои слова, тоже в точности.

— Как будто я испорченный телефон, — обиженно буркнула она.

Я поделился с ней мыслями насчёт тёмного эфира, и велел попросить Аню подготовить для меня подробную лекцию. Сомневаюсь, что она сможет сильно помочь, но женщина отдала много лет изучению магии. Пусть она училась по ошибочным данным, но возможно, опыт поможет ей подстроиться?