Следующий день начался со спора с Первым. Я убеждал его шагнуть дальше, а он допытывался, зачем мне это нужно. Связанный невозможностью ввести его в курс дела, я выдумал сказочку про то, что «Вихрь зовёт меня». И к моему величайшему удивлению, это сработало.

— Ты видел… сны? — осторожно спросил он.

— Во сне, да. Ты тоже их видишь?

— Не часто.

— Расскажешь?

С сомнением поглядев на меня, он отрицательно покачал головой.

— Может быть в другой раз. Ладно, сегодня пойдём на шестьдесят процентов.

Другие бесы отнеслись к приказу Первого с энтузиазмом. Ничего в их поведении не поменялось, экипировка осталась той же. Даже количество шуток перед сменой не уменьшилось. И только когда мы поочерёдно хватили свои маски со стенда, они посерьёзнели.

Две тележки сиротливо бренчали колёсами по неровной земле, знакомый вой теневых тварей раздался вдали. Тени не бросались в атаку, хотя мы преодолели уже сорок процентов. По моей теории, чем глубже мы зайдём, тем сильнее станет сопротивления вихря. Тем больше будет генерировать теневого эфира внутри наших тел, но фактически, ничего не поменялось.

Когда на «пейджере» высветилась цифра шестьдесят, мы занялись привычным делом. Эфир собирается, мы отбиваемся. Да, твари были сильнее, их было больше, но у меня даже оставалась возможность свободно следить за движением эфира по связывавших нас нитям.

Обмен производился быстрее, и общий объём теневого эфира вырос. Ради эксперимента, я даже отделился от группы, якобы, чтобы добить отлетевшую от барьера тварь, шагнул до шестидесяти одного, но разница слишком ничтожна. Попытка поглотить эфир целиком из попавшейся мне твари едва не привёл к обмороку. Порция слишком велика, всё равно что вафельный стаканчик проглотить без подготовки.

Нужно идти дальше, нужно дольше оставаться внутри Вихря, но прежде всего, нужно подготовиться к этому. Так что остаток дня я посвятил медитации. Так, это выглядело со стороны. На деле, я работал с внутренними каналами, так, как это показывала Анна. Только один нюанс. Я выстраивал каналы для теневого эфира. Двойную систему. Если я не задам ему направление, то действительно могу лишиться сознания в самый неподходящий момент.

Чёткий вход, чёткий выход. Свёрнутые в узел каналы выглядели прекрасно. Вопрос лишь как они будут работать. Я пытался потратить весь скопленный эфир, но как бы не пытался, выжать из себя хотя бы каплю обратной материи, тёмного эфира, у меня нихрена не получалось. Ну как же так?!

Это не продукт, созданный из Вихря, значит мы производим его сами. Возможно, только в тесном соприкосновении с большой порцией обычного эфира? От бессмысленного теоретизирования и хождения по кругу, я до того взбесился, что в сердцах врезал по стене, автоматически напитав кулак эфиром.

— Так-так, — нахмурился Первый, поднимаясь по лестнице с кружкой в руке. — Что-то случилось?

— Ничего.

Покачав головой, он сел на соседнюю койку, задумчиво уставившись в одну точку.

— Нельзя погружаться в бурю, когда внутри тебя бушует другая буря. От резонанса, тебя разорвёт.

— Это помогает мне сражаться.

— Когда твой гнев направлен на брошенные Сеятелем испытания — это благо. Однако, оставь бурю сражениям. Здесь, будь спокоен.

— А как же «Шквал в сердцах»? — вяло усмехнулся я, развалившись на койке.

Первый ответил не сразу, тщательно подбирая слова. Бренча ложкой в кружке, он начал издалека.

— Эмоции погубят тебя, Главный. Беспокойству нужно найти выход, тебе следует решить проблемы, которые стали ему причиной. Если… — он откашлялся. — Когда ты видишь сны, Сеятель доносит до тебя эту мудрость. Его нужно услышать, понять и принять. Эти образы… Для бесов, есть лишь одна буря, и мы должны следовать за потоком. Встречный ветер станет погибелью.

— Понимаю.

Я солгал. Нихрена я не понимаю. Я видел только один «сон», в котором Вихрь пообещал мне бессмертие. Что он обещал бесам — большой вопрос. И всё же, они свято ему верят и посвятили свою жизнь служению. Хотя и «служение» не правильный термин. Это больше напоминало… образ жизни? Ритуал? Обмен?

— Знаешь, — сбил меня с мысли Первый. — Ты напомнил мне одного человека.

— Моего брата?

— Нет. Тот человек мой одногодка. Чужак из одарённых, но почти ставший среди нас своим. Он и его жена… Также как и ты, они были готовы рисковать, требовали погружаться глубже, больше времени проводить внутри. Он пытался врать о больших долгах, которые хотел погасить добычей, но глядя, как горят его глаза при взгляде на Вихрь, я понимал, что это ложь.

— К чему ты это? — поднявшись на локтях, я обратил внимание на мрачную гримасу на лице Первого.

— С ним я тоже говорил. И сны ему снились. Только он меня не послушал, и пошёл на поводу у других чужаков. Лжепророков.

— Магистерий?

— Да. Они с женой согласились на глупый эксперимент, хотели подчинить силу Вихря при помощи технологий. От моей помощи он отказался, и в недра Сеятеля он входил полыхая от гнева. Они зашли очень далеко, и сгинули, оставив дочь сиротой.

— Но на что он злился?

— На собственную беспомощность. Его жена была сильно больна, и только эфир помогал ей возвращаться в нормальное состояние. Лжепророки изобрели какое-то устройство, они называли это «заготовкой», и поселили внутри тела женщины. Она должна была излечиться навсегда, взяв силу Сеятеля, но это невозможно. Глупая смерть.

— И как этому человеку помог бы контроль эмоций?

— Как знать, — пожал плечами Первый. — Он мог бы остановиться на границе дозволенного, вернуться, взять ещё один шанс. Попробовать что-то ещё, а не переть напролом, закипая от гнева.

Глотнув остывший чай, он скосил взгляд.

— Ты можешь мне не верить, но даже обычное погружение с эмоциональным человеком усложняет работу. В группе, это не так заметно, но ты можешь попробовать. Одну смену отработать таким как сейчас, а в другой раз — прислушаться к моим словам и унять ярость.

Эмоции… Он говорит о таких эфемерных материях, которые не посчитать, которые дьявольски сложно контролировать. Да, я злился. Ещё как! Я чувствовал, что разгадка уже близко, но разговор с бесом только больше запутал.

Мне хотелось подумать обо всём этом в одиночестве, ноги сами привели меня в «Бурю в стакане». И только я занял свободный столик, задумчиво уставился в чашку с кофе, как появилась парочка, которую я видеть совершенно не хотел. Лев и Никитин направились в мою сторону. Благо что ни взбаламученной подружки, ни нового приятеля Лев за собой не притащил. Не удивлюсь, если та решила «прощупать почву» у другого одарённого.

— Занято, — буркнул я, когда Лев взялся за стул.

— Ты теперь сам по себе? — с вызовом ответил Лев, — а мы, между прочим, искали тебя.

— С какой же, интересно, целью?

— Не гневись, Федь, — вмешался Никитин, сев на диван. — ты так резко отстранился от нас, а ведь за плечами целый год в Академии.

— Что-то не припомню, что бы мы были близкими друзьями.

— Это правда, но здесь мы должны держаться вместе.

— Кому должны?

— Забей на него, Тох, — огрызнулся Лев. — Ты же видишь, он под беса теперь косит.

Стрельнув на него взглядом, я злорадно произнёс.

— Я и есть бес.

Оставаться под прицелом бывших одногрупников не хотелось. Оставил плату, вышел из бара, но уже на улице, меня нагнал Никитин.

— Федя, погоди.

— Чего тебе?

— Я не нахожу причин, по которым ты так враждебно относишься ко мне. Ладно Лев, я всё понимаю, но я что тебе сделал?

— Дело не в тебе, и даже не в этом напыщенном придурке. Просто… У меня сейчас голова совсем другим забита.

— Я вижу, — нахмурился он. — Ты слишком погрузился, на себя не похож. Знаешь, кого мне это напомнило?

— Удиви, — неохотно предложил я.

— Меня самого. Всё время в Академии, меня вела месть и свод правил, которые я себя установил. Я так погрузился в контроль, что забыл о простых человеческих радостях, вроде веселья с друзьями. И ты всегда казался мне достойным сыном своего отца, но в последнее время ты изменился, стал человеком, у которого есть цель.