Кое-как внеся пострадавшего в предбанник, девушки уложили его на скамейку, но Матвей был ещё без сознания. Алена встревожилась не на шутку, схватила полотенце и, смочив его край, принялась обтирать мужское лицо.

— Надо бы одеться. А то очнётся, увидит, ещё помрёт от такой красоты! — проговорила Маша и огляделась в поисках одежды, которую бросила куда-то в сторону, кинувшись спасать подругу.

— Год у него был, три за побег, пять за детсад… — мрачно пошутила она, намекая на свои нелады с законом. — Ладно, огород у меня большой. Если что, спрячем, может никто и не узнает… А мужика мы тебе другого найдем! Нормального, понимающего!

— Да, что ты такое говоришь! — перепугалась ещё больше Алена и стала натягивать на себя одолженный халат. — Домой его надо, здесь слишком жарко.

— Как же мы его донесем? — всплеснула руками Маша. — Хотя… Есть идея!

Женщина быстро натянула на влажное тело свою одежду, игнорируя прилипшие тут и там березовые листочки, и вышла из помещения. Алена последовала её примеру и тоже оделась. Она ощутила, что основательно продрогла. Всё тепло, запасенное в бане, выветрилось, не оставив даже воспоминаний.

Через пару минут в дверном проеме показалась Маша.

— Вот, смотри, — женщина чуть отступила в сторону, и Алена увидела за её спиной санки. Не детские саночки из хлипкого алюминия, а основательные самодельные санки метра полтора в длину.

— Три бидона с водой выдерживают, — прокомментировала она. — Я когда со своим расходилась, ему лыжи дала как символ свободы, а себе — санки оставила! Как чувствовала, что пригодятся!

— Давай попробуем, — кивнула девушка.

Луна, снова выглянувшая из-за облаков, серебрила дорогу, по которой две женщины словно запряженные лошади тащили санки, с бережно укрытым детским одеяльцем, мирно спящим Матвеем, согнутые колени которого почти возвышались над его головой.

— Вот же разъелся, — пыхтела Маша, таща санки вперед. — Твоя доброта нас погубит, — бросила она Алене. — Нужно было оставить его там, оклемался бы.

Алена толкавшая санки сзади, предусмотрительно помалкивала. "Своя ноша не тянет", — думала она с замиранием сердца, переодически поправляя одеяльце.

— Что ж он тяжёлый-то такой, — возмущалась Маша, внося всё ещё бессознательное тело Матвея в дом.

— Это потому… — отвечала запыхавшаяся Алена, уже едва волоча свои и ноги мужчины, — что характер у него золотой…

Маша только недоверчиво усмехнулась.

— Вот мне даже интересно, — проговорила она, — мы все, бабы, такие дуры, когда влюблены, или блондинки этому сильнее подвержены?

— Не ворчи, — отмахнулась подруга, ничуть не обидевшись на такое замечание.

Свет девушки не включали, чтобы не привлекать внимание Ильи, который судя по всему ещё не спал. Так и крались в потемках, переговариваясь шепотом и стараясь не шуметь. Наконец, их ноша была аккуратно размещена на кровати, и Маша выдохнула с облегчением, утирая вспотевший лоб.

— После такого мне снова нужно в баню, — проговорила она.

Алена улыбнулась и сползла на пол, опираясь спиной на спинку кровати. Сил стоять и говорить почти не осталось. Руки дрожали мелкой дрожью. Даже регулярные занятия фитнесом в прошлой жизни не подготовили её к таким нагрузкам.

— Раздеть бы его, — сказала Маша и плюхнулась рядом. — Что-то холодное к шишке приложить…

— Ага, сейчас… — ответила Алена. — Отдышусь только.

И вдруг девушка прыснула от смеха, вспомнив, как они трухнули, когда встретили по дороге Михалыча, засидевшегося в местной чебуречной, в которой из-под полы продавали самогон, и спешащего в потемках домой.

— Маш, а что Михалыч-то сказал? — спросила она. — Я из-за своего дурацкого капюшона и не расслышала ничего.

— Что сказал? — улыбнулась женщина, припоминая детали этой неожиданной встречи. — Спросил, куда это мы Матвея тащим.

— А ты? — заинтересовалась подробностями Алена, едва сдерживая расплывающуюся улыбку.

— А я ему сказала, чтоб не лез в наши ролевые игры, — ответила Маша, и подруги захохотали.

— А он? — снова уточнила девушка.

— А он сказал, что никогда не думал, что Матвей из этих… из доминантов! — едва выговорила Маша, и снова послышался взрывной девичий смех. — Вот завтра разговоров-то будет…

Через пару минут женщина, кряхтя, поднялась, застегнула пуховик и натянула на голову шапку.

— Ладно, подруга, пойду! С боевым крещением тебя, кстати!

— Маш, а может останешься? Мне что-то одной страшновато, — попросила Алена с жалостливым видом.

— Не могу, дети дома. Да ты не волнуйся, он очухается, а я, если хочешь, рано утром приду, проведаю тебя.

— Хорошо, — согласилась девушка.

Когда Маша была уже у самой двери, Алена окликнула её.

— Машка, он пришел за мной! Пришел, понимаешь? — мечтательно улыбнулась она и обняла себя руками. За всей этой суетой она только сейчас осознала это открытие.

— Понимаю, — кивнула женщина и улыбнулась в ответ.

Проводив подругу и раздевшись, девушка занялась больным. Стянула с него верхнюю одежду и обувь, приложила компресс к шишке на голове, а затем проведала Илью. Мальчик в наушниках играл в какую-то компьютерную игру и даже не слышал шума разыгравшейся в его доме спасательной операции. И это оказалось очень кстати.

Соврав мальчику, что его отец приболел и лег спать пораньше, она уложила спать и младшего Королева, а тот, радуясь тому, что Алена вернулась и не ругает его отца, безропотно ей подчинился.

Было уже почти двенадцать, когда Алена пришла в спальню к Матвею и прилегла на свободную половину кровати. Она была серьезно настроена на то, чтобы не спать всю ночь и следить за состоянием мужчины, но незаметно для себя всё же уснула.

— Алена, Алена, проснись, — Маша что есть сил теребила подругу за плечо.

— Нет, я требую своего адвоката! У меня есть алиби! — отмахнулась девушка и перевернулась на другой бок.

— Вставай, беда! — Маша не отступала, намереваясь во что бы то ни стало разбудить подругу.

— А? Что? Матвей? — тут же подхватилась Алена и стала испуганно озираться по сторонам.

В голове была каша из воспоминаний о вчерашних событиях и обрывков прерванного сна, который было не так легко сбросить с себя.

— Что случилось? Которой час?

За окном по-прежнему царили серые сумерки, словно девушка только прилегла на кровать, чтобы вздремнуть.

— Шесть часов утра. Где твой телефон? Не смогла до тебя дозвониться, хорошо, что ты хоть калитку не закрыла вчера за мной. — ответила Маша. — Как он? — кивнула она в сторону спящего Матвея.

— Всё так же, — проговорила Алена и тут же подсела ближе к мужчине, чтобы убедиться в своих словах. Вот какая из неё сиделка? Всю ночь проспала на службе!

Мария обошла кровать и для эксперимента поднесла раскрытую ладонь ко рту мужчины.

— Дышит, всё в порядке, — проговорила она через пару мгновений.

— Так ты нас проведать пришла? — уточнила Алена и широко зевнула.

Она привстала, выдергивая полы халата из-под себя, поправила его на груди и убрала с лица волосы, выбившиеся из заплетенной на ночь косы.

— Если бы! Ко мне Захар Степанович прибежал, всех переполошил, а к Матвею за тобой побоялся один идти.

— Что случилось? — встревожилась Алена и вся подобралась.

— Крыша в коровнике всё-таки не выдержала тяжести снега и рухнула, — ответила женщина.

— Коровы? — сердце девушки забилось сильнее. Жалко было животину.

— Целы остались, Захар Степанович вывести успел. Теперь бедняги, как неприкаянные там, в поле, стоят привязанные. Вот он и спрашивает, что делать-то?

— Пойдем, — проговорила Алена, и подруги вышли из спальни.

Сторож поджидал их на крыльце и ни в какую не согласился зайти не только в дом, но даже в коридор. Стыдился своей скромной одежды, пропахшей коровами. Вот Алене и пришлось стоять на ветру, в наспех наброшенном поверх халата полушубке, и в растерянности переводить взгляд с мужчины на Машу. Она даже не представляла, что ей делать.