Можешь ли ты проникнуть в мрачную постель и тем же самым ножом?..

Можешь ли ты, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Погаси свет.

Избавь от мучений, избавь от…

Можешь ли ты… Пожалуйста, сделай это, просто сделай это, просто сделай это!..

Пожалуйста, ну пожалуйста, можешь ли ты просто сделать…

Орда.

Орда болельщиков стекается к полю. Сегодня матч. Эхо разносится по улицам. Для фанатов — очередная возможность проораться. Кто-то приходит сюда понаблюдать, как игроки бьют по мячу, нарушают правила, бегают по полю, перестраиваются. А кто-то — просто поорать. Выпустить пар.

Раздевалка. Мужской запах накатывает волной. Запах, который не вывести никакой хлоркой: дезодорант, пот и моча, шампунь и грязь, налипшая на шипастые подошвы, лосьон для тела и мокрое, будто пропитанное спермой полотенце. Посреди всего этого Хиде и Такэси. Шнуруют бутсы. Когда я вхожу, они не поднимают глаз, не знают о моем существовании.

— Вот и я.

— Добрый день, Немото-сан.

Жуткий унисон. На мгновение они отрывают взгляд от шнурков и смотрят мне в лицо.

Я не должен смущаться. Не должен. Это ведь они…

Это ведь они, они хватали мужские гениталии Марины своими липкими ручищами. Пусть это ничего не меняет, но почему я не знал? Почему я никогда не знаю подобных вещей? Разве это было не очевидно? Нет, не думаю, нет…

Говорю, что мне нужно несколько минут на подготовку, а они могут идти разогреваться. Вручаю им флажки, выражаю надежду, что сегодня они будут в форме и не подведут меня. Вдруг мельком замечаю Монстру и понимаю, что он тоже будет в толпе, ожидая… Ожидая чего? Чего он ожидает от меня? Что я просто уступлю его требованиям? Мне так и жить теперь? Уступать? Притворяться мертвым? А если нет? Если я не подчинюсь? Что он со мной сделает? Может, попробовать?

Явился не запылился.

Он появляется в дверях, загораживает свет исполинской тушей. Кивает мне. Кивнуть в ответ? Он оборачивается — проверить, не подслушивает ли кто, но позади только двое мордоворотов, один из них беззастенчиво скребет себе яйца. Отлично. Мы стали просто очаровательным народом.

— Все хорошо, Немото-сенсей?

Я не отвечаю, просто смотрю на свои шнурки. Насколько узлов их нужно завязывать? Неловкая ситуация, если они распускаются прямо на поле и бутса снимается сама по себе или застревает в грязи, а когда нагибаешься перевязать шнурки, в толпе хохочут и свищут. И, конечно, прошел дождь. На поле скользко, игроки станут шлепаться на землю, наталкиваться друг на друга.

— Надеюсь, все пройдет по плану.

Я проверяю шипы на бутсах, удостоверяюсь, что они чистые и готовы вонзиться в мягкую траву.

По плану? Что значит «по плану»? Почем мне знать, как сложится игра? Почем мне знать, откуда подует ветер, насколько отклонится мяч в полете и в каком направлении отскочит? Почем мне знать, когда волны снова нахлынут и затопят всех нас? Где я был, когда Руби возвращалась домой, а волны, огромные волны нахлынули и…

Ракеты тоже иногда меняют направление. Последние и вправду были нацелены на Столицу? Или все это во мне самом? Мы с моим солипсизмом отлично ладим, мы…

— Вы не очень разговорчивы. Вам, похоже, есть о чем подумать. Что ж, оставлю вас наедине с вашими мыслями, Немото-сенсей. Разумеется, вам есть чем заняться. И о чем подумать тоже. Загляну к вам в перерыве, просто проверить.

О чем подумать? Что проверить? Почем мне знать? Человек я или просто орудие, инструмент, просто…

Руки дрожат. Сердце колотится. Нельзя начинать игру в таком состоянии. Я должен выглядеть спокойным, держать все под контролем. Такое я должен производить впечатление. Должен наводить порядок. Нельзя, чтобы видели, как я дрожу и обливаюсь потом.

Стало быть, лучше повиноваться? Просто выполнять его пожелания? Уступить?

Что те две девчонки делали у моего дома? Чего они хотели от меня?

Моя жена. Они спит. Горестная груда.

Притвориться мертвым?

Зачем Мариса присела рядом со мной на коврик для упражнений, а потом навалилась на меня? Ради чего это было? Ради чего вообще все это? В чем смысл? И почему я? Почему я посреди поля отдаю распоряжения? Почему я? Почему бы не поручить это кому-нибудь другому? Положение не самое завидное. Почему бы не найти кого-нибудь другого? Возможно, больше никого нет. Возможно, больше нет ни единой души в целом мире; только я брожу вечерами, последними вечерами Земли, я и несколько диких животных. Вот и все, что осталось.

На трибунах, усевшись плотными рядами, галдят взбудораженные болельщики. Голоса уже желтые. Из-за чего они так быстро разозлились? Еще ничего не произошло. Я уже слышу свое имя, сопровождаемое руганью. Некоторые — мои бывшие ученики: я вижу в толпе пару-тройку знакомых лиц. Может, я обходился с ними слишком сурово, холодным утром выстраивая в спортивном зале, кричал на них, заставлял корячиться под радиозарядку. Теперь настал час расплаты.

Я призываю к порядку. Призываю к всеобщему порядку. А что, если однажды мне удастся его навести?

Слегка подпрыгиваю, пробегаюсь на месте. Разминаю ноги. Мне нужно быть в хорошей форме. Арбитру нужно быть в хорошей форме. Даже учителю нужно быть в хорошей форме. Когда целый день стоишь у доски, шагаешь туда-сюда, тратишь целые часы на бумажную работу, шея затекает, поясница ноет, мышцы сводит и тянет; учителю нужно быть в хорошей форме, физической и психической…

Нет, мне нужен порядок, а не повторения.

Оба капитана выходят ко мне в центральный круг. Пожимают друг другу руки. Настроены явно решительно. Все они воспринимают происходящее чересчур серьезно. А ведь это просто игра. Нет, это не просто игра. Посмотрите им в глаза. Они молоды, да, но не дети. Чересчур серьезно. Для них все это значит многое. А для меня ничего не значит. Мне нет никакого дела. Мне есть дело только до Руби, до Асами, до Марисы, до…

Забудь о всеобщем порядке. Переключись на игру.

Я смотрю на часы. Потом на двух боковых арбитров. Смотрю на них. Как они могли…

Уже почти пора. Все глаза наставлены на меня. Кругом слышится гул, время начинать. На краткое мгновение я оказываюсь в центре Вселенной. Или перед Вселенной, перед большим взрывом. Мгновенно наступает пугающая тишина. Перед тем, как раздадутся ругательные тирады или вырвутся наружу речевки, словно перед цунами, наступает короткая и жуткая тишина, будто попадаешь в вакуум. Наверное, таким было рождение Вселенной: сначала небытие, тишина, а потом…

Свисток… Началось… Хаос… Надо поддерживать порядок, всеобщий порядок… Если не свистеть, если их не унимать, они будут пинаться, пихаться локтями… Крики с домашних трибун, ответные крики из гостевого сектора, желтые голоса… Монстра следит за каждым моим движением, я его не вижу, но чувствую… Бегом, бегом, руководи игрой: свисток, нарушение… Так, быстро приставляю пальцы к глазам: «Я слежу за тобой, парень», я уже замечал его, мерзавца этакого… Я бегу… бегу… Вечерами я брожу, днем бегу — бегу от проблем… Кролик… Бегу к своим фантазиям, бегу к новым бедствиям… Майя, славная Майя… Я слежу и за тобой, полузащитник… Бегом, бегом, руководи игрой… Майин зад, плавная походка… Постой, Майя же не супергерой из манги, это я — у меня есть способность останавливать время: один свисток, и все замирает… Мой отец написал: «Но у здешнего народа нет мужества для революции»… Это написал мой отец… Асами спит горестной грудой… Мой отец написал… что?… Нагромождения, нагромождения мыслей, назовем их философией, а также литературой… Какая чушь: «Но у здешнего народа нет мужества для революции»… А может, он и прав… Безумные изречения с его экранов — просто сотрясание воздуха… Заемные слова, разумеется… Или еще стихи… Такое дерьмо… Никто, никто нынче… Не отвлекайся, бегом, бегом, руководи игрой… Мариса говорит, что ей нравится, нравится смотреть передачи про космос по настенному экрану… Про порно не упомянула, говорит, что ей нравится идея о небытии и пустоте… Свисток, нарушение — хватит с меня этих парней! Разойтись, намечаю линию… Будь что будет… Свисток, удар, мяч попадает кому-то в голову и пролетает над штангой… Бесполезно… Руководи игрой — возможность упущена, хотя их отцы и матери наверняка будут гордиться: их сыновья выкладываются по полной… Моя девочка… Выкладываются до конца… Моей девочки больше нет… Бегом, бегом, бегом, руководи игрой… По крайней мере, это меня извиняет… Свисток, еще вбрасывание, крики из толпы, желтые… Кто ему позволил снова пробить? Они хотят знать, они хотят знать, злокозненная толпа, настырная… Неправильное вбрасывание… Не знаю… От боковых арбитров мало проку… В самом деле, как я мог, как я мог не заметить? Хиде мотает головой, как будто я… Давай, бегом… Как будто я совершаю ошибки… как я мог не знать? Ладно, ничего страшного: вставай, не отвлекайся… Правило преимущества… Руководи игрой… Хиде поднимает флажок, требуя объявить офсайд — что? Я не думал, что… Но я должен согласиться: пусть все видят, что я сверяю свои действия с этими двоими… С этими двоими… Болельщики орут, по крайней мере половина болельщиков — не было причины объявлять офсайд… Пожалуй, они правы, но я просто согласился, уступил; посмотрите лучше на этих двоих… Неужели их подговорили? Неужели Монстра… Руководи игрой — кто всем этим руководит — правильно, следи за этими двоими, и за игроками, и за Монстрой, и за желтыми девицами… Положил ли я карточки в карман? Проверим… Ага, красная и желтая… Эти цвета — я вижу их во сне… Моя жена горестной грудой громоздится рядом, сопит в своем безумном забытьи… Красная… Желтая… Нет еще… Смотрите у меня! Я слежу за вами — лицо посуровее, — свисток, нарушение… А вот и нет, забери свои слова обратно, засунь подальше… Засунь подальше, наметь линии… Не переступай черту… Почем тебе знать, что ты переступил черту? Ты домогался… Нет, технически ты был за пределами ее дома… Да, но не последовал за ней… На зеленом поле ярко-белая линия, граница… Ты… Ты Любопытный Том… Нет, но все мы вуайеристы… Свисток, удар, отскок… Гол! Нет слов!.. Это было шедеврально… А на чьей стороне Монстра? Черт побери, он вскипит от злости… Все равно — я не игрушка… Граница, вот чего людям не хватает… Я — бегом, бегом, руководи игрой — я человек и… Смотрю на часы: до конца первого тайма еще долго… Еще флажок, на сей раз Такэси… Разберемся…