— Я не буду завтракать, — кинул сводный после телефонного разговора, быстро поднявшись по лестнице на второй этаж.

— А я на тебя и не готовила! — крикнула ему вслед, надувшись от разочарования.

Через какое-то время, довольно быстро, Джеймс вылетел из дома, оставив за собой шлейф тяжёлых духов, а ещё немного позже, за двором раздался грубый рёв мотора «Камаро».

К полудню мы встретились с Эбби в центре, в одном из уютно обустроенных кафе. Она жаловалась мне на внеплановую поездку с семьёй, в комплекте к которой прилагается кузен, а я хвасталась прогрессом в отношении со сводным. Мы обе смеялись, обсуждали несносных родственников и просто говорили о девичьем. Я всё отчетливее стала чувствовать тепло и поддержку рядом с Эбигейл. Уверенность в ней и доверие.

— Если этот парень окажется не таким говнюком, каким мы успели его короновать, клянусь, я добровольно закроюсь в кладовке с Фордом, — и я была с ней солидарна. Трудно было поверить в изменение Джеймса и его отношение ко мне. Люди не меняются.

— Я даже не буду спрашивать, почему именно кладовка. Но в любом случае не стоит идти на такие жертвы. — отпила я свой кофе. — Тем более, пока у нас нейтралитет, я могу не принимать успокоительные.

— У меня для тебя другое успокоительное. — покрутив в руках стаканчик с кофе, хищно улыбнулась подруга. — Пойдём.

Все действия происходили так стремительно, что уже через минуту, мы выскочили на улицу, где ветер обдал каждый оголенный участок кожи, пробирая до дрожи. Эбби с довольной улыбочкой тащила меня под руку к белой иномарке на стоянке, пока фары не загорелись, а подруга не покрутила в руках брелок.

— Моя малышка наконец-то со мной. С нами. — исправилась она, и кивнула, приглашая жестом внутрь.

— Куда мы едем? — пока Мартинес на скорости, соскучившись по своей «малышке», неслась по полупустым трассам, приглушенно включив музыку, я отметила, как шикарно подруга смотрится за рулём. Она была явно не из тех слабых девушек, которых было просто сломить.

— Снимать напряжение.

Громкие крики, глухие звуки ударов и падения, жуткий запах крови и пота. Большое светлое здание с боксёрскими ригами, мужским контингентов и ярким светом, режущим глаза, было мне незнакомым. Такие я видела только в историях инстаграмма у знаменитых актёров и на фотографиях в интернете. Что здесь могла делать Эбби, в голове не укладывалось.

— А вот и моё логово, — зловеще прошептала она, проходя по коридору со спортивной сумкой на плече. — Не обращай внимание, что мы единственные здесь девушки, обычно, по пятницам, в зале бывают ещё несколько.

— Ты меня утешила…

— Поверь, ни они антидепрессанты не сравнятся с часами здесь!

Мы быстро переоделись в форму, что достала из багажника Эбигейл и оказались практически в центре зала, у самой большой боксёрской груше.

— Смотри и запоминай. Никакой техники. Никакой теории. Никаких лишних телодвижений. — разминаясь на месте, Мартинес нанесла пару ударов по кожаной плоти. — Ты работаешь только руками и головой. Точнее, напрочь отключаешь её. Я, обычно, в таких случаях представляю на её месте кузена и кулаки сами собой молотят подругу-тётю-грушу.

Улыбка появилась на лице подруги, а я прыснула со смеху. В конце концов, Эбби всё же заставила меня попробовать, и я воспользовалась её тактикой. На месте красно-черной коже, размеров, на порядок больше меня, в фантазии возникло самодовольная ухмылка сводного. А затем, его образ дополнили медовые зрачки, в которых плясали, довольно ухмыляясь, чёртики.

— Молодец! — громко разнёсся голос Эбигейл по помещению, на мгновение перебив картинку в моей голове. — Да, красотка, ещё! Представь, как ты размазываешь его физиономию! Ещё! Ну же, ну же!

— Ты уверена, что стоит так кровожадно снимать стресс? — впопыхах кряхтела я, молотя кулаками.

— Проучи его, как следует! Давай же, вспоминай все гадости, которые он говорил. Противную рожу, дерзость, несносность…

— Заносчивость, кретинизм, всевластие…

— Продолжай, — подбадривающе шептала подруга, по-тренерски скрестив руки на груди.

— Ведёт себя, как надменный псих. Бесцеремонный, наглый. Да его настроение… — взяв передышку, смахнула я пот со лба. — …меняется чаще, чем погода в этом чертовом городе!

— Ого, девочка, да в тебе проснулся настоящий демон!

— Этот придурок, как будто всемогущий! Думает, ему всё с рук сойдёт. То обижает, отталкивает, унижает, то ведёт себя, как нормальный человек, целует, смотрит вместе филь…

— Целует? — через чур громко крикнула подруга, округлив глаза, насколько это было возможным. — Вы, черт возьми, целовались, и ты мне ни слова об этом не сказала?!

— Это вышло случайно!

— Но это произошло! — она прижала к лицу ладони, пряча улыбку и ошарашенный взгляд. — Ахренеть, подруга…ты уже успела охмурить того, кого терпеть не можешь.

Лучшая защита — это нападение. Не так ли? Поэтому, развернувшись обратно к своей неживой противнице, продолжая вести монолог со своей шизофренией.

— А ещё, он меняет девчонок, как перчатки. И я точно не собираюсь к нему привыкать! Эгоист, придурок, бесчувственный мажор, осёл безмозглый, болван с развитым кретинизмом…

Договорить мне не удалось, потому что челюсть отвисла на полуслове. Всё происходило, как будто в замедленной съемке. Они вдвоём, с каменными выражениями лица, вальяжной походкой, вошли в здание. Сводный снова был в своей обтягивающей торс футболке, показывая всё величие широкого разворота плеч и кубиков, которые четко виднелись под одеждой. Он смахнув челку со лба, развязно ухмыльнувшись, поймав мой неожиданный взгляд. А я готова была провалиться сквозь землю, моля только о том, чтобы он не слышал ни единого слова, что я говорила в этих стенах.

Эбигейл тоже заметила их. Так же недовольно смотря в сторону кузена, как я испепеляя взглядом Джеймса, не зная, куда себя деть.

Что за чертовщина творилась со мной, когда сводный оказывался в радиусе ста метров? Он стал моим проклятием? Или я собственноручно заключила договор с дьяволом, как только переступила порог дома Тёрнеров?

Homan — Of Mosters and Men

Джеймс

Её обтянутые бедра и худые ноги в черных лосинах смотрелись на ней, как ни одна другая вещь. Вдобавок к этому, она нацепила на себя короткий топ без белья с вырезом, на который были устремлены все взгляды мужиков в зале. Так и хотелось набить им морды, а потом подтереть слюни, которые эти ублюдки пускали, глядя на Эрику.

То, как она молотила боксерскую грушу, с каким огнем в глазах это делала и как гневно ругала меня всевозможными словами, и смешило, и возбуждало одновременно.

Каштановые волосы сводной выбились из хвоста, а обтянутая формой фигура, изгибалась при каждом движении. Пришлось сделать над собой усилие, что бы не обронить челюсть и остаться стоять, как вкопанный маньяк, посреди зала. Рэн это тоже заметил.

С момента, как они с парнями увидели Эрику в нашем доме, парни к этому вопросу не возвращались. Каждый из друзей успел понять каков мой характер, и если будет необходимо, я сам им все расскажу. Форд, конечно, применял попытки узнать, какого черта я не рассказал, что новенька уже моя, а я умело умалчивал. Аська исчезла из поля зрения, но я был уверен, что это затишье перед бурей. Чертова интуиция подсказывала, что вся эта чертовщина плохо отразится на Эрике, и злость на самого себя, что меня это заботит, набирала обороты.

— А новенькая-то, ничего… — присвистнул Рэн, разглядывая рядом со мной, слишком откровенно, изгибы сводной. — Держу пари, она только в школе такая милашка! Ты вовремя разглядел в ней горячую кошечку…

— Даже не собирался. — не отрывая от неё взгляда, нахмурился я.

В какой-то момент, она остановившись, обернулась. Глаза сводной округлились, а щеки побагровели от тренировки или смущения. Растрепанная, неидеальная, но чертовски…

— Какого черта в этот зал вообще пускают девчонок! — перебил я собственные мысли, мотнув головой.