— Джеймс, ты же помнишь Эрику? — что за убогий вопрос? Как можно было забыть знакомство с будущей сестренкой, которое произошло пару месяцев назад? Отец на нервах окончательно крышей поехал, видимо. Кажется, девчонка тоже это заметила, потому что в выражении лица читалось недоумение. — Девочки, располагайтесь, теперь это и ваш дом… — когда каменный человек Кристиан Тёрнер успел сойти за милого и пушистого зверька? — Анна приготовила обед. Может быть, вы хотите принять душ или переодеться после дороги? Если нет, можем присаживаться, ваши вещи отнесут в комнату самостоятельно.

Грейс с неловкой улыбкой обменялась с отцом взглядом и парой фраз, а я в тот момент сверлил Эрику взглядом. Она решила применить тактику: не буду обращать внимания, станет бегать за мной? В таком случае, идея изначально обречена на провал. С парнями такое не работает. А если девчонки верят в обратное, то полные идиотки. Ну или наша молчаливая подружка перечитала книжек про сводных. Не успев завалиться на одно из кресел у стола, она подала голос, и я с любопытством остановился. И голос у нее изменился. Милый, нежный, уже не писклявый, как был прежде, зато с четко выраженным упрямством и твердой позицией.

— А можно мне сразу в комнату? Я не очень хорошо себя чувствую после перелёта… — вопрос она скорее задавала маме, преждевременно извиняясь, но затем направила взгляд на отца.

— Может, стоит вызвать врача?

— Нет-нет! — успокоила она моего взволнованного папашу. Девчонка просто сказала, что нехорошо себя чувствует после перелета, а он уже готов подключить все афганские войска. — У меня такое бывает, просто усталость.

— Кристиан, не беспокойся, пускай отдохнёт, а потом присоединится к нам. — обратилась к отцу Грейс, пока её дочка переминалась с ноги на ногу.

— Джеймс, проведешь Эрику в комнату?

— К себе? — ухмыльнулся я отцу, и заметил, как цокнула, закатывая глаза, девчонка. Мы даже так умеем? Отец смерил меня усталым взглядом, и я, подняв ладони, сымитировал поражение. — Всё-всё, понял. Пошли, сестрёнка! — кивнул я ей в сторону лестницы, но на моем последнем слове, она, округлив глаза, нервно затеребила пальцы.

Что такого? Смутилась девочка? Взглянув на маму, Эрика, поджав розовые искусанные губы, вздохнула. Какая неженка! Как будто её собираются продать на органы на черном рынке, а не проводить до комнаты. Всегда раздражали такие недотроги. В моём окружении либо стервы, либо те, кто хорошо притворяются ими.

Мы поднялись в полной тишине. Я шумно передвигал ногами, специально, не торопясь, пока она, как паровоз, пыхтела сзади, следуя за мной. Шагов ее слышно не было, видимо, от того, что в этой девчонке веса меньше, чем в моей одной гире. Подойдя к нужной двери по левую сторону лестничного проема на этаже, огражденного перилами, я взялся за ручку, но прежде повернулся к сестренке.

— Ваши апартаменты, мадмуазель! Моя комната ровно напротив. Говорю это не для приглашения, а в случае, если ты решишь сунуть носик и полюбопытствовать. Делай что хочешь, ходи куда вздумается, но в мою комнату не суйся! — натянув довольную ухмылку, я подмигнул ей и склонил голову набок, собираясь открыть дверь. — Андестенд?

Все это время она наблюдала за мной с таким выражением лица, словно попала на родительскую нотацию и размышляет, как бы поскорее с неё свалить. Не успел я распахнуть дверь, как она, протиснувшись мимо меня вплотную, развернулась так, что наши лица, будь она повыше, соприкоснулись бы. Её упертый взгляд лупатых зеленых, с оттенком коричневого вперемешку с оливковым, глаз, необыкновенно привлекал. Я впервые видел такие глаза. Черная радужка четко отделяла зрачок, проходя тонким слоем по контуру. Черт, неужели я засмотрелся на глаза! Обычно, в девушках меня привлекают выпуклости по интереснее…

— Разъясним все сразу: присматривать за мной по просьбе отца и нянчиться — не смей, не маленькая. Навязывать свое общество и лезть в твою компанию не стану. Личные границы друг друга не нарушаем, родственные связи укрепить не пытаемся. В обществе каждый сам по себе, ничего личного. Закончу здесь школу, уеду, и мы попрощаемся, ждать осталось не долго. — вот это был нежданчик. Глядя на неё впечатляющим взглядом, я кивнул, присвистывая. Соображает, и объяснять не пришлось. Только характер её волевой раздражает. Прийти не успела, уже разъяснять вздумала. — Андестенд? — склонив голову набок, повторила она мою фразу, и ехидно улыбнулась, прищурившись.

Не дождавшись ответа, она, вскинув голову к верху, чтобы видеть меня лучше, распахнула дверь, и уже на поло-обороте, остановилась.

— И ещё — никогда больше не называй меня сестренкой! — смело.

— Никогда не говори никогда, сестренка! — оскалив зубы, я уже направлялся к своей комнате, помахав ей со спины.

Вот же дерзкая. За моей приторной ухмылкой всё адски горело протестом. Да кто её с таким характером захочет вообще? Посмотрим ещё, кто кого. Обещаю, сестрёнка, годик тебя ждет веселый…

Red — TaylorSwift

Эрика

Не глядя на свои апартаменты на ближайший год, я примкнула спиной к двери и, закрыв глаза, восстанавливала дыхание. Перед глазами завис образ сводного братца, который на порядок выше меня, стоял так близко, что дыхание сперло. Признаюсь, увидев его с порога, я почти что не раскрыла рот от удивления. С прошлой нашей встречи он запомнился мне высоким худощавым, с каким-то рельефом, но мальчиком. Сейчас же, выглядел как настоящий зрелый парень.

Широкие плечи, накаченные руки, взрослые черты лица, тёмно-русые волосы и этот надменный взгляд, которым он одарил нас с мамой с первой же секунды. И безразличие. По поведению был понятен его посыл сразу: я здесь хозяин. К счастью, я и не претендовала на его папашу и состояние.

Представив, что придется ежедневно просыпаться и видеть два совершенно посторонних мне человека, не укладывалась в голове. Ещё до маминой свадьбы, я четко решила, что, закончив школу, тем же летом уеду поступать обратно в город. Как бы тяжела не была разлука с мамой, теперь я должна буду сама обеспечивать своё будущее.

Наконец-то, дыхание стало на место, и я раскрыла глаза. При том, что квартира дома у нас не маленьких габаритов, эта комната была вдвое больше нашей гостиной, включая в себя, как я поняла, ванную комнату и…гардеробную. Понятия не имею, сколько вещей должно быть у человека, чтобы заполнить ими ту встроенную в стене комнату с кучей шкафов и вешалок, но мой арсенал для этого был явно маловат.

Светлая, кое-где с черными вставками комната, словно по маминому дизайну была сделана. Аромат свежести и осени просачивался через открытое во всю стену окно, через которое так же был выход на огромную веранду под стеклом. Красиво. Белые стены, наверняка, новая мебель, довольно уютная для роскошного особняка обстановка мне нравилась. И возможно, я бы даже радовалась, переехали бы мы в подобное жилище вдвоем с мамой, но присутствие новых людей в моей жизни, таких, как прежде я потеряла, ужасно пугало. Я страшилась воспоминаний.

«Сестренка» — так и вертелось в голове, когда я усердно пыталась думать о другом.

Увезла я с собой не так уж и много вещей, поэтому с багажом справилась быстро. Приняла душ, переоделась в черные легинсы и длинную светлую водолазку, а напоследок, включив в наушниках музыку, разместилась на широкой белой кровати. День выдался пасмурным, кое-где срывался дождь. Подогнув под себя ноги, я уткнулась щекой в мягкую подушку и сама не заметила, как уснула.

Мне казалось, словно в этом доме с нами снова папа и…Ноа. Как будто мы, спустя столько лет, опять вместе. Смеемся, обнимаемся, шутим, дурачимся, злимся друг на друга, и никто не чувствует того времени, что ушло безвозвратно. Осталась бы я дома, будь у меня возможность? Несомненно.

Единственное, чего я боялась, оставить маму в трудный для неё период. Как и для меня, здесь все было для неё чужим; всё, кроме Кристиана. Его-то, она полюбила. Я видела это по светящимся глазам и широкой улыбки, которую раньше она дарила только мне и нашей семье. И если для мамы тут был хоть один близкий человек, родственная душа, то я осталась одна. Теперь, я не могла прийти к ней посреди ночи, улечься на её кровати и закутаться в маминых объятиях. Чувство, что в этом месте все кардинально измениться, не покидало. Я боялась потерять единственного дорого мне человека. Пожалуй, возможно, я боялась и того, что оказалась «новенькой», чужой для всех. Теперь мне придется начинать всё с чистого листа, расписывая чужую историю. Моя — осталась дома, с папой и Ноа.