Сводная застыла посреди коридора в коротком обтягивающем платье с открытыми плечами и выпирающими ключицами. Я впервые рассмотрел ее на каблуках, как девушку, а не забавную падчерицу отца, которая оттоптала все ноги в танце. То, как она выглядела, заставило забыть о существовании всех остальных девушек в этом чертовом мире. Эрика была слишком красива и соблазнительна, чтобы я не сошёл с ума от ревности и неведомой злости. Она была накрашена так, что изменений я особо не заметил, но стоило сестрёнке переодеть школьную юбку на откровенное платье, подчеркивающее все её достоинства, как я пожалел, что не рассмотрел их раньше.

Моя спутница продолжала что-то шептать мне на ухо, а моя рука все ещё покоилась на её талии. Но взгляд был прикован лишь к ней одной. Пока большие оливковые глаза, обрамленные густыми черными ресница, не нашли в толпе мой взгляд. Улыбка сошла с её лица, а губы приоткрылись в удивлении. Следом, взгляд Эрики скользнул на брюнетку рядом со мной и мою руку, обнимающую её, и взгляд, яркий и жизнерадостный, желающий узнавать все новое, потемнел.

А дальше я не контролировал себя. Потому что выбрал путь оставаться моральным уродом, не давая себе шанса. Сводная была другой, и как бы сильно не сносило мне крышу рядом с ней, я не собирался меняться ради кого-то. Как бы не страдал от этого сам.

Мои руки резко притянули к себе брюнетку, а язык проник к её, сливаясь в поцелуе. В то время, как мой взгляд продолжал сверлить Эрику. Рядом с ней появилась Эбигейл, беспокойно дергая подругу за плечо, пока не проследовала за её взглядом, остановившись на мне. А затем, на Форде, который до ужаса довольный, застегивая на ходу рубашку, вышел из вип-комнаты.

Я не чувствовал ничего, кроме отвращения, пока целовал другую девушку. Мне было тошно, и я не удовлетворял своих потребностей. Потому что потребность была в одной Эрике. А я выбрал путь оставаться уродом, без чувств и сожаления. Стоило на секунду отвести взгляд от её наполненных болью, а быть может, безразличием, глаз, как я потерял её в толпе. Больше не было видно ни каштановых локонов, ни тонкой фигуры, ни глаз, которые снились каждую ночь, стоило опустить веки.

Собственноручно задушив последнее живое существо внутри меня, я был обречен. Я воспользовался ей, дал надежду, а потом растоптал при всех, официально оставшись последней тварью перед сводной. Захочет ли она теперь наладить наши отношения? Я постепенно превращал её жизнь в ад, сам не осознавая, что горел в нём сам. И это осознание казалось все явней после этого вечера. Вечера, когда я отказался от того, что даже не было моим. Вечера, когда узнал истинную причину ненависти к ней. Ведь я ненавидел не девчонку, а чувства, рождающиеся к ней.

Love is Gone — SlanderMathew

Эрика

Что это было? Я поддалась его чарам или своим желаниям? Могу ли я сказать, что это был лучший поцелуй в моей жизни? Или дело было в том, что он был первым и единственным…

Я чувствую, что теряю себя. Я позволяю Джеймсу брать надо мной власть, получать желаемое, и…я сдалась! Впервые в жизни, уступила принципам и собственным чувствам. А может быть, впервые в жизни, отказалась думать головой, и отдалась сердцу?

Все эти вопросы ломают мне голову. Я чувствую, как все предубеждения ломаются, летят снежным комом с горы вниз, снося на пути все здравые рассудки. Мои эскизы стали в разы лучше. Я рисую больше, и то, что я создаю, начинает нравится мне ещё больше. Я перестала винить обстоятельства, которые занесли меня в этот дом и семью, а чувство к Джеймсу, которое я приняла за ненависть, отходит теперь на дальний план. Теперь я винила себя в податливости и доступности. Он в который раз доказал, что получает всё желаемое. Доказал, что диктует правила, а не подчиняется им. И самое страшное открытие, что я не сопротивляюсь…

Мне срочно надо избавиться от того, что зарождается во мне. Я загружу себя работой, подготовкой к экзаменам и к поступлению, буду уходить рано, а возвращаться поздно, не пересекаться со сводным… А сработает ли это? Я уверена, что да. Мне лишь надо доказать это самой себе. Доказать, что ничто и никто не удержит меня в этом городе.

Если бы не Эбигейл, позвонившая мне, когда я была в пижаме на пути в душ, моя ранимая душонка продолжила бы терзать себя вопросами и укорами, сидя в теплой постели под очередной Диснеевский фильм. Наверное, именно в этот вечер стала зарождаться наша дружба с этой девушкой, которая стала одной из причин, которые в последствии я не хотела оставлять в этом городе.

— Золушка, одевай свои самые лучшие хрустальные туфельки, садись в карету и езжай по адресу, который я вышлю сообщением.

— Эбигейл? — проверила я номер телефона, услышав голос.

— Ну а кто же еще?! — рассмеялась спешно она. — Крошка, приводи себя в порядок, надевай лучшее платье, и через сорок минут я жду тебя возле клуба «Пантера». Ты ведь в городе недавно? Будем вводить тебя в курс дела. К тому же, я должна тебе за ситуацию с моим недо-кузеном и поддержку в парке.

— Но…

— Никаких но! Отказов не принимается. Я действительно жду тебя. И кстати, там фейсконтроль.

Вставить ни одного протеста Эбигейл мне не позволила, но какая-то часть меня жутко хотела выбраться из рутины и один единственный раз расслабиться в хорошей компании. А компания Эбби была мне приятна. Меня не пугала ни мысль о чужом городе, ни о малознакомом человеке, ни о том, что я собираюсь в ночной клуб. Наверное, моя интуиция впервые не подвела меня, потому что глубоко внутри, сама того не осознавая, я чувствовала безопасность рядом с Эбигейл. А доверяться людям сроду было для меня проблемой. Особенно, после ухода близких, когда я замкнулась в себе от всего мира.

Этот город выработал во мне уверенность, которой прежде я не обладала. Странную уверенность в людях, в следующем дне и в себе. И если недавно, я пыталась избавиться от людей, которые стараются меня окружать и заботиться, то после утреннего произошедшего на кухне, во мне буквально что-то переменилось.

Говорят, запретный плод сладок. Но я этого никогда не познавала, потому что мне всегда было всё дозволено, мама доверяла, а я этим не злоупотребляла. Только в случае с Джеймсом, я сама себе запретила. И теперь соблазн был слишком велик…

В конце концов, жизнь идёт, и почему я должна лишать себя возможности быть счастливой? Пускай, мне всё ещё тоскливо вдали от дома, воспоминаний и дорогих людей, но барьер, который я настроена была держать до последнего, медленно ослабляет свои позиции. Мне хочется вновь улыбаться и смеяться по вечерам, сидя в гостиной с мамой…и пусть теперь она не одна, я хочу чувствовать вокруг себя семью. Мне хочется прогуливать уроки с друзьями и опаздывать на пары, потому что в кофейне у школы была очередь. Хочется ходить после уроков в торговые центры и кинотеатры, сплетничая про знакомых и обсуждая новые девичьи симпатии. Ко мне вернулось желание откровенничать с подружкой и по выходным оставаться на ночевки. Просиживать в социальных сетях, переписываясь и созваниваясь. Чувствовать себя своей, в своём месте и среди своего оркужения. Доверять. Улыбаться. Смеяться. Любить жить снова и не ждать определенного момента, чтобы быть счастливой.

Всего этого я хочу сейчас. Пускай лучше этот город после моего отъезда, запечатлеется в памяти яркими и теплыми воспоминаниями, чем тоской, которую хочется забыть.

Папа учил всегда улыбаться. Проблемам, бедам, разочарованиям, предательству. И даже тому, что казалось бы, исправить нельзя. Ведь не мы пешки в игре, под названием жизнь. Жизнь — это шахматная доска, на которой мы просчитываем ходы самостоятельно. И только от нас зависит, доберемся мы до короля первыми, или сбежим с поля боя, будучи чей-то пешкой. Если играть, то ради победы, а не ради участия. За участие призов не дают.