Войдя в квартиру, я бросаю сумочку и телефон на барную стойку на кухне, хватаю Вуки, чтобы поцеловать его, а затем направляюсь в ванную.

Освещение в ванной комнате довольно слабое, но света проникает достаточно, чтобы я не подумала включать его. И мне действительно нужно пописать после долгой поездки из центра Чикаго в Гайд-парк. Генри, должно быть, нет дома. Я даже не переживаю по этому поводу, потому что втайне счастлива, что у меня есть еще несколько минут, чтобы подумать перед разговором с ним.

Вуки лает на дверь ванной, пока я мою руки. Я провожу руками по волосам и быстро чищу зубы. Я смотрю на часы: 4:36. Генри, должно быть, пришел домой.

Глядя в зеркало, я немного подбадриваю себя.

— Давай, Минни! С каких это пор ты стала слабачкой? Возьми себя в руки. Ты должна его отпустить. И действительно, что ты отпускаешь? Ты же знаешь, что не любишь Генри. — Я киваю один раз, а затем поворачиваюсь, открываю дверь и уверенно шагаю внутрь.

В комнате стало еще темнее, но теперь все вокруг освещено мягким светом свечей и играет музыка. Генри выскакивает из-за стойки на кухне с противнем в руках и в рукавицах.

— Хорошо, ты наконец-то вышла.

Какого хрена! Что происходит? Романтика? Свечи? Генри ударили по голове?

— Вау, — говорю я.

Генри ставит противень на стойку и снимает прихватки, бросая их на барный стул, когда проходит мимо.

— Я хотел сделать сюрприз. — Генри указывает на наш обеденный стол. На нем расставлены мои самые красивые тарелки и столовые приборы, тканевые салфетки, свечи и цветы.

Я в замешательстве качаю головой.

— Ну, я определенно удивлена. — Будет намного сложнее сказать Генри то, что я планировала, теперь, когда он организовал все это. — Что все это значит?

Генри подходит прямо ко мне. Он убирает прядь моих волос, упавшую мне на лицо, и заправляет ее за ухо. Затем он берет меня за обе руки. Настроение в комнате меняется от сюрреалистического к серьезному.

— Минни, — говорит Генри и выпрямляет спину. — Мы были вместе сколько… восемь, девять месяцев? Ты мне нравишься. Мы работаем, да? Ты делаешь свое дело, я — свое и у нас действительно горячий секс. И что ж, я думаю, что это тоже довольно важная вещь. Думаю, я скучал по тебе в эти выходные. Я никогда по-настоящему не скучал по тебе раньше, поэтому подумал, может быть, мы могли бы… — Генри отпускает одну из моих рук и лезет в задний карман.

Раздается настойчивый стук в дверь квартиры. Генри пытается не обращать на это внимания.

— Я подумал, может быть, мы могли бы… — Снова стук. — Черт возьми! — Он топает к двери и распахивает ее. Я не вижу, кто это, потому что Генри загораживает обзор. — Чего надо?

— Минни здесь? — О, нет. Это Снэк.

— Да, а ты кто?

— Я Снэк.

— Снэк, чувак, рад с тобой познакомиться. Сейчас как бы не самое подходящее время. — Я слышу, как он спрашивает:

— Кто ты?

Я бегу к двери и подхожу как раз вовремя, чтобы услышать, как Генри заявляет:

— Я парень Минни. Она моя девушка.

Мы со Снэком в унисон спрашиваем:

— Что? — с недоверием и гневом.

Я опускаю взгляд на руку Генри и вижу открытую черную бархатную коробочку с блестящим кольцом, лежащим на подушке из белого атласа.

У меня голова идет кругом. Чертов Генри. И какого черта Снэк здесь делает?

— Снэк, что ты здесь делаешь?

Голос Снэка напряженный, лишенный эмоций.

— Я спросил адрес у твоего отца. Я писал тебе. Разве ты не видела?

— Нет, я не заглядывала в телефон с прихода домой. — Я похлопываю себя по карманам, а затем поворачиваю голову и смотрю на бар. — Где он?

Снэк берет телефон, что-то набирает, и в кармане Генри загорается свет. У него мой телефон! Он вытаскивает его и протягивает мне. Я выхватываю его из его рук, кипя от злости.

— Ты взял его? Ты прятал его?

— Он был на стойке. Я видел сообщение от Снэка. — Я смотрю на сообщение.

Еще не слишком рано? Иду за тобой, прямо сейчас!

Пока я читаю это, Генри продолжает говорить.

— Это только убедило меня, что нужно было задать этот вопрос раньше.

Снэк огрызается на Генри.

— Какой вопрос? Предложение? Минни, что происходит? А как насчет прошлых выходных?

— Это не то, что ты думаешь, Снэк, — говорю я.

— Да, — добавляет Генри. — Что, черт возьми, произошло в прошлые выходные?

Вуки вмешивается в словесную перепалку, лает на Снэка и рычит на Генри, прыгая и бегая вокруг их ног.

Я поднимаю палец.

— Подожди, просто подожди, — я смотрю на Генри, — Ты мой парень? Черт! Серьезно, Генри? Это слово никогда, никогда не срывалось с твоих губ до сегодняшнего дня. О чем ты думаешь? Твоя девушка? Я никогда не была твоей девушкой. Что на тебя нашло? — Когда я разворачиваюсь после срыва на Генри, Снэка уже нет.

— Снэк? — кричу я в коридор. В коридоре тихо, и его нигде не видно. Несколько соседей приоткрыли двери, чтобы посмотреть на происходящее.

Я рявкаю на них:

— Не лезьте не в свое гребаное дело! — Вуки больше не лает. Где он?

Я протискиваюсь мимо ошарашенного Генри и осматриваю квартиру. Вуки нигде не видно! Должно быть, он последовал за мной по коридору. Я могу только надеяться, что он не вошел в лифт.

Я бегу по коридору. Никакого Вуки. Он, должно быть, уже на первом этаже. Надеюсь, Снэк подобрал его и вернет обратно. Я бегу вниз по семи лестничным пролетам, чтобы попытаться успеть раньше лифта, в котором находятся два самых важных человека в моей жизни.

Когда добираюсь до первого этажа, в вестибюле никого нет. Когда я выхожу из здания, я слышу визг шин и вижу, как Honda Odyssey Снэка отъезжает от тротуара, но Вуки нет… пока позади меня не раздается громкий удар и визгливый крик боли. Я отворачиваюсь от машины Снэка как раз в тот момент, когда тело Вуки взлетает в воздух и с ужасным шлепком падает на бордюр. Я реву в голос! Мотоцикл, который только что сбил его, с жужжанием отъезжает, и я кричу.

— Вуки! — Я подбегаю к обочине и падаю на колени; я уже слышу его жалобные стоны. Он явно ранен, но, к счастью, кажется, в сознании. Его дыхание поверхностное, а одна из передних лап вывернута под странным углом. Его маленькое тело было таким неподвижным. Ужас в его глазах душераздирающий. Он так напуган. Я не знаю, что делать. Безопасно ли его перевозить?

— Вуки, щеночек. Я здесь. Все будет хорошо. — Я глажу его по голове и провожу тыльной стороной ладони по его мордочке. Я боюсь прикасаться к нему слишком сильно, но мне нужно, чтобы он знал, что я здесь. — Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, Вуки. — Мое зрение затуманивается от слез.

Я чувствую, что кто-то нависает надо мной, и могу разобрать голос Генри. Я не понимаю, о чем он говорит.

Вуки рвет кровью, и когда она стекает на землю, его глаза закрываются. Нельзя терять ни минуты. Я прижимаю Вуки к груди, вскакиваю на ноги и кричу Генри, чтобы он подгонял машину. Я только надеюсь, что не причинил ему еще больше вреда, но не могу просто оставаться здесь и смотреть, как он умирает.

Я осторожно ощупываю ребра Вуки и вижу, что он все еще дышит, но не глубоко. Несмотря на то, что его глаза закрыты, он тихо скулит, и я ослабляю хватку.

Генри звонит ветеринару, и как только они отвечают, он сообщает им, что мы в пути.

Я не могу дышать. Не могу думать. Не могу представить себе жизнь без Вуки. И я не хочу этого делать.

Вполне возможно, что я была на улице и в кабинете ветеринара еще до того, как Генри остановил машину. Все, что я знаю, это то, что у двери нас встретила медсестра, которая забрал Вуки.

— Дайте минуту. Мы вернемся за Вами, — говорит она.

Я запускаю руки в волосы и падаю на пол в приемной. Я смотрю вниз и вижу, что передняя часть моей туники покрыта кровью Вуки, мои леггинсы порваны и мокры от снега. Я почувствовала, как меня подняли, а затем усадили в кресло, но я бы никогда не смогла рассказать, как или кто меня туда доставил.

— Минни?

Моя голова спрятана в ладонях, и я крепко зажмуриваю глаза. Когда я, наконец, открываю их, моему взору предстает пара знакомых туфель. Я не хочу с ним разговаривать. Если бы мы не поссорились из-за того, что он назвал меня своей девушкой, нас бы здесь не было.