— Да, — говорит Снэк. — Это то, что я сделал.

Я полностью сбита с толку и очень хотела бы, чтобы горел свет, чтобы я могла прочитать выражение лица Снэка.

— Что ты имеешь в виду, говоря: «Это то, что я сделал»?

— Я позаботился о том, чтобы у тебя была пара… для танцев. Тот, кто, я знаю, не тронет тебя и не будет с тобой связываться. Позвонит тебе после.

Я отрываюсь от Снэка, подхожу к выключателю и включаю его взволнованным движением. Все это время я ругаюсь себе под нос. Проклиная Снэка, Клипа и всех глупых мальчишек, с которыми меня свели. В следующий раз, когда я увижу своего брата, я его задушу! Я поворачиваюсь лицом к Снэку, и, черт возьми, он выглядит раскаявшимся… и красивым. Весь мой гнев улетучивается. У меня не будет шанса выругать его до того, как он мне все расскажет.

— Минни, я всегда хотел побывать с тобой на танцах. Каждый танец я жалел, что не был с тобой. Больше ни с кем. Но я знал, что должен взять на себя обязательство. Я должен был выбрать быть только с тобой. Клип убедил меня, что быть с тобой — плохая идея. Что я буду обманывать. Что я был слишком молод, чтобы быть серьезным. Что я причиню тебе боль. И он поклялся, что убьет меня, если я причиню тебе боль. Итак, он познакомил меня с девушками, которые были готовы на все, и я, как идиот, подумал, что он прав. Я тоже не хотел причинять тебе боль. Я не хотел рисковать потерей нашей дружбы. — Снэк расхаживает по комнате и несколько раз проводит руками по волосам. — Я не хотел, чтобы ты встречалась с кем-то еще, поэтому я сам нашел тебе пару для танцев. Я просто никогда не понимал, почему за тобой все время не охотились парни.

Я настолько раздражена, что хочу его немного разозлить. — О, они бегали. — Я наблюдаю, как брови Снэка хмуро сходятся, но мне это не доставляет удовольствия. Я перестаю злить его и признаюсь. — Но они были не теми, кого я хотела.

— Кого ты хотела?

Я смотрю куда угодно, только не на него. Честность смущает.

— Давай, не заставляй меня говорить это.

Снова Снэк передо мной. На этот раз он прижал меня спиной к стене класса.

Он не прикасается ко мне, но его руки держат меня в клетке. Ловушка, в которую я рада попасть.

— Скажи это, — настаивает он.

Я наконец смотрю ему прямо в глаза.

— Тебя. Ладно… Тебя! — Я так долго отрицала и сдерживала это, что теперь, когда сказала ему, клянусь, мое сердце просто выпрыгнуло из груди и сделало круг по комнате. Я наконец-то сказала ему! Я не могу взять свои слова обратно. Я не хочу брать свои слова обратно. Я закрываю глаза, потому что это просто слишком давит на меня, чтобы продолжать смотреть в его глаза. И поэтому я жду его ответа.

Снэк наклоняется и снова крепко целует меня. Это его ответ. Я отталкиваюсь от стены, обнимаю его за шею и запускаю руки в волосы у него на затылке. Я посасываю нижнюю губу Снэка, и когда наши рты открываются друг для друга, каждое прикосновение наших языков, каждый глубокий вздох — это извинение друг перед другом за потерянное время.

Что за чертовски странная ночь! Чудесная, странная ночь. Ничего подобного я и представить не могла.

Снэк отстраняется и, без предупреждения, запрокидывает голову назад и воет:

— У-у-у! — Он хватает меня за руку и тянет нас через дверь комнаты журналистики в холл. Всем, кто покидает танцы, вообще всем проходящим мимо, вселенной, он кричит:

— Моя девочка! Минни Купер — моя девочка!

Снэк берет меня за руку и снова переплетает наши пальцы. Он начинает идти к лестнице в задней части кафе, я иду следом за ним. Лестница ведет в кабинет наверху. Вуки издает резкий лай, когда его крошечные лапки пытаются успеть за нами. Снэк подхватывает его на руки и прижимает к груди. Вуки прижимается к Снэку и зевает.

— Видишь, даже Вуки устал… Давай поспим.

Я даже не пытаюсь спорить. Я устала.

Когда мы поднимаемся по лестнице, я спрашиваю:

— Где мы будем спать здесь, в кабинете твоего отца?

Снэк бормочет что-то неразборчивое. Если бы я уже не знала, что он не ругается, я бы поклялась, что он сказал «ублюдок». Снэк прислоняется к задней стене наверху лестницы.

— Он был его, — Снэк поворачивается, чтобы продолжить восхождение, — пока он не изменил моей маме, и они не развелись.

Я знаю, что это не самая приятная тема для обсуждения. После многих лет брака у отца Снэка, Роберта, завязался роман, и он сбежал с одной из продавщиц кафе — женщиной лет двадцати. Моложе меня в то время. Худший факт во всей измене, на мой взгляд. Она выглядела точь-в-точь как Колетт, только более молодая. Я не знаю всех подробностей этой истории, но кто бы бросил такую женщину, как Колетт? Это как кинозвезды, которые трахаются со своими великолепными, талантливыми супругами. Для постороннего это нелогично, стыдно и чертовски подло.

Снэк щелкает выключателем наверху лестницы, и я удивляюсь тому, что вижу или не вижу. Исчез тесный, заваленный бумагами кабинет отца Снэка с потрепанным диваном и старым серым офисным столом. Исчезли стопки бумажных товаров и керамические кружки. Все это было заменено и переделано в великолепную просторную квартиру на чердаке. Если бы меня спросили, я бы сказала, что она имитирует площадь кафе внизу, которое не является крошечным по площади.

— Моя мама собиралась переехать сюда. Она сказала, что после того, как мой отец ушел, а я женился и редко бывал дома, дом казался слишком большим и нелепым.

— Это потрясающе! — Я кручусь на месте, чтобы оценить каждую деталь: обшивку из массива дерева, многоцветную отделку стен, легкое освещение. Каждый аспект был тщательно спланирован.

Потолок высокий и сводчатый. Это одно большое пространство. Большая открытая кухня с теплыми вишневыми шкафами, приборами из нержавеющей стали и столешницами из черного гранита — мечта шеф-повара. Большой кухонный остров сливается с открытым жилым пространством, в котором есть большой уютный диван из коричневой кожи, пара стульев и журнальный столик/пуфик — я никогда не знаю, как назвать этот конкретный предмет мебели. Окно от пола до потолка занимает переднюю часть мансарды. Уличные фонари снизу освещают падающий снаружи снег. Часть его прилипает к верхней части окна.

Я просто хожу вокруг в благоговейном страхе.

— Ух ты! Снэк, это так здорово.

Справа есть отгороженная зона. Я заглядываю за нее и вижу кровать королевских размеров. Мне сразу же захотелось залезть внутрь и расслабиться.

— Это спальня. — Снэк приподнимает бровь и жестикулирует, почти как Ванна Уайт (прим. — американская актриса и телеведущая. Наиболее известна как ведущая телевизионного игрового шоу «Колесо Фортуны»).

— Да? — спрашиваю я с таким же сарказмом. — Спасибо за уточнение, а то я не поняла.

Снэк смеется, утыкаясь носом в Вуки.

— От нее ничего не ускользает, да, Вуки? Умница.

Снэк указывает на большую ванную комнату, примыкающую к спальне, и гардеробную.

По дороге наверх я прихватила в кафе случайно попавшую газету. Вуки не ходил в туалет с тех пор, как мы сели в поезд, но я знаю, что он не испортит мебель. Я объясняю ситуацию Снэку, заскакиваю в смежную ванную и кладу толстый слой бумаги в угол.

Я указываю на газету, когда выхожу из ванной.

— Извини за это.

— Ну, мужчине нужно куда-то сходить. — Снэк целует Вуки в мордочку и осторожно опускает на пол. — Правильно, приятель. — Мое сердце растекается лужицей по полу. Снэк ласков с Вуки, и Вук ему это позволяет. Почему так не может быть с Генри? Генри. Признаюсь, я почти не думала о нем с тех пор, как вернулась в Даунерс-Гроув.

Я дрожу. Этот чердак красивый, но холодный. Не холодный, как непривлекательный, а действительно леденяще холодный. Мой мозг отбрасывает мои манеры в сторону, и я рявкаю: