Дело в том, что странным в Снэке и его блондинках было то, что после свиданий он приходил ко мне домой и тусовался со мной.

В то время я не придавала этому особого значения.

— Минни, Снэк здесь! — кричит мой папа с лестницы от входной двери.

— Отправь его в мою комнату, — кричу я в ответ.

Я слышу папины шаги, когда он приближается.

— Твою комнату? — кричит он.

Я кричу отцу в лицо, как только он входит в мою дверь.

— Господи, папа, это всего лишь Снэк!

Мой папа шепчет:

— О, точно. — Как будто мы со Снэком никогда раньше не зависали. Как будто это что-то новое. Снэк поворачивается боком и проскальзывает мимо моего отца, чтобы сесть на мою кровать.

Мой папа хмурится и тихо, но твердо добавляет:

— Дверь оставить открытой.

Я качаю головой и ухмыляюсь. Затем, когда он не двигается с места, я киваю, чтобы он ушел. Он пятится из моей комнаты и оставляет дверь приоткрытой. Снэк — просто мой друг. Мы все время тусуемся, и ничего не происходит. Не то чтобы я была бы против, если бы что-то произошло. Но этого никогда не происходит. И никогда не будет.

Однажды вечером, когда Снэк случайно зашел ко мне домой до того, как я вернулась с поздней работы над школьной газетой, я подслушала разговор между Снэком и Клипом, который заставил меня задуматься.

Я не хотела подслушивать, но услышала, как Клип сказал:

— А что насчет Джекси? — Характерный щелчок кнопок игрового джойстика эхом разносится по комнате. Когда я заглядываю за угол, они смотрят в другую сторону от меня, играя в Марио.

Снэк стонет и говорит:

— Дженнифер Джекси? Нет, ни за что. Она преследовала меня с первого дня. И она — закладка.

— Закладка?

— Да, девушка, которую парни используют, чтобы отметить место, где они остановились, когда расстаются со своей девушкой. Это Джекси. Это ужасно, но в случае с Джекси — правда.

Клип отвечает: — Ха! — а затем говорит: — Возьми ее, чувак. Ей понравится. Ей всегда нравится.

Я точно знаю, что Клип трахнул Дженнифер Джекси. Знаю, потому что слышала их. Однажды в выходные у Клипа была вечеринка, отец уехал в командировку на ночь. Боже мой, было ужасно слушать их по ту сторону стены.

— Пенни Дженни? Правда, Клип? — Снэк стонет.

— Конечно. Повеселись немного. Безобидная забава. Это обойдется тебе всего в пенни. (прим. переводчика — бесплатная Дженни)

Я тут же решаю, что мой брат настоящий придурок.

Я уже собираюсь войти и сказать им обоим, что они полные идиоты, и так нельзя говорить о девушке, когда Снэк меняет тему.

— Клип, это не та, кого я хочу. Ты знаешь, с кем я хочу быть. — Снэк наклоняет голову и кивает в сторону зала, где я нахожусь. Я делаю несколько шагов назад и прячусь за углом на случай, если он обернется. О ком он говорит?

— Этого никогда не случится. Нет, если только ты не прекратишь трахаться со своими блондинками и не станешь серьезным… И ты, блядь, слишком молод, чтобы быть серьезным.

— Да, — бормочет Снэк низким и покорным голосом, который я едва могу разобрать.

Когда я снова отваживаюсь двинуться вперед, Клип хлопает его по спине.

— Чувак, а как насчет Шарлотты? Знаешь, Шарлотта Карпентер, новенькая. Одно это качество делает ее в миллион раз интереснее местных цыпочек.

Ух ты! Клипи использовал слово «качество» в предложении. И правильно. Может быть, когда-нибудь он поступит в колледж.

— Я не знаю, — начинает Снэк, а затем его тон меняется. — Хм, Шарлотта Карпентер.

— О, да. Шарлота. Я вижу, что она заинтересовала тебя, просто по тому, как ты произносишь ее имя.

Господи, Клип может быть слизняком. Мой брат, сутенер.

Я больше не могу этого выносить. Я ненавижу шпионить за Снэком. Он ведь должен быть моим лучшим другом, верно? Я могу поговорить с ним о девушках, верно?

Беззаботно входя в комнату, я говорю:

— Кто-то упоминал Шарлотту?

Клип и Снэк поворачиваются, чтобы посмотреть на меня. Клип немедленно возвращается в игру и говорит:

— Да.

Снэк виновато отводит взгляд.

— Подумываешь о свидании с другой блондинкой-самоубийцей, Снэк? — фыркаю я. Я ничего не могу с этим поделать. Это выходит сопливо.

— Блондинка-самоубийца?

— Да, ты знаешь, эти чертовы блондинки, с которыми тебе нравится встречаться. Те, которые настолько великолепны, что заставляют обычных девушек хотеть покончить с собой.

Брови Снэка хлюпают вместе.

— Это довольно грубо, Минни.

Мне не нравится это чувство. Снэк — мой. Ну, не совсем. Я не могу этого вынести. Мне нужно убираться отсюда.

— Да, ну… — Я вылетаю из комнаты так быстро, как только могу, но пытаюсь вести себя беззаботно.

Шарлотта Карпентер. Она учится в северной средней школе Даунерс-Гроув всего три месяца и уже является желанной болельщицей и членом студенческого совета. Она прямая, как (хорошо, в этом мы квиты), блондинка, стройная и уверенная в себе. Носит макияж, как гребаную боевую раскраску, и одевается, как на подиум. Идеальная. Каждый день. Можно подумать, что в коридорах школы были красные дорожки, по которым она ходила. И, судя по всему, она была милой. Сука! Она сделала невозможным ненавидеть ее.

Она была всем, чем я не была. Превосходной. За исключением хороших оценок и умения писать, я всегда была средней. Вплоть до моих коричневых, не карамельных, не каштановых волос. Средней.

Снэк начал встречаться с Шарлоттой, блондинкой-самоубийцей, на следующий день.

Снэк с Шарлоттой. Уже десять месяцев.

Мы больше не разговариваем друг с другом в школе. Вообще. Один раз, когда я спросила его, почему, он огрызнулся на меня и резко прошептал:

— Я не делю тебя. Не общайся с этими идиотами.

Я не знала, что ответить. Одной моей части это нравилось, потому что, если он не хотел делиться мной, это означало, что какая-то его часть все еще заботится обо мне. Конечно, он тусовался с суперпопулярной толпой спортсменов с тех пор, как начал встречаться с чертовски идеальной болельщицей Шарлоттой. В любом случае, популярная толпа — это сборище идиотов. Клип был частью этой толпы, но он учился в колледже. Снэк обычно подшучивал над ними вместе со мной. Теперь он был одним из них. Я не понимала, почему должна была быть невидимой для Снэка в школе. Или, может быть, на самом деле я ей не была. Несколько раз осенью нашего выпускного года, когда он думал, что я его не вижу, я ловила его на том, что он пялился на меня в коридоре. У него было такое выражение лица, которое я не могла расшифровать. Пустое? Злое? Смущенное? Конечно, я не могла спросить его. Неписаное правило гласило: не разговаривать друг с другом в школе.

Я подумала, может быть, он не разговаривал со мной, потому что это разозлило бы ее. Правда заключалась в том, что я не существовал для Шарлотты. О, она никогда не была груба со мной. С другой стороны, она никогда не была добра ко мне. Она никогда не проявляла ко мне никаких чувств. Наверное, потому, что у нее их не было. И вот как вы узнаете, что вы ничего не значите или, точнее говоря, ничего не стоите для человека. Когда вы даже не появляетесь в их жизни — ни на одну миллисекунду. Вы никогда не проходите через их сознание. Конечно, она знала мое имя. Я была Минни. Младшая сестра Клипа, если уж на то пошло, но она не знала об истории, которая была у нас со Снэком. Я думаю, он никогда не говорил ей, что я была его первой девушкой. Что он практически жил в моей спальне каждую ночь.

Черт возьми, Снэк научил меня, как получать удовольствие самостоятельно. Держу пари, Шарлотта разозлилась бы, если бы узнала эту историю.