Я посылаю ему свою лучшую улыбку, и он принимает ее за приглашение. Он расстегивает молнию на моих джинсах. Они вместе с моими трусиками были сняты и отброшены через всю комнату в мгновение ока. Я обнажена ниже пояса, прикрыта только своим огромным кашемировым свитером.

— Черт, это так сексуально! — Снэк дышит мне в ухо, когда он поднимает одну из моих ног и закидывает ее на свою талию. Он проводит кончиками пальцев вверх и вниз по моей ноге, и я вздрагиваю.

— Ух ты, я никогда не слышала, чтобы ты так выражался. — Я дразню его.

— Кто-то однажды сказал мне, что это очень эффективно. Я пришел к этому выводу за последние несколько минут.

Когда я откидываю голову назад в искреннем смехе, он целует меня в шею. Одна из его рук скользит вверх по моему боку под свитером. Он проворно снимает лифчик и обхватывает мою грудь. Я прижимаюсь своим тазом к его. Снэк хватает мою вторую ногу и подтягивает к своему бедру, так что он переносит весь мой вес. Он идет к кровати, все еще целуя меня.

Я наклоняюсь и снова хватаю его за футболку. На этот раз успешно натягивая его вверх и через голову, лишь на наносекунду нарушая восхитительность его рта на моем.

Снэк улыбается в наш поцелуй. Мой свитер снимается таким же образом, прямо перед тем, как Снэк бросает меня на спину на кровать.

Я лежала там, совершенно счастливая, с улыбкой глядя на самого красивого мужчину в мире. Единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Или когда-нибудь полюблю. И я разочарована, потому что на нем слишком много одежды.

— Снэк, — приказываю я, — штаны. Сними их. — Я указываю на его промежность.

Снэк не тратит впустую ни секунды. Его джинсы сняты и присоединились к моим где-то на чердаке. Вот он, весь он. Я приподнимаюсь на локтях, чтобы лучше видеть. Мои глаза не могут перестать изучать его тело. Они переходят от одного великолепного элемента к другому, вбирая в себя всю его полностью подтянутую, мощную сущность. Я даже могу хорошо рассмотреть его упругую, мускулистую задницу в зеркале позади него.

Должно быть, он делал то же самое, потому что, когда он, наконец, прикасается ко мне, наши взгляды встречаются. Он проводит рукой от моего колена вверх к внутренней стороне бедра, проводя ногтем большого пальца по своему пути. Моя кожа покрывается мурашками, и волосы встают дыбом по всему телу. Когда он достигает вершины моих бедер, то проводит пальцами от одной тазовой кости к другой, а затем обратно и, наконец, скользит большим пальцем вниз, находя мой клитор. Оттуда он кружит и кружит, и я больше не могу держаться на локтях.

Я откидываюсь назад и втягиваю удовольствие. Это так ошеломляет, что мне приходится закрыть глаза.

Он поднимает одну из моих ног к себе на плечо и опускается на колени. Он заменяет круговые движения большого пальца языком. Круг за кругом, безжалостно. Делая паузу каждые несколько оборотов, чтобы глубоко пососать мой клитор. Я вцепляюсь в его волосы и спину, когда мое освобождение настигает меня, и я невольно прижимаюсь к нему, каждый мускул в моем теле сжимается.

— О Боже мой, Боже мой, Боже! — Я повторяю, как молитву, но это не прекращается. Он убеждается, что я еще несколько раз прокручиваюсь в этом ощущении, прежде чем остановиться. И мне ни разу не пришлось думать о Дарте Вейдере! Это был только Снэк!

Снэк ползет вверх по моему телу с широкой улыбкой на губах. Я наклоняюсь и беру его член в одну руку, а яйца — в другую, оценивая твердость и взвешивая тяжесть. Он стонет, когда я провожу большим пальцем по полноте головки его члена. Я хочу сделать для него то, что он только что сделал для меня, и делаю движение, чтобы сесть. Я не могу дождаться, когда он окажется у меня во рту, но он просто наклоняется и кладет свои предплечья рядом с моей головой.

Он прикусывает губу.

— Нет, не сейчас, Минни. Если ты хотя бы подышишь на мой член, я кончу. Мне нужно быть в тебе.

Я не даю никаких аргументов и только направляю его в себя. Я такая влажная и готовая, что он легко входит в меня двумя толчками. Затем он замирает, и я чувствую, как его обхват увеличивается, даже когда он во мне. Снэк закрывает глаза, наклоняет голову и сжимает губы.

— Ммм, — стонет он. Как будто он только что попробовал что-то вкусное. Он выглядит таким счастливым.

Я толкаюсь к нему, и он идет мне на встречу. Мы медленно погружаемся друг в друга, пока нам не хочется ускориться. Я хватаю его за задницу, и ритм становится бешеным, страстным, идеальным! У меня кружится голова, когда мы оба испытываем оргазм, выкрикивая имена друг друга, хватаясь руками друг за друга.

Боже, я так рада, что мои братья заставили меня принять душ и привести себя в порядок!

Стыдно признаться, но думаю, что, возможно, этот комплект нижнего белья была на мне три дня. Я посмеиваюсь про себя.

Снэк попытался отдышаться.

— Над чем смеешься?

Я не могу рассказать ему о грязных трусиках.

— Просто кое-что, что сказал Клип.

Снэк ухмыляется.

— Я не хочу это слышать. Ты сказала никогда больше не слушать его.

Я кладу голову Снэку на грудь и улыбаюсь.

— Он сказал, что мы двое самых глупых и умных людей, которых он когда-либо встречал.

Снэк громко смеется. Его смех — музыка для моих ушей.

— Мне неприятно это говорить, но в данном случае, думаю, Клип прав.

Спускаться вниз утром после нашей ночи признаний, откровений и еще большего количества занятий любовью было совсем не неловко. Это было идеально.

Мы проспали, так что Закусочная была забита к нашему приходу. Снэк несет Вуки, который, за исключением того, что немного поскуливал и нуждался в обезболивающей таблетке посреди ночи, прекрасно справлялся с поездкой в Даунерс-Гроув.

Эйден и Фифи прибежали, как только увидели нас.

Фифи останавливается как вкопанная при виде Вуки, забинтованного и сломленного:

— О нет, Вуки. Гил сказал, что его ранили. Бедный малыш!

Вуки виляет своим коротким хвостом, и я клянусь, его глаза заблестели.

— Могу я подержать его?

Снэк смотрит на меня, и я киваю.

— Давай присядем и посадим его тебе на колени. Мы не хотим, чтобы он упал.

— Хорошая идея. — Фифи забирается на один из стульев в кафе. Снэк сажает Вуки ей на колени. Фифи целует его снова и снова и говорит ему, какой он храбрый мальчик и как сильно она его любит. Эйден подходит и целует Вуки в макушку, как самый милый маленький мальчик. Они действительно любят моего мехового друга.

Я сажусь рядом с Фифи и Вуки на случай, если он будет слишком сильно дергаться и ей понадобится помощь.

Снэк берет у Колетт кофе и булочки и возвращается к столу. Он садится рядом с Эйденом, который тут же спрашивает:

— У вас была ночевка?

Снэк улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать сына в лоб.

— Да, Эйден.

— Я рад. Ночевки делают тебя счастливым. Теперь ты перестанешь грустить?

Кивая, глядя на меня, Снэк говорит ему:

— Минни делает меня счастливым. И да, теперь я определенно перестану грустить.

Дверь открывается, и входят мой папа, Сид, Клип и Дженнифер Джекси. Папа останавливается, чтобы взять Колетт за руку, и они подходят к столу.

Голова Фифи двигалась взад и вперед, внимательно отслеживая все элементы разговора, вербальные и невербальные, когда она вдруг щебечет:

— Ты будешь моей новой мамой, Минни?

Остальные подходят к столу как раз в тот момент, когда Фифи задает вопрос. Они, все до единого, начинают улыбаться.

Моя челюсть отвисает от недоверия, а Снэк смеется в голос.

— Не могу поверить, что мой семилетний ребенок только что сделал тебе предложение. — Но после паузы он добавляет: — А ты что думаешь?

Вуки громко лает в знак одобрения. Первый настоящий лай, вырвавшийся из него после несчастного случая.

Приподняв бровь и оглядев всех людей, которые мне дороги больше всего в этом мире, я говорю:

— Я думаю, что, по крайней мере, один из вас меня подкупил.