И Асифу всё понятно стало! Иногда он сам становился орудием возмездия, иногда – мишенью. Но если ничего нельзя изменить и единственное, что ты можешь сделать, – это быть хорошим человеком, то он готов. Ему подходит.

То, что за Лейлой пришли, – тоже карма, и заслуженная: до мента в той квартире дед одинокий жил, и Асиф в его смерти виноват частично. Видел, что происходит плохое, опасное, но предпочёл не вмешиваться. Не до того ему было. А дед умер.

Теперь его долг – помогать новенькой. Сложно объяснить. Получается, он будто не деду задолжал, а жителям этой квартиры. Ну, пусть так. Главное, чтоб самому спокойнее было.

В мистику или проклятие квартиры, как бабуля из двадцать первой говорила, он не верил. Просто человеческий фактор, ряд случайностей. Но – наблюдал, и в любой момент на помощь Мике готов был прийти.

Восток, как и положено, переполнен историями, хотя никакого Востока уже и нет. Памяти память. Искать эти истории не надо – можно лежать на одном месте, и все мифы, легенды и сказки, как труп того врага, сами приплывут. Жаждущий знать да услышит. Мужчины вальяжно расположились на топчанах, медленно жуют, болтают. Асиф ходит от стола к столу – не потому, что должен, но проявить учтивость.

«Один политик взял у верховного муфтия самолёт, чтоб в тайне от него привезти гору кокаина из города за океаном, но так напился в отеле, что не смог нормально погрузиться и был огромный скандал!»

«Один певец написал в интернете, что недавно родившийся сын не от него, но он готов его признать. А когда возмущённая жена доказала, что сын от него, то певец написал, что в предыдущем посте он наврал про сына, чтобы его пожалели – на самом деле у него рак, и он не знал, как сообщить подписчикам. Но это тоже неправда».

«Один наш вахтёр работал в школе и привёл всю свою огромную семью в актовый зал, забаррикадировался там и стал жить, а когда его пришли выгонять – отбивался топором. Так никто ничего сделать и не смог: они до сих пор там живут!»

Вычленять правду из вымысла – на такую ерунду просто нет времени: можно уничтожить границы, но людей перекроить – это не одно столетие надо. Сила в тех, кто принял новые правила игры.

Здесь время для Асифа замирает и сложно отделить сегодня от вчера, вчера от завтра. История, рассказанная тебе, обязательно должна жить в устах другого, а от него передаться следующему, и следующему, и следующему, пока, видоизменённая до неузнаваемости, не вернётся к своему автору.

Жизнь есть цикл, круг, складки на юбке дервиша.

Он перемещается в подвальный зал – от обеденных нарядных столов к тому, что гордо именуется кофейней.

На единственном занятом диване сидят три юные барышни. Им лет по двадцать – двадцать пять, хотя в век пластической хирургии сложно ручаться.

Одеты по последней моде; заказывают, не глядя в меню; счёт оплачивают так же.

Все сорок девять минут, что они пьют чай в кафе, не замолкая ни на секунду, делают лишь одно – спрашивают у Сири, сколько дней прошло с того или иного события их жизни, громко смеются и тут же задают вопрос про следующее.

– Привет, Сири! Сколько дней прошло с 12 января 2034 года?

– 2493 дня!

– А‐ха-ха! Жучке уже 2493 дня!!!

– Привет, Сири! Сколько дней прошло с 5 мая 2038‐го?

– 919 дней!

– Кошмар! Я на «Лексе» гоняю уже вот 919 дней!

– Привет, Сири! Сколько дней прошло с 1 сентября 2027 года?

– 4818 дней!

– Ого! Это столько Валерик с этой овцой?!

Дистанция от рождения до смерти; длина пути, выраженная не сантиметрами, а днями, где, как барьеры бегуна: «появление Жучки», «покупка тачки», «Валерик уходит к овце». Счастливая жизнь идёт вперёд, как по линейке, и насыщена событиями, за которые можно ухватиться в диалоге с Сири; стагнация – это тоска, скука, ненужное кружение на месте.

Асиф вмещает оба мира.

Он прогуливается туда-сюда из зала в зал. Ему нравится, что посетители довольны, хоть кафе для него и не основной бизнес. Люди всего лишь ширма, еда – декорация, настоящий спектакль разыгрывается на кухне.

Краем глаза Асиф заметил в большом зале за барной стойкой соседа – молодой парнишка, почти каждый вечер заходит сюда на рюмку коньяка. Вежливый, приветливый, но иногда мурашки по спине – волком смотрит, разговаривает странно.

Недавно по пьяни спросил у Асифа, открываются ли у детей глаза сразу или они несколько недель ещё слепые, как щенки? И засмеялся так ненатурально, но без злобы.

Странный он, инопланетянин. Будто людей никогда не знал, мальчик-маугли. Вот и сейчас – выпил стопку и домой побежал. Бежит и оглядывается всё время – Асиф через запотевшее окно увидел. Надо поговорить с ним, а то ведь сопьётся, и не заметит никто.

Подошёл официант в мятой рубашке, сказал, что Тамара Геннадьевна попросила с едой несколько пакетов поднять для мусора.

А эти-то что удумали?

– Попросили – подними! Тебе для стариков пакета жалко? И не отвлекай меня по ерунде такой! – Асиф вспылил и тут же устыдился собственного беспричинного гнева.

Посетителей сегодня было меньше, чем обычно, – кому охота по пробкам да холоду в кафе тащиться? Лучше дома, под одеялом, с любимым человеком. Зато в подсобках и на кухне жизнь кипела – не успевали отправлять заказы, зимой всегда так.

Он проверил товар от нового поставщика – редко когда приходилось самому, но дегустатор приболел и не вышел. Мысли прояснились, глаз заблестел, дыхание стало поверхностным.

«Хороший, будем работать!»

Сделал дорожку ещё, и ещё одну поменьше, пока слизистая окончательно не онемела. Баланс холода внутри и снаружи.

Асиф хотел посидеть за бухгалтерией, но быстро наскучило. Тогда переписал всю фурнитуру, что пришла в негодность, и долго выбирал на специальных сайтах ткани для новой обивки. Ему нравилось думать о сочетании цветов и как здорово преобразится большой зал кафе. Варианты расцветок он скидывал Эрику – не потому, что нуждался в его совете, но это был отличный повод поболтать. Если же говорить совсем начистоту – Асиф жутко ревновал и переживал, что молодой любовник может проводить время с кем-нибудь ещё, когда они не вместе.

Последние заказы отправили около десяти, ночные курьеры тоже были заряжены, но он, как управляющий базой, не имел к этому отношения. Персонал засобирался домой в одиннадцать. Асиф немного поболтал с барменом – в отличие от других заведений он не брал на эту должность молодых красавчиков – коктейли во «Вкусе Востока» делали опытные и образованные мужчины средних лет. Расчёт был на то, что снять юношу можно где угодно, а вот найти интересного собеседника – только у них. Разведёнки с удовольствием пропивали свои месячные зарплаты в надежде охмурить «такого интересного мужчину», а Асифу это только на руку было. Доход от самого ресторана он ни с кем не делил. Бармен рассказал все политические сплетни и плеснул пятьдесят водки на ход ноги. Водку Асиф пил, только если употреблял, что случалось не часто. Опытным глазом бармен сразу заметил, почему босс в таком благостном настроении, и сделал всё, чтобы эту благостность поддержать. Вот что значит профессионал!

Поднимаясь по лестнице домой, Асиф считал бетонные ступеньки – детская привычка, как тест на трезвость. Внизу хлопнула подъездная дверь – он узнал глухой голос Тамары Геннадьевны, дающей какие-то наставления мужу: куда это старики так поздно ходили? Он бы с радостью поболтал, но там придётся только слушать. В другой раз!

Асиф открыл первую дверь и вторую, придерживая остальные ключи, чтобы звуком не потревожить домашних. Так же аккуратно он прикрыл обе двери за собой.

Дома было тихо. Дети и жена ложатся рано, но это была другая тишина – тишина пустых помещений. Асиф включил свет и успокоился – вот же пальто Лейлы и её сапожки. Детские куртки тоже тут. Всё-таки новый товар бодяжный: панические удушья как следствие. Не будем с ними работать.

«А может, и ладно! Вот так испугался, а теперь понял, что напрасно, и радостно стало, хорошо. Русские горки! Разве не для таких сильных чувств мы и работаем?»