— Если не столкнёмся со жнецами, — Фаргрен нашёл острую ветку и начал выцарапывать на земле план деревни, — то, может, и получится проскользнуть. Древесники от того дома далеко, тихо пройдём — они вряд ли сдвинутся. Все они сидят вот здесь, — сказал Фаргрен, тыкая в нужные места. — Плети же не такие длинные, их там точно не должно быть.

— Как бы Тварей, знаете, там тоже точно не должно быть, — съязвил коротышка.

Идея сунуться в деревню ему явно не нравилась.

— Нас как минимум трое за то, чтобы пойти, Гер, — сказал Рейт.

— Угли на ваши дурьи головы, — буркнул Геррет. — Повезло тебе, Фар, что у этих отожжённых тоже есть сестра, и они за неё всех готовы порвать.

Рейт весело подмигнул Фару, отчего тот даже удивился.

Он, честно говоря, до сих пор удивлялся близнецам. То есть их отношению к напарнику-оборотню.

Если бы не Мильхэ и Геррет, Рейт и Лорин прибили бы его ещё в Дубках. Это Фаргрен знал точно. Тем не менее новую идею о том, что не всех оборотней надо убивать, они приняли очень быстро, можно сказать, мгновенно. С чем связана такая широта взглядов у безбашенных наёмников, с лёгкостью хватающихся за оружие, Фар не представлял. Хотя... С безбашенностью, наверное, и связана.

А теперь они ещё и... понимают его, его отношение к сестре. И согласны пойти на риск ради волчьего выродка.

Три голоса против одного определили их ближайшее будущее с точностью в плюс-минус пять смертей. Мильхэ так и не сказала ничего. В ответ на вопрос, что она думает, ледяная ведьма выразительно и подробно промолчала.

Около часа ушло на то, чтобы сообразить какой-никакой план, и его первая часть — разобраться с оставшимися богомолами — решилась сама собой: Твари улетели от скуки и обиды. Поэтому, когда они наконец направились в деревню, Фаргрена беспокоил только поднявшийся северный ветер, из-за которого не получалось чуять, что впереди. А враги, кем бы они ни были, наоборот, получали преимущество.

Добравшись по краю рва до разрушенных изб, наёмники осторожно двинулись вглубь деревни. Отсюда до дома Фара получалось даже ближе, чем с восточной стороны.

Двигался отряд невообразимо медленно — идти приходилось как можно мягче и бесшумнее. У ледяной ведьмы получалось вполне сносно — дочь Леса, как-никак. Два с половиной медведя позади неё грозили испортить всё на свете. Пусть и шли они в круге тишины. Который тоже, кстати, замедлял: внутри круга ведь нельзя было услышать ничего снаружи. А значит, приходилось постоянно бдить, не появится ли кто сзади.

Мильхэ руководила передвижением. И Фаргрен уже почти не сомневался в синеватости её ранга: ведьма выкинула новый фокус — она умела видеть следы, которые оставляли Твари. Геррету фокус не понравился, ведь на этот, пусть и простой, как утверждала Мильхэ, приём уходили силы. Немного, но всё же уходили. А сила могла потребоваться им в любой момент без остатка. Тем более хранилища ледяных равнин опустели давным-давно, а на змеином рационе пополнять их не очень-то получалось. Но, как втихаря шепнул Лорин, Геррету просто-напросто стало обидно потому, что ему такой приём не был известен.

Трижды отряд менял направление, несколько раз все прятались в развалинах. Но потихоньку приближались к центру, и Фаргрен подумал, что у них, кажется, всё получается. Впрочем, тут же решил — зря он такое вообще думает: всё получается очень редко, а запас удачи они исчерпали ещё в Дубках.

Будто в ответ на неосторожную мысль, впереди из-за полуразрушенного дома показались рога. В следующий миг морду жнеца покрыло мерцание, и Тварь рухнула, а никто даже сделать ничего не успел. Фар уже почти услышал треск и скрип проснувшегося древесника, но осознал, что жнец будто висит в воздухе: Мильхэ подхватила уже мёртвую тушу на щит. Правда, порадоваться расторопности ледяной статуи тоже никто не успел. Через секунду с другой стороны улицы появился ещё один рогач, а потом и ещё один.

— Геррет, сделай щиты, как я! — прошипела Мильхэ, окутывая силой страшные морды.

Через пару мгновений Геррет осторожно опустил тела, и все облегчённо расслабились — Твари мертвы, древесники не проснулись. Фар подумал, что коротышка всё же неприлично талантлив: да, ледяная ведьма вытворяла странные вещи, но Геррет мгновенно соображал, как и что надо делать. А может, у него тоже синий ранг?

Проходя мимо жнецов, Фаргрен удивился — огромные! Даже на Тракте такие нечасто встречаются. У одного он насчитал одиннадцать пар рогов-лезвий, уродливым ожерельем опоясавших шею. А верхние рога выходили из такого мощного костяного нароста на лбу Твари, что прорубить голову, наверное, не вышло бы.

Фаргрен заметил заинтересованно-хмурый взгляд Геррета — тот внимательно осматривал убитых Тварей. Мильхэ, без сомнения, уложила их своей странной атакой, которую все заприметили ещё в Дубках. Бросив взгляд на морду жнеца, Фар отметил, как из узких дыхательных щелей на носу-топоре течёт тёмная кровь. У других было так же. Как же Мильхэ валит Тварей? Набрасывает щит, это точно, но отчего они умирают?

— А ведь они какие-то странные, — сказал Геррет. — Я никогда не видел у жнецов такой шкуры. Разве на ней бывали шипы?

Фаргрену даже стало немного стыдно: он заметил это только после слов коротышки. Чешуйчатая шкура убитых Тварей бугрилась отвратительного вида наростами с мелкими шипами. И Фар тоже никогда не встречалтакой.

— Знаете, я вообще думаю, что этот поход становится всё чудесатее и чудесатее, — сказал Рейт. — Богомолы, которые никогда не вылазили из Чащ, люди, живущие под землёй, новые жнецы и... — тут он замолчал и махнул рукой на Мильхэ: та шла впереди и не могла этого видеть.

Геррет ухмыльнулся, Лорин расплылся в улыбке. Фаргрен тоже бы улыбнулся, но мог только оскалиться.

Отряд шёл дальше, двигаясь теперь ещё медленнее. Северный ветер сменился хаотичными порывами с разных сторон, и Фару это тоже не нравилось.

— Тихо спит в лесу древесник, сплюшки спя-а-а-т, — вдруг пропел Лорин известный всем наёмникам мотив.

Ну да, самое время петь чащобную колыбельную. Сейчас этот образчик наёмничьего фольклора вспоминался как недоброе предзнаменование.

Которое быстро сбылось.

Когда Рейт, следивший за тылом, вдруг воскликнул: «Жнец!» — Мильхэ резко развернулась и убила Тварь. Но было поздно — копыта успели простучать по земле, хотя они этого не услышали. Тварь выскочила из далёкого переулка, где ледяная ведьма уже не могла чувствовать следы.

Пара оглушающих мгновений — и... Задрожала земля. Геррет снял ненужный круг тишины. Все услышали треск ломающегося дерева. Проснулся древесник, а значит, им надо бежать. Позади, из переулков выскочили ещё жнецы, отрезая путь к отступлению. Впрочем, отряд уже давно прошёл «точку невозврата» — до неё они могли бежать назад. А вот после...

Все помчались к дому из каменного дуба.

Мильхэ сумела убить половину жнецов, но остальные догнали отряд. Близнецы выпустили стрелы Тварям по ногам, и четыре упали. Огненные шары разворотили грудины ещё двум.

А три оказались совсем рядом. Фаргрен нырнул под одного жнеца и вспорол когтями мягкое подбрюшье. Монстр по инерции пролетел вперёд и рухнул.

Рейт, увернувшись от другого жнеца, с размаху рубанул ему по шее. Лорин ударил с другой стороны, и Тварь, пробежав ещё немного, повалилась на землю. Последнему жнецу Геррет умудрился перерубить передние ноги топором.

Отряд помчался дальше.

Земля задрожала, вспучилась и разорвалась чёрными комьями. В воздух взвились лозы-плети и со свистом опустились обратно.

Сам древесник ещё не появился. Зато впереди показались жнецы. И уже гораздо больше. Под рёв-треск древесника они сорвались в галоп, склонив головы и раскрыв рога-лезвия.

Несколько упали. Но Мильхэ не могла убить сразу всех.

Отряд бросился в развалины домов. Геррет задержался: мелькнула яркая точка — и стадо встретила волна огня. Сам мааген тут же поспешил следом за напарниками, чтобы не попасть под копыта горящих жнецов.

Ближайшие улицы закидали дымовыми гранатами. Когда стадо развернётся, дым успеет ослабить Тварей.