Сам встречать главу Всесвета рыцарь и не думал. У него просто-напросто не было времени. В трапезной уже собиралась приличная компания — Эамонд, казначеи, главный сборщик податей и другие люди, имевшие отношение к подсчёту богатств Северных земель. В кабинете рыцаря от такой стаи шибко важных рыбок становилось тесновато, а от ворохов бумаг стол казался маленьким, потому-то собирались они в трапезной.

После этого Эйсгейр хотел принять несколько просителей.

Но всё пошло не так, как планировалось: в Ледяной дворец заявился человек, которого вообще никак не ждали. Ни в этот день, ни в следующем столетии.

— М-милорд, — в трапезную вошёл отчего-то побледневший дворецкий, как раз когда казначей возмущался беспорядком в части бумаг, — там...

Его прервал визг:

— Где там ваш снежный хрен?!

У Эйсгейра отвисла челюсть. Этот голос он знал и весьма хорошо.

Рука в шёлковой перчатке бесцеремонно оттолкнула дворецкого, и в дверях показался согбенный старик в богато отделанном мехом плаще. Бледное с острым подбородком лицо перекосило от злости. Голова тряслась, руки тоже. Прошаркав по каменному полу тонкими ногами, обтянутыми бархатными чулками по моде полувековой давности, он прошёл внутрь вопя:

— А ну, пшли все вон!

Эйсгейр кивнул своим людям, разрешая уйти, пока лорд Зандерата не пустил в ход внушительного вида трость.

— Какой Твари тебе понадобилось во Всесвете? — ругался Тунор.

Первое удивление уже прошло, и рыцарь начинал злиться: заявляется, как к себе домой, орёт почём зря на людей, опивок дряхлый!

Эйсгейр попросил Эамонда закрыть дверь и поставил круг тишины, чтобы за пределами трапезной не слышали безобразных воплей Тунора.

Тот, едва все ушли, плюхнулся на стул, на котором пару минут назад сидел наместник.

— Ну, даже тебе сиськи мозги вышибают, да? — сказал старик почти ровным голосом. — Ты смотри осторожнее с этой бабой. Окрутит, ничего не даст, зато себе отхапает сполна. Хотя тебе, может, и даст.

— Какого кракена... — начал Эйсгейр.

Крылья его носа раздулись, руки сжались в кулаки. Этот хорёк посмел вот так заявиться, нарушив расписание портала, позволяет себе невесть что, да ещё оскорбляет Нирию и смеет ему советы раздавать!

— Ты не кипятись, не кипятись, остынь, давай, маленько, — спокойно сказал Тунор, наливая себе из графина воды. — Вынужденный маскарад, уж прости.

Эйсгейр заметил, что тремор, из-за которого Тунора высмеивали и передразнивали у него за спиной, пропал. И голос не дребезжал. Маскарад? От удивления вся злость рыцаря испарилась.

— За снежного хрена извиняться не буду, — заявил старик. — Это тебе за хорька. А вообще, я к тебе по другому делу. Твари с ним, с этим Всесветом.

— Какого...

— Кракена, да-да, — вздохнул Тунор. — Слишком долго мы враждовали, да? Не можешь вот так сразу влиться в происходящее? Ну, и какая у нас с тобой вражда? Если по правде?

По правде? Эйсгейр всегда считал неприязнь Тунора истерикой самовлюблённого гордеца, считающего себя ужасно благородным и со всех сторон блистательным. Единственная причина вражды — отказ выдать женщин из рода рыцаря замуж за зандератских лордов.

— Обзываем мы друг друга про себя и на людях, — продолжил старик, — но скажи, кроме этого, было что-то?

Эйсгейр хмыкнул. Если подумать, Тунор оказывался прав, хоть рыцарю страшно не хотелось с ним соглашаться. Их так называемая вражда никогда дальше слов не заходила. Никаких действий ни против Эйсгейра лично, ни по отношению к его людям. Ничего, кроме оскорблений и невежливого обращения, причём исключительно от Тунора. А подданные Зандерата всегда вели себя как подобает. Никаких препятствий торговле или передвижениям, если не считать запрета рыцарю посещать Зандерат без разрешения хорька. Но Тунор и сам не появлялся в Северных землях. На памяти Эйсгейра он заявился в Эйсстурм впервые после неудачного сватовства его сына к внучке Эамонда.

Неожиданно получалось, что у них вполне себе цивилизованные отношения.

— Долго думал, как бы к тебе припереться и своему маскараду не навредить. Удружил со Всесветом, удружил, — усмехнувшись, сказал лорд Зандерата.

Эйсгейр вдруг заметил, что Тунор вовсе не сгорбленный.

— Но я тебе не друг, древний ты хрен. Не друг. Сигнир я тебе не забуду. — Старый лорд на мгновение замолк. — Но я и не дурак упускать возможного сильного союзника.

Рыцарь закатил глаза. Во всём этом он пока понял лишь одно: Тунор на самом деле не страдает тремором, не сгорбился от старости, ему плевать на посещение рыцарем Всесвета, но до сих пор не всё равно, что в руке Сигнир, сестры Эамонда, ему отказали.

— Вот скажи, чего ты там накопал на нашего славного ректора?

Рыцарь хмыкнул. С какой стати он должен показывать свой улов? И откуда Тунор знает о слежке за Гилрау?

— Правильно, ничего не говори, — закивал хорёк. — А вот я тебе скажу, самую малость. За последний год ректор наш стал часто мотаться в Мирар, а в Бергнес так вообще, да? Суёт свои пухлые ручонки везде, куда может. И в Обществе Знающих деятельный до ужаса стал. Тебе же не надо рассказывать, кто там числится в их «знающих» рядах?

Эйсгейр молча смотрел на Тунора.

— Ну, конечно, разнюхал уже, — усмехнулся старик. — И знаешь, что они задумали.

— Кто «они»?

— Периам или солнцелобые, кто же ещё.

Действительно...

— Какой тебе с этого всего интерес?

— Да они зло творят! — театрально возопил Тунор и снова усмехнулся. — Ну да, мы же власть имущие, какое нам дело до зла. Эти идиоты качают лодку не туда. Всё развалится, если они хоть наполовину добьются цели. Как хапнут, так и подавятся. Пообщайся-ка со своим остроухим дружком, спроси у него: если бы не было Светлого Леса, кто бы жил на его месте? Твари или люди? Зандерат и Периам ближе всех к Чащам. Не знаю, чем там думают периамские шишки, но нам первым достанется. А я, хоть и старый, помирать прежде времени не хочу. Тем более в тварьей пасти.

— Старый Периам тоже граничит с Чащами, — напомнил Тунору Эйсгейр.

— Ну вот сам им и занимайся. Что там за Великим Перевалом мне плевать. Хватает и без этого проблем. Вошкаются тут у нас все кому не лень.

— Ты ещё что-то знаешь?

Хорёк заулыбался.

— Зависит от того, что именно известно тебе. А вообще... Будто у тебя есть выбор по части союзников.

— Я, быть может, могу и без них обойтись.

— Возможно, — протянул Тунор, — но вместе всё же лучше, правда?

— А ты эльфам говорил что-нибудь? Кто там у тебя служит в Зандерате?

— Не говорил я им ничего, — фыркнул старик. — Они как прирежут всех, и ищи потом новых пешек периамских. Уж лучше знать, в какой руке нож, чем гадать, куда его спрятали.

— И ты заявился набиться мне в союзники?

— Я заявился обозначить возможность сотрудничества. На мой взгляд, это единственный вариант, который может обеспечить хорошее будущее. На остальных рассчитывать вряд ли стоит. Полетят, как мухи на сладкое. Ну, к нам мог бы ещё Арнау Алинасский присоединиться, он ведь из высокоморальных. Прям как ты. Но трон под ним что-то шатается... Я бы сказал, наш милый ректор его и шатает.

— Считаешь, Гилрау пообещали корону Алинаса за участие?

— Может, и корону. А может, и титул великого лорда. Всё же лучше герцога. Или ректора там какого-то. Но из великих лордов никто пока не при делах. Либо ещё не знают, либо думают.

Рыцарю вспомнились разговоры с герцогом.

— Как Шелан Мирарский.

— Значит, и его уже обрабатывают? Удивлюсь, если он не согласится. Ему-то свобода от Алинаса лакомее любых эльфийских сокровищ. Хотя, если честно, не понимаю я его. Пришёл бы к Арнау, попросил бы больше прав, меньше налогов, Арнау ведь добрый. Но нет, мы же гордые такие.

Эйсгейр усмехнулся — кто бы говорил о гордости... Но Тунор подозревал в отношении герцога Шелана то же самое, что и рыцарь.

Из завоёванных южных королевств Мирар пострадал больше всех. Попытавшись захватить богатого соседа, он не рассчитал силёнок. В итоге Алинас успел отчекрыжить у него чуть ли не четверть земель, пока не пришёл прапрадед нынешнего короля и не пригрёб к рукам оба королевства. А после уцелевшего мирарского принца, кроме того, что унизили до герцога-вассала, ещё и обложили немаленьким налогом. Герцоги до Шелана пытались исправить ситуацию — то мечами, то дипломатией, — но не вышло. Теперь два бывших королевских дома были заклятыми врагами.