— Значит, и ты мертва, — с горечью сказал Эйсгейр в тишину.

Сон больше не шёл к нему. Со вздохом рыцарь встал и, надев халат, отправился в кабинет.

Проходя по галерее на восточной стороне дворца, Эйсгейр кинул взгляд на залив.

Тёмное море бесновалось от сильного ветра, серые облака плотно занавешивали рассветное небо. Погода сегодня будет не из приятных. Но в середине весны она всегда такая.

«А Эльвейг нравились такие дни», — подумал рыцарь.

Тогда она выходила на утёс, а он любил наблюдать за ней с этой самой галереи: Эльвейг стояла там, почти у самого края, ветер трепал её золотые волосы, играл с платьем... Эйсгейр взглянул на утёс под ним, и ему снова вспомнился сон. Нет уж, память о месте, где Эльвейг сказала, что носит их первенца, не должна омрачаться ничем. Рыцарь постарался выкинуть из головы момент, когда Ирдис бросилась вниз.

А потом вдруг осознал, как давно не был в море. Очень давно. Призвав стихию, Эйсгейр перелился в бурные воды, подальше от берегов. Пусть Океан-отец смоет всю грусть... Рыцарь наслаждался волнами, спускался вниз почти на самое дно и с неудовольствием отозвался на журчание Утреда в голове: тот напоминал ему о времени. Пришлось вернуться во дворец.

Сегодня Эйсгейру, впрочем, как и всегда, предстояло переделать кучу всего. Но прежде следовало выполнить задачу особой важности.

Рыцарь переоделся и, взяв с собой несколько человек, отправился в город. По пути его свита дополнилась ещё несколькими людьми — раз уж наносить официальный визит, пусть и внезапный, делать это надо как подобает. Поэтому к «прогулке» присоединился глава Градостроительного совета со своими помощниками.

Оказавшись на широкой, мощёной серым камнем улице, Эйсгейр понял, что много лет не бывал в этой части города, хотя она находилась не так далеко от Ледяного дворца.

«Уж не со смерти ли Эльвейг?» — подумал он, скользя взглядом по строениям вокруг.

Всё очень преобразилось и почти ничем не напоминало место, которое помнил Эйсгейр. Прежде это был тихий район, за что и любила его последняя леди Эйсстурма. Эльвейг Вторая, как её прозвали за одинаковое с первой женой рыцаря имя, не жаловала суету дворца, мешавшую ей заниматься своими делами. И делами Общества Знающих.

Теперь же здесь стало людно и шумно. Доносился гомон с небольшого рынка в квартале отсюда, да и на этой улице имелось много лавок со всякой всячиной.

Люди расступались перед Эйсгейром и с трепетом склоняли головы перед владыкой Северных земель. Он вдруг подумал, что идёт будто в коридоре, а между ним и людьми — стена. Незримая, но несокрушимая.

«Разве так было семьсот лет назад?.. — подумал рыцарь. — Я же не всегда был таким... Отделённым».

В особняке его не ждали. Что сюда идёт Снежная Длань, генасы, конечно, поняли, когда Эйсгейр ещё даже не ступил на эту улицу. Его сила накрывала три квартала вокруг. Рыцарь мог бы перелиться прямо в особняк, но решил дать всем возможность пригладить чешуйки.

Получилось это у нынешних обитателей дома не очень. Перед домом лихорадочно суетились люди, пытаясь убрать разбросанные инструменты, разные обломки и мусор.

— Всю улицу изгадили, — пробормотал рыцарь себе под нос, но глава Градостроительного совета услышал и поспешил заверить владыку, что не оставит это без внимания.

Впрочем, то были просто мелочи, а вот остальное... За три недели участок около особняка успели переделать. Как с неудовольствием Эйсгейр отметил, зелени вблизи стен стало значительно меньше. Хорошо хоть учёным не позволили наложить лапу на сад, разбитый здесь ещё при жизни Эльвейг и превращённый в парк после её смерти. В пользование «знающим» передали только особняк с небольшим клочком земли при нём.

Изменять наружный вид дома, особенно, фасад, тоже категорически запретили. Разрешили только сделать необходимые вывески и эмблемы, да ещё поставить перед входом пару статуй, которые должны были гармонировать со стилем всего квартала.

Вывеску уже сделали: на чёрном поле раскрытый глаз со свечой вместо зрачка — эмблема Общества.

«И давно они её изменили? — недовольствовал Эйсгейр. — Эльвейг ведь делала белое с золотом!»

На ступеньках стоял черноволосый, невысокого роста человечек. Его пухлое лицо казалось одутловатым, будто отёкшим от дурного сна, и придавало простоватый вид. Но дорогая одежда, твёрдый взгляд и полная достоинства осанка давали понять — это не простолюдин. Эйсгейр знал, кто это.

— Милорд, ваш неожиданный визит — честь для нас, — произнёс Гилрау Лаэрдэт и склонился перед высоким рыцарем.

Рыцарь поразился даже не тому, что ректор оказался в Эйсстурме, хотя должен сидеть далеко на юге в Бергнесе, а его голосу. Точнее, голосу одного из собеседников Шелана в королевском дворце. Того самого, кто рассказал о шпионах в Светлом Лесу. Эйсгейр догадывался, но всё же...

«Зачем он приехал сюда? — недоумевал рыцарь. — Когда успел порталом воспользоваться?»

— Обществу Знающих чрезвычайно лестно внимание Снежной Длани, — продолжил Гилрау выпрямляясь. — К сожалению, сейчас мы не можем принять милорда достойно.

— Не беспокойтесь, — как можно добродушнее отмахнулся Эйсгейр. — Хотел проверить, как идут дела и не нуждаетесь ли вы в чём-либо.

Не дожидаясь приглашения, он прошёл внутрь и сразу же подумал, что не зря приказал вывезти из особняка всё прежнее убранство и мебель. В холле, прежде светлом и просторном, висели тёмные драпировки.

«Вот как обошлось твоё общество с твоим же гнёздышком, Эльвейг, — подумал он и внутренне усмехнулся: — Учёные тут собрались или могильщики?»

Люди прекращали работу и застывали в поклонах перед ним. Гилрау шёл на шаг позади, нервно потирая пухлые руки и извиняясь за царившие вокруг мусор, пыль и беспорядок. Почти нигде не было мебели. Но во многих комнатах в коробках лежали новые тигли, колбы, разные приборы, о назначении которых рыцарь, если и догадывался, то только смутно.

Из двух гостевых спален сделали три комнаты поменьше. Ещё четыре похожих помещения располагались на другой стороне особняка.

— Всего семь спален? — спросил Эйсгейр у ректора. — Я думал, «знающих» в Эйсстурме больше.

— О, у многих есть собственное жильё в городе, кое-кто живёт в академии. Но мы планируем сделать ещё комнаты. В общей сложности получится двадцать, по десять в каждом крыле. Они будут предназначаться для приезжих и тех, кто не имеет домов в Эйсстурме. Особенно для молодых учёных.

— Похвально, — сказал Эйсгейр, топя желание утопить ректора.

Это ему хотелось сделать по двум причинам: за изуродованный особняк и за заговор против Светлого Леса. Но исправить первое смерть главы Королевской академии уже никак не могла, а второе и подавно — вряд ли Гилрау являлся главной фигурой в игре с убийством эльфийского короля.

— Прошу прощения, милорд, — снова заизвинялся ректор, заметив, как Эйсгейр чуть нахмурился при виде больших коробок с генасскими приспособлениями, — если бы вы сообщили заранее, мы бы лучше подготовились.

— Не стоит так переживать, — сказал Эйсгейр, заставив себя улыбнуться. — Вижу, работы успешно продвигаются. О...

Рыцарь остановился. Главная спальня, в которой он провёл немало приятных часов с женой, превратилась в библиотеку. Дверь убрали, проём превратили в арку. Внутри уже стояли шкафы, на их полках ещё не было книг, но, судя по всему, библиотека должна получиться внушительной.

— Занятное решение, — пробормотал Эйсгейр.

— Это вторая по величине комната, — начал объяснять Гилрау. — Мы подумали, лучше отдать её под более практичные цели. Так легче и разумнее, чем делать из неё меньшие комнаты, а потом искать для библиотеки другое помещение.

— Понятно, — произнёс рыцарь. — «Лучше бы послушал Эамонда, восьмисотлетний ты болван, — мысленно обругал он себя, — и дал им какой-нибудь новый дом в Хрустальном городе. Ну ничего, выведу всех на чистую воду — заберу особняк обратно!»

Много времени осмотр не занял — «знающие» мало что успели сделать. Среди рабочих рыцарь заметил двух знакомых ему разведчиков, перемазанных извёсткой.