— Сам уж как-нибудь разберусь…, поглядывай лучше за тушей! Жалко будет столько мяса волкам подарить! Если вообще сможем дотащить его до деревни…!

— Как будто тебе её волочить?! Себя лучше донеси, всё мне забот меньше…! — Яромир прикрыл варежкой глаза от неприятно бьющего по лицу снега и попытался разглядеть дорогу впереди.

Но картина оставалась прежней. Метель замела все возможные следы и Яромир признался себе, что они окончательно заблудились.

— Не удивлюсь, что Морена специально нагнала метель, чтобы проучить тебя! Ты же ну просто до ужаса, какой вредный! — Эйда поравнялся с Яромиром и легко толкнул его в плечо. — В жизнь не видел, чтоб посреди просинца так задувало, будто сама Сварга нашей смерти хочет…

— Ерунду мелишь… — раздраженно бросил через плечо Яромир. — Нужно где-то эту пургу пересидеть, а то как раз только к цветню оттаем. Готов шагать дальше?

Эйда безвыходно пожал плечами, и они продолжили путь, вперёд, через непроглядный снегопад.

Чем дальше и дольше они продвигались, тем сильнее усиливался ветер и тем больнее снег бил по лицу и залеплял глаза.

— Всё, эх-эх, Яромир! — сквозь отдышку прокричал Эйда, завалившись на очередном сугробе. — Нет моих, эх-эх, сил больше!

Яромир лишь бросил на него раздраженный взгляд и тяжело, понимающе вздохнул:

— Ты чего удумал?! — он по-товарищески протянул Эйде руку. — Остановимся — тут же заметёт! Давай, полезай на волокушу! Попробую найти укрытие, пока ещё ноги держат!

Метель окончательно перепутала все возможные ориентиры и Яромир понимал, что двигался в полную неизвестность.

Волочить за собой огромную тушу лося по колено в снегу оказалось той ещё морокой и в конце концов силы стали покидать и Яромира.

Он остановился, перевёл дыхание, как среди белоснежной пелены пурги промелькнуло черное пятно, к которому Яромир тут же и устремился.

Внутри загорелся слабый огонёк надежды.

Как оказалось — не зря.

Он остановился перед входом в небольшую пещеру и прислушался.

— Как думаешь, есть там кто? — захлебываясь от завывающего, порывистого ветра, прокричал Эйда.

— Сейчас узнаем! — Яромир медленно вытянул из заспинных ножен серебряный клинок и осторожно двинулся внутрь. — Эйда, держи лук наготове!

Маленький вход скрывал за собой широкую пещеру с высоким сводом, уходящим далеко в темноту.

По царившей внутри тишине Яромир сделал вывод, что пещера была совершенно необитаема, но его никак не хотело отпускать нехорошее предчувствие.

С самого порога оно неприятно заскреблось между лопаток и появилось стойкое желание поскорее убраться из этого места.

И, как бы сильно он не хотел уйти подальше от этого места, но стоило признаться самому себе, что другого выхода у них не было.

Яромир потянул за веревку и внутрь въехал зажмурившийся от страха Эйда, изо всех сил натягивающий тетиву лука.

Неожиданно рога лося уперлись в проём, от чего Эйда подскочил на месте и резко бросил тетиву.

Яромир едва успел наклонить голову, как стрела полоснула его по щеке, оставив за собой длинную полоску крови, и врезалась в стену где-то в глубине пещеры.

— Совсем дурак?! — сквозь зубы прошипел Яромир. — Смерти моей хочешь?!

— Ёжишки воробушки! Оно само… — Эйда виновато склонил голову и поспешил спрятать лук за спину.

— Оно само! — ехидно передразнил его Яромир и вновь разочарованно помотал головой. — Что ж за друзья мне достаются…? Сведёте меня когда-нибудь в Забвение! Слазь давай, разведём костёр, горе охотник… А то ты так щёлкаешь зубами, что всю нечисть по округе перебудишь.

На этот раз Эйда спорить не стал. Лишь прижался спиной к стене и поплотнее закутался в полушубок, оставив возню с костром на Яромира.

За свои двадцать три зимы, Яромир невероятно хорошо овладел огнивом и, валявшийся на полу пещеры трут, быстро помог разобраться с разведением огня.

Яромир осторожно отрезал от туши большой ломоть, насадил его на конец клинка, разместился возле костра, и пещера быстро заполнилась приятным запахом жареной оленины.

— Сколько уже прошло с того, как ты вернулся? — стуча зубами от холода, пробурчал Эйда. — Полтора круга?

— Почти два…, - сухо ответил Яромир. — Нет, даже два с половиной круга. А что?

— Надо же, будто вчера… Знаешь, вообще, с твоего приезда чертовщина всякая творится начала.

— Я бы сказал, что наоборот закончилась. — насмешливо поправил его Яромир.

— Скажешь тоже… Помнишь ведь Гриву? Любопытно, что он сгинул так же неизвестно, как и твой старик-отшельник… Странно ведь это всё. Да и деревенские старики шепчут всякое. Я слышал и не раз… Будто грядёт что-то очень недоброе. Зато теперь у нас вон какой лесничий! Гроза болот, полей и огородов…

Яромир довольно ухмыльнулся.

— А мне можно к вам? — голос Эйды неуверенно дрогнул.

— Куда? — Яромир удивлённо вздёрнул брови. — В ловчие что-ли? Ну уж нет! Спасибо, ты уже показал мне свою мастроту в обращении с луком…

— Ну, подумаешь, труханул, с кем не бывает?! А я освоюсь, вот увидишь! Остальных же ты как-то научил…

— Сравнил гузно с пальцем. Мужики на зверя с детства ходили. Для них выслеживать дичь, ставить силки и орудовать ножами — дело привычное. Я их лишь мало-мальски на нечисть поднатаскал и вот, чем тебе не новая «Покойная бригада» …

— «Покойная» кто?

— Да, точно… — Яромир протяжно, печально выдохнул и протянул Эйде кусок готового мяса. — В Слав-городе подо мной такой десяток ходил… Хотя, какой там десяток? Пятерка. Зато какие молодцы были! Уж не думаю, что брат и воевода Руевит доверят Потапу в остроге хозяйничать. Тем более кого-то учить! Но да ладно… Да и вообще, по что тебе сдалось лазить по лесам? Вон, дед твой был кузнецом, отец — всем кузнецам кузнец, вот и ты занимайся тем, что тебе на роду начертано! Проку больше выйдет.

— Так манят же приключения. — Эйда благодарно кивнул и сразу откусил большой кусок. — Хочется от жизни чего-нибудь такого-эдакого! И девки вон как на вас смотрят! Завидно… Ты же сам такой же был в моё возрасте?! Не потому-ли ты сбежал в свой этот Слав-город?

— Много-ли ты знаешь… — недовольно нахмурился Яромир. — Поверь, тысячу раз по итогу пожалел об этом! Так что лучше уж сиди дома и куй для девок всякие цацки и побрякушки. Поверь, от этого они тоже за тобой будут целыми табунами скакать…

— Яромир, — нетерпеливо заерзал на месте Эйда. — а много по округе нечисти всякой шастает?

— Ох-х… Будет мне сегодня спокойствие или нет?! — взмолился Яромир, подбрасывая в костёр охапку палок. — Поначалу хватало: лешие, боруты, кикиморы, черти — без отца и Гривы совсем сволочуга чёрная распоясалась. Теперь же, что в Темнолесье, что на Туманных топях — тишина да покой. Заметил, что зайцы вернулись и лисы, утки, и даже вон — лоси? Всё благодаря нам.

— Получается, что вы себя так совсем без работы скоро оставите.

— Покуда на Большой земле война идёт — не оставим. Раз, два на неделе, да натыкаемся то на трупоедов, то на гулей. Хоть и редко, но даже упыри заходят. Войска со всех сторон гонят огнём погань с полей бранных, вот они в наши края и ломятся. Будто тут мёдом намазано…

— Гули, упыри… Это всё разве не одно и тоже?

— Похожи, конечно, но нет. — усмехнулся Яромир. — Все они падальщики, жрут, в основном, всё, что умерщвлено. Хотя, и на живых наброситься тоже не погнушаться, коли не посчастливится оказаться с ними рядом. Трупоеды — безглазые и мелкие, всегда нападают большими стаями. Гуль крупнее, прячется в основном в земле, вдоль дорог. Похож на совсем высушенного человека с бледно-розовой кожей. Самые же лютые — упыри. Один такой кровосос по силе превосходит двух, а то и трёх мужиков. Быстрые, проворные, жестокие и больно до свежей кровушки охочие… Такими я самолично занимаюсь, а мужикам настрого запретил упырям на глаза показываться. Для них встреча с кровососом — явная погибель. Жалко мне их.

— Себя-то не жалко?

— А чего себя жалеть? На мне же всё, как на собаке. Хоть где-то от этой сраной крови толк есть.