Беата растерялась снова. Впервые Роберт сказал это. "Любимая женщина". Пока ещё не "Я тебя люблю". Но звучало так упоительно, что у неё даже голова закружилась. — Как ты сейчас сказал?

Она решила, что переспросит. Ей хотелось услышать это ещё раз. Да, что там, слушать это бесконечно. И сказать такие слова самой. Духу на такое всё прошедшее время не хватало. Уж больно много они оба вклалывали в это.

— Я сказал, — вдруг посерьёзнел Роберт, что это мой подарок любимой. Самой удивительной и прекрасной женщине на свете. Той, ради которой я просыпаюсь утром. Той, что несёт свет в мою жизнь.

Беата смотрела на Роберта, не мигая. Его глаза были близко-близко. Можно было разглядеть свое отражение в янтарных зеркалах.

Иногда произносимые слова мало значат. Не несут энергии чувства и мысли. Слушаешь их, а отклика нет. Просто звук.

То, что сейчас говорил ей Роберт, было как цунами. Столько эмоций и чувств было вложено.

Беата улыбнулась. Так спокойно и светло было сейчас на душе. — Спасибо, любимый.

75.

Страха больше не было. Беату привёз на кладбище Роберт. Сел на скамейку неподалёку. Она пошла к своим.

— Сыночек, я права получила, представляешь? С первого раза всё сдала. Ксения учится. Будет психологом. Но это ты и без меня, наверное, знаешь. Юленька так выросла. Смешная. Подарки я отправляю. Збыш, меня в университете утвердили на методиста подготовительного факультета. Это интересно очень, — делилась она с родными.

Никогда, сколько бы времени ни пришло и что бы не случилось, она не перестанет быть мамой своему чудесному мальчику. И даже через грань миров Збигнев останется её мужчиной. Другом, наставником, ангелом-хранителем.

Да, перед поездкой сюда Роберт заставил её выпить успокоительное. И с обеспокоенным видом поднялся ей навстречу со скамейки. Но ей больше не было страшно.

Сорокалетие Роберта они отмечали вдвоём. Вином с сыром, орехами и мёдом. Сидя на мягком ковре перед камином.

Дожди в этом году зарядили сразу очень холодные. Ледяные потоки вот уже несколько дней держали взаперти людей. В аэропорту был дурдом. Рейсы переносились и откладывались. Экипажи почти все переместились в гостиницу аэропорта. И только Тухольский, живший в пятнадцати минутах езды от работы, мог себе позволить ждать вызова на рейс дома. Никогда он не думал, что ледяной дождь, барабанящий сейчас по крыше и окнам, будет ему так нравиться.

Через сутки шторм стал утихать. Сначала выпустили европейские рейсы. А потом уже и трансконтинентальные. Роберт улетел в Мюнхен. О личных целях своих визитов туда он пока никому не рассказывал.

На Рождество Роберт, Ирма и Марк получили неожиданный подарок. Выходные с двадцать пятого по двадцать седьмое декабря. Вот уж редкая возможность отпраздновать.

Роберт прилетел из Лондона в Сочельник. Не переодеваясь, потащил Беату на рождественскую службу. В костеле пахло хвоей. Хор пел так пронзительно. Свечи горели. Они сидели рядом. Роберт держал её руку в своей. Молча. Когда вышли на тихую улицу, в небе закружились редкие крохотные снежинки. Почти чудо для Варшавы.

Приехали домой заполночь. Роберт сварил глинтвейн. Подал Беате высокий стакан с толстыми стенками. Принёс блюдо с фруктами и шоколадом.

— Откуда у тебя столько сил? Я сегодня весь день дома, а ты в рейсе был. — Это наше первое настоящее Рождество. Я не могу его проспать. Потом не прощу себе. — Давай завтра Марка с Ирмой позовём. У меня есть одна идея. Но нужна твоя помощь. — Я весь твой! — Весь? — Целиком. Не сомневайся!

76.

— Ммм, у нас будет печенье? — Не угадал! — Подожди, а что? Только это тесто тонкое очень. — Будут пельмени! — Серьёзно? Ужин в русском стиле? А тот салат? И пирогИ? — Да! И винегрет, и пироги. Мне твоя помощь нужна- Я готов. Что нужно делать? — Картошку размять, лук пожарить и добавить в картошку. И будем лепить. — Каждый пельмень? — Неет, пельмени будем делать специальной штукой. Мне Жанна из Москвы прислала. А пироги руками.

Им было весело. Роберт моментально освоил пельменницу. И был в восторге, что получается за один раз сразу много. — Я, видимо, не очень правильно посчитала пропорции. Или Жанна диктовала в расчёте на свои семь человек, — сокрушалась Беата, глядя на гору готовых пельмешек, которые они аккуратно слоями уложили в морозилку. — Зато у нас будет запас. И в любой момент можно будет просто кинуть их в кипяток. Ну, что? Пироги? Я помню, твоя мама их делала разными по форме. — Всё правильно. Треугольные с капустой, длинные с яблоками… — Квадратные с картошкой, — продолжил Роберт, притянув к себе Беату. — Если пан капитан будет так на меня смотреть, наши гости останутся без пирогов. — Может сказать им, чтобы не приезжали? Мне больше достанется. — Ирма специально для этого вечера детей отвезла к родителям Марка. — Думаешь, они не найдут, чем заняться?

Телефон зазвонил у Беаты. Она торопливо вытерла руки. Ответила. — Спасибо, Алёна! Я вас с Виталием и детьми тоже поздравляю. Видимо, Алёна Кирсанова интересовалась, чем Беата занята в праздничный день. — Мы лепим пельмени и печём пироги. По рецепту моей мамы. Да-да, пельменницу мне Жанна подарила. Очень удобно.

На том конце провода стало слышно мужской голос. — Виталий, это неожиданно. Я не знаю. Не уверена. Роберт подошёл ближе. Потому что то, что говорил сейчас Кирсанов, явно взволновало Беату. — Я спрошу Роберта. Дать сейчас? Хорошо. Беата протянула ему трубку. — Виталий хочет с тобой поговорить.

Роберт сначала слушал молча. Потом улыбнулся краешком губ. — Мы обсудим. Это ведь не сегодня? Спасибо тебе большое, док.

Нажал "отбой". Обнял Беату. — Что думаешь, Жабка? Только честно. Мы не станем делать того, что не приносит радость. — Знаешь, я очень хочу попробовать. Но мне страшно. — Мне тоже. — Тебе? Из нас двоих ты — танцор. А я так, скорее теоретик. — Поедем? Это же не конкурс. И не тренировка. Просто вечер в клубе, где ты, между прочим, работаешь. Мы просто потанцуем в свое удовольствие. И уйдём, как только захочется. Договорились?

Беата кивнула. Спрятала лицо у него на груди. Роберт обнял её крепко-крепко.

Значит не он один видел, как она ногами перебирает под столом, стоит зазвучать музыке. Может и прав Виталий. Стоит попробовать.

К приезду Войцеховских стол был накрыт. Роберт уже успел утащить с блюда пару пирожков. — Куда? Подожди, они же горячие! — Нмлно, фкуфно офнь. — Робин-бобин, ты мальчишка! — Однозначно! Робин-бобин влюблённый в Жабку мальчишка. А давай Марка заставим угадывать, из чего салат! Помнишь, я всё называл тогда по-русски. — Конечно. И ни одного ударения не перепутал.

77.

Вечером двадцать шестого декабря стали собираться в клуб к Кирсановым.

— Я не знаю, что надеть. — Принцесса, тебе страшно, но я рядом. Виталий сказал, что дресс-кода нет. Но если сомневаешься, просто набери Алёну. Она поможет. Как я тебе? Роберт в серых брюках, белой рубашке и лаковых туфлях выглядел сногсшибательно.

— Роберт… Я буду тебя ревновать. — Я знаю, моя ревнивая Жабка. Но я собираюсь танцевать только с одной очень красивой блондинкой. И если она сейчас же не наденет что-то поверх этого белья, то я за себя не ручаюсь.

Роберт стоял позади Беаты перед зеркалом. Откинул с её шеи волосы, поцеловал за ухом. Подцепил кружевную бретельку пальцем, потянул вниз.

В результате у Беаты просто не осталось времени на раздумья. Серое платье с широкой плиссированной юбкой. Серебряные туфельки, подаренные Робертом.

Чтобы не опоздать, из дома они практически выскакивали, накидывая верхнюю одежду. — Это всё Вы, пан капитан! — О, нет, принцесса. У меня просто не было шансов устоять.

Они всё же успели. Клуб был полон людьми. Алёна быстро передвигалась между всеми. Помахала Роберту и Беате издали. Среди гостей было много знакомых лиц. Все поздравляли друг друга, улыбались. Атмосфера самая дружеская.