– Так и есть! Тут все пираты в своем роде, – согласилась девушка. – Вам понравится!

– Вынуждены отклонить твое приглашение, – для убедительности стукнул посохом Гарб. – Нам еще бороться с хапугами.

Пуута умоляюще посмотрела на него, а затем на Михеля.

– Жаль. Но хоть до дома меня проводите?

– Проводим, конечно! – подтвердили все.

– А в другой мир отсюда попасть сложно? – поинтересовался Антонио.

– Вопрос хороший, – потерла подбородок пальчиками суккуба. – Ограничений у нас никаких нет, хоть я и не слышала, чтобы кто-то свободно ходил по мирам. Мачеха обладает властью, чтобы временно закрыть выход, но долго держать его на замке она не сможет. На это уходит слишком много сил. Выход обычно свободен в соседний слой Рахэн-ди, а из него в смежный с ним, и так далее. Только на границе с Эльжахимом всегда идут бои – это вы, наверное, и сами знаете. Но порталы для плоти в остальные миры невозможны – это все знают.

– Вообще-то, возможны, – важно поклонился Антонио. – Уметь нужно. Вот карта Лю, к примеру, вполне себе работает.

Хиенна нахмурилась, но ничего не сказала.

– Значит, мы можем переместиться в любой момент! – обрадовался Аггрх. – Тогда, проводим нашу очаровательную спутницу и рванем домой.

– Да будет так, – резюмировал ставший задумчивым Михель.

– А где мое племя? – вдруг заметил отсутствие родственников шаман.

Вопрос ответа не получил.

«Сердечная достаточность – тяжелое заболевание смертных, симптомом которого является полная невозможность их соблазнения суккубами».

– Меридиана, повелительница суккуб

Шли, особо не торопясь. Суккуба плавно покачивала бедрами, а за ней следовали особи мужского пола, как минимум трое из которых, кроме бедер, вокруг ничего не замечали: в родном мире очарование демонессы утроилось, но изменения этим не ограничивались. Перед компаньонами предстала не косящая под дурочку мамзелька, которой она прикидывалась в Эльжахиме, а настоящая демонесса. Сильная, властная и коварная. И все же, это была та самая Хиенна.

В отличие от товарищей Гарб относился к подобным вещам со стойкостью, свойственной только жрецам Бирканитры. Он в принципе не до конца понимал, что происходит с его друзьями, и, не теряя бдительности, обозревал с высоты своего гигантского роста окрестности. Бесконечная каменистая равнина, кое-где прорезанная реками лавы, простиралась во все стороны до самого горизонта. Чахлая бурая растительность не слишком оживляла пейзаж. Ничего похожего на солнце тут не наблюдалось, но небо все больше окрашивалось цветом крови с каждым мгновением. Через несколько часов ходьбы небесные краски отступили, оставив над головами путников только бездонную черноту без всяких звезд.

Михель продолжал пребывать в странной задумчивости и шел, просто механически переставляя ноги. Каввель единственный вел себя так, как будто проблем вообще не осталось никаких. Пират беззаботно насвистывал какую-то морскую песенку и периодически забрасывал Хиенну вопросами, на которые та отвечала с разной степенью готовности.

– Послушай, деваха, а как ты узнала, что твоего брата убил именно Анделефт?

– Под головой на стене было написано, кто «автор» трофея, – ответила демонесса.

Суккуба слегка скривила губы то ли от упоминания жахани, то ли от грубоватого обращения. Каввель никогда не отличался тактичностью, поэтому даже не заметил. Он вообще считал, что ему должны быть благодарны просто потому, что он в принципе снизошел до общения с «убогими расами», к коим он относил всех, кроме минотавров. Часть компаньонов он причислял скорее к неким ущербным сородичам, чем к обычным людям или эльфам.

Единственные, кого тауросу почитал равными себе, были Гарб и Аггрх. Гоблин заслужил такое исключительно потому, что в прошлом совершал ради минотавра геройские поступки и положил начало избавлению бывшего пирата от проклятия. Орку же повезло продемонстрировать при Каввеле воинское мастерство, внушавшее уважение.

– А как ты вообще смогла попасть в Эльжахим, да еще так далеко? У вас же с жахани война, – продолжил минотавр.

– Этого я сама не совсем понимаю. Мы с сестрой готовили обряд для выслеживания убийцы. Но ритуал только должен был открыть нам личность негодяя. Никакого перемещения не планировалось. Такой портал если и возможен, то исключительно с координатами, а мы их не знали.

– И провалов в памяти, естественно, тоже в планах не было? – осведомился Гарб.

– Конечно, нет! – замахала ручками Хиенна. – Вы только вообразите себе, что я попала во враждебный мир одна, голая, безоружная и ничего не помнящая! Если бы я не встретила вас, в лучшем случае меня сделали бы игрушкой у какого-нибудь высокопоставленного мара. В худшем – висеть бы мне рядом с братом.

– А про Муфад’ала ты ничего не помнишь?

Хиенну передернуло при упоминании жахани от ненависти и отвращения.

– Совершенного ничегошеньки. Хотя, он мог попасть сюда вместо меня, как я попала на его место. В этом случае сейчас он уже обращен в рабство. Только не говорите, что будете его жалеть.

– Не будем, – успокоил суккубу Каввель. – Рабство – это основа современной жизни. Кому еще работать, как не пленникам? Воины и маги не согласятся, а от всяких мещан все равно толку мало.

– Здраво рассуждаешь, – ухмыльнулся Аггрх, сам когда-то носивший рабский ошейник. – Тебя бы разок отправить в штольню помахать киркой!

– Будто тебе самому доводилось дробить камни, гладиатор, – ухмыльнулся пират и взмахнул секирой. – Со мной этот номер не пройдет!

Гарб облизнул пересохшие губы и решил вмешаться.

– Не спорьте, – примирительно сказал он. – Ограничение чужой свободы – это всегда плохо, даже если кто-то извлекает из этого выгоду. Скажи им, Адинук!

– Вот тут поддержу, – отвлекся от созерцания Хиенны бард. – Я сам сбежал из общества, в котором рабовладение сродни воздуху для рыб. Напрямую он им не нужен, но они им тоже дышат. Я понятно выразился? Хм, наверное, это неудачное сравнение. А ты что скажешь, Михель?

– А я скажу, что Вседержитель дал всем на свете свободу.

– Вот за что ты мне нравишься, – оглянулась суккуба, – так это за наивность. Даже у богов есть ограничения, что уж говорить про всех остальных.

– Не надо сейчас теологических споров! – умоляюще просипел Бурбалка. Беседа грозила перерасти в полемику, а Антонио всегда питал крайнее отвращение к богословию. – Мы можем устроить привал? Голова все еще пухнет от этой амброзии и пить хочу, мочи нет.

Компаньоны согласились, что передышка действительно не помешает.

***

Лагерь мирно посапывал, и караул держали только двое. Хоть суккуба и утверждала, что это бессмысленно и в ее присутствии никто не осмелится напасть, но Аггрх настоял. Гарб с Каввелем поддержали идею, и часовых все же выставили.

С сумерками немного похолодало. Холод не шел ни в какое сравнение с зимой на Лумее, но демонесса начала постукивать зубами. Ее не спасал даже жар, идущий от лавы. Смертные же наоборот старались держаться от раскаленной реки подальше.

– Нужен костер, – смекнул Михель. – В этой пустоши можно раздобыть дров?

– Зачем? – удивилась Хиенна. – Вот их разжигайте!

Суккуба указала когтистым пальчиком на странные черные камни, в изобилии разбросанные повсюду. Гарб использовал для заклинания лаву из огненной реки и с недоверием метнул узкую полоску волшебного огня в сложенные пирамидкой камушки. Черные бугорки на удивление быстро занялись, весело потрескивая. Пламя жарко разгорелось, а выгорать смоляные кусочки и не думали.

– До следующего рунгаруна хватит, – кивнула рыжеволосая демонесса. – Это утро на вашем языке.

Друзья наскоро перекусили припасами, которые все еще не закончились в бездонной торбе, и все, кроме караульных, улеглись на ночлег.

Орк вызвался дежурить первым и предложил Хиенне составить ему компанию. Та грустно посмотрела на устраивающегося на ночлег Михеля и согласилась. Часовые уселись возле потрескивающего костра. Остальным тепла хватало и без него, и они легли поодаль.