– Да как ты смеешь, жалкий червь? – негодующе обернулась к нему королева.

Этого оказалось достаточно, чтобы она на мгновение утратила бдительность и пропустила стремительный удар от приемной дочери. Рука Хиенны вошла в живот ненавистной правительницы под углом кверху по самое запястье. Принцесса выдернула когти, позволив обмякшему телу повалиться на пол в середину пентаграммы. Рисунок обагрился кровью и от его центра к краям побежали золотистые линии. За секунду весь магический символ ослепительно заблистал, приняв в себя огромную порцию Дэ и жизненной силы из умирающей могущественной суккубы.

Хиенна, как будто не веря в произошедшее, стояла с тяжело вздымающейся и опускающейся грудью и потрясенно рассматривала свои окровавленные пальцы. Михель, проигнорировав предостерегающий крик компаньонов, бросился к ней. В ту же секунду над головой суккубы разверзлось портальное окно.

[1] Стой, кто идет?! Стой, орать буду! (пуут.)

[2] Воровка! (пуут.)

«Это был самый настоящий фурор!»

– Адинук, светлый эльф

Из багровой воронки портала прямо на спину победительнице выпала Мерилит. Дальнейшие события развивались с такой невероятной скоростью, что обессиленно наблюдавший все со своего места Антонио позднее божился, будто разглядеть часть деталей просто не представлялось возможным. Это, однако, не помешало хитрому ученику чародея с наслаждением и во всех подробностях рассказывать после:

– Тут, значит, чернявая как прыгнет на нашу сверху, а наша ее скидывает да прямо на покойницу. А покойница-то еще не совсем отошла да как заорет благим матом. Вторая вот прям ждала этого, и как вцепится в глотку покойнице, то есть живой-то еще королеве, а наша давай ее оттаскивать и когтями спину ейную полосовать. Смешались в кучу, все в кровище! Глаза бешеные у всех. Тут Михель как раз подскочил и давай скакать вокруг них. Скачет, а попасть не по той боится – где ж их там различишь в куче-мале. И разнять их тоже боится: там чуть что, можно так когтей схлопотать, что потом по частям не соберут. Муфад’ал этот еще валяется и дико рогочет, аж заходится и копытами дрыгает. И тут, значится, подбегает Гарб и давай слова волшебные кричать на своем и посохом стучать. Может, все бы и нормально получилось, но как раз вскочил Каввель. Вскочил он, значится, и сразу полетел вперед башкой, будто его толкнул кто. Он аккурат под посох и попал – прямо в лобешник промеж рогов прилетело.

Дальнейшее увидели и почувствовали все. Те, кому случалось видеть посох Бирканитры в действии, к его фокусам уже привыкли. Однако трансформация минотавра оказалась неожиданностью для большинства присутствующих, включая него самого. Не сильно удивился, наверное, только Гарб, еще в момент контакта почувствовавший неладное.

Пиратский капитан, получив сильнейший удар по лбу, отскочил от Гарба прямо к лежбищу обнаженного человекоподобного жахани с синюшной кожей, «отдыхающего» после сеанса, проведенного королевой суккуб. Страшный рев сотряс стены подземелья и раскидал дерущихся и зрителей по разным частям залы. Оглушенные еще не успели встать с пола, как истошный предсмертный крик синекожего сменился хрипом, хрустом костей и прервался утробным возгласом:

– Мясо!

Последовавшее чавканье вызвало у смертных рвотные позывы.

Лежащий ничком Адинук, не обнаружив зеркальце в своей ладони, приподнялся, чтобы посмотреть, куда оно подевалось. На уровне своей головы эльф обнаружил копыто, размером с пару бочек для дворфийской беаты. Посмотрев выше, бард обомлел. Высоко над ним развевался хвост, что-то смутно напоминающий. Еще выше – под темными сводами потолка – угадывалась энергично заглатывающая плоть голова исполинского человекобыка.

– Чтоб меня приподняло и прихлопнуло! – одновременно восхитился и испугался Адинук.

– Еще мясо? – громогласный рык сверху заставил эльфа вжать голову в плечи.

– Беги, дурак! – раздался позади голос Хиенны.

Упрашивать барда не понадобилось. После превращения в светлого ловкости, присущей всей расе первородных, он не растерял и сделал немедленный кувырок назад. На место, где только что лежал Адинук, шмякнулась огромная ладонь и пошарила в поисках добычи. Разочарованный рев донесся из-под потолка, после чего бежать бросились все. Даже те, кто только что лежал без сил. В зале осталось лишь бездыханное тело Меридианы.

– Квви, ко мне! – заорала Мерилит, сходу опережая группу бегунов на добрых пять футов. – Королева приказывает тебе!

– Не слушай ее, Квви! – не согласилась Хиенна, пытаясь нагнать сестру. – Я твоя королева!

До выхода они добежали одновременно тяжело дышащие, мокрые от пота и крови – своей и чужой. Створки уже были услужливо распахнуты, и за ними виднелось массивное тело привратника.

– Зачем так кричите, малышки? – пробулькал он встревоженно. – Опять подрались? Бывает. Вот помню, когда ваши маменьки...

– Не сейчас! – хором крикнули сестры, пробегая мимо стража.

Хиенна затормозила, чтобы подождать остальных, а Мерилит помчалась дальше к выходу из подземелья. Гарб бежал, держа в одной лапе посох, а второй обхватив Антонио. Бывший призрак, утратив лишь часть своей неосязаемости, периодически выскальзывал из подмышки шамана, проваливаясь сквозь лапу. Шаман, цедя гоблинские проклятия сквозь зубы, сноровисто на лету подхватывал тяжелую ношу и бежал дальше.

Позади героически ковылял Аггрх, поддерживаемый под руки Михелем и Адинуком. Замыкал колонну Муфад’ал, лицо которого выражало массу эмоций. Он ежесекундно оглядывался, но не столько с испугом, сколько с искренним сомнением в реальности происходящего.

Миновав ворота, компаньоны остановились отдышаться, чувствуя себя в относительной безопасности за шипастой спиной Квви. Сам страж сообразил, что какая-то угроза надвигается именно со стороны казематов, и занял выжидательную позицию.

– Что произошло? – встревоженным шепотом поинтересовался Михель у Хиенны.

– Ваш друг стал кем-то большим, чем он был до того, – туманно ответила суккуба, изредка вздрагивая и морщась от боли. Было непонятно, дрожит она от испуга или это на ней так сказываются две недавние схватки. Монах нежно дотронулся до кровоточащих порезов на спине девушки. Пуута тихонько зашипела от боли, но не отстранилась. Михель беззвучно зашевелил губами, и кровь перестала сочиться, а раны хоть и не совсем полностью, но затянулись.

– Ты лучший, – не оборачиваясь зашептала принцесса. – Он стал Кхинь кхуном. Вы бы назвали его фурором. Правда, фуроры всегда были немного мельче, что ли. Разве только легендарный Пхунорон... но, кажется, даже он был не таким большим.

***

Высоты огромных ворот как раз бы хватило, чтобы в них смог легко пройти, не зацепив рогами потолок, чудовищно огромный Каввель. Он хотел раздвинуть огромные створки, но просто сорвал одну из них и отбросил в сторону. После этого великан замер в нерешительности при виде Квви. С губ исполина срывались капли свежей крови и падали вниз, пачкая обрывки одежды, кое-как прикрывавшие мускулистое тело. Видимо, по дороге он успел перекусить еще кем-то из пленников Меридианы. Фурор буравил стража тяжелым взглядом налитых кровью глаз. Квви тоже застыл, втянул несколькими носовыми отверстиями воздух и засмеялся. Звук оказался на редкость жутким для ушей смертных.

– Давненько, давненько... – словно окунаясь в воспоминания, пробулькал Квви, оставаясь на месте и угрожающе демонстрируя огромные когти на лапах.

Гарб бесстрашно выступил вперед и постучал посохом об пол, чтобы экс-минотавр обратил внимание на него.

– Эй! – обратился он к громадине. – Это я Гарб, помнишь меня? Я твой друг.

Хиенна хотела его остановить, но потом передумала.

– Больше мяса? – вопросительно рыкнуло чудовище, которому немаленький Квви едва доходил до пояса. – Пузо битком. Больше не могу жрать.

– Тем лучше, – немного расслабился гоблин и предложил. – Давай просто поговорим?