Один лишь Муфад’ал все время отстраненно смотрел в окно, что-то изредка бормоча на незнакомом всем красивом и певучем языке.

Даже огню есть мера, а вражде меры нет.

Пуутская поговорка

Ведущими и распорядителями турнира оказались бойкий крылатый бесенок кислотно-зеленого цвета, довольно крупный для импа, и знакомый бармен из «Красного борщевика». Здоровенный инкуб по торжественному случаю сменил фартук на более соответствующий случаю наряд: темно-синяя рубашка, застегнутая не на все крючки, специально оставляла голой волосатую грудь, а черные кожаные сапоги на шнуровке плотно облегали его стройные ноги поверх тесных лосин, заставляя громче биться сердца всех демонесс в округе. По крайней мере тех, что не были бесформенными чудищами.

Имп же был не одет, как и все остальные его сородичи. Волос на его чешуйчатом теле не наблюдалось, но он при этом умудрялся лысеть весьма своеобразным способом. Чешуйки периодически сыпалась с его макушки, обнажая омерзительную розовую кожу. Большинство пуутов сходилось во мнении, что розовое отвратительно смотрится на зеленом.

В руках оба ведущих держали магические усилители звука, чтобы толпа гарантированно слышала все их объявления и комментарии.

– Сомбун, сколько спячек, сколько линек, мой старый недруг?! Как делишки? Делишки как? – поприветствовал бармена имп.

– Неплохо, Таксин. Могло бы быть еще лучше, – весело ответил Сомбун. – И будет, как только мы обретем нового правителя.

– Да, событие, свалившееся на наши головы нежданно-негаданно – прощальный подарок от почившей королевы, – возвестил первый ведущий, произнося фразы между взмахами крыльев, державших его над толпой, что давало отличный обзор всей огромной арены и лагеря за ее пределами. – Оно уже начинается, так что не забудьте занять места получше-получше.

Второй тоже взмыл над ристалищем на левитирующей платформе. Гарб присмотрелся к ней внутренним зрением – летательное средство поменяло облик и стало похожим на обычный шелковый ковер с бархатными кисточками по углам.

– Если кому-то места не хватит, – подхватил бармен, – не стесняйтесь сожрать парочку конкурентов послабее. Главное, не задирайте равных себе по силе. Мы тут не за этим собрались.

Палаточный городок зашумел и пришел в движение. Прочие дела пууты сразу прекратили, и разношерстная демоническая река потекла в широкие проходы к трибунам. Когда все места заполнились, а сильные немилосердно расправились с наиболее наглыми, ведущие снова обратились к зрителям.

– Итак, мы рады приветствовать вас, дорогие соподданные, на одном из величайших событий в истории нашего королевства. Согласен ли ты, Сомбун, что это мероприятие запомнится выжившим на многие-многие тысячелетия вперед?

– Несомненно, мой крылатый напарник Таксин! Для тех, кто сможет столько прожить, – жизнерадостно подтвердил бармен. – Хотя известие о смерти нашей дражайшей королевы и не стало чем-то необычным – в конце концов убить могут любого, но вот то, как бездарно наши наследницы распорядились наследством, а точнее не распорядились, порождает целую бездну вопросов – простите за каламбур.

Таксин сделал в воздухе элегантную мертвую петлю, и толпа разразилась аплодисментами.

– Ну, что же ты сразу скребешь против чешуи, – снисходительным тоном отозвался он. – Даже владыки ошибаются, а уж принцессы и подавно. Не будем к ним слишком-слишком строгими. Тем более, что одной из них, возможно, в скором-скором времени все-таки придется взять поводья правления в свои прелестные-прелестные ручки.

– Разумеется, – тут же отреагировал второй ведущий. – Но не будем забывать, что есть и другие претенденты на престол. Раз уж те чудесные волшебные крылышки не достались ни одной из очаровательных наследниц, попытать счастья собирается еще пара дюжин кандидатов. Итак, встречайте участников отборочных состязаний!

Взревели трубы, и на арену один за другим вышли, выползли и вылетели десять команд. В каждой из них наличествовало от одного до шести участников. Группы несли флаги и распевали то ли гимны, то ли боевые песни – каждая свою собственную. Все очень старались, но в итоге получалась жуткая какофония. Тонкий художественный вкус Адинука и нежный слух, обострившийся с появлением второго уха, очень сильно страдали.

Хиенна указала на группу огромных полупрозрачных болотного цвета слизняков, передвигающихся ползком и размахивающих при движении двумя коротенькими щупальцами с присосками. Конечности располагались в районе глаз в верхней части тела.

– Карсуны – большие любители плеваться кислотой, – бесстрастно прокомментировала она. – А еще они практически неуязвимы для любого холодного оружия и некоторых стихий. Если нужно отправить кого-то в жерло вулкана или, например, в болото с ядовитыми испарениями – лучше карсуна никого нет. Хорошо хоть сообразительностью они не блещут и очень падки на лесть.

– А разве в вашем мире могут существовать слизни? – спросил Адинук. – Ведь у вас нет воды! Без воды слизни дохнут, это я вам как натуралист говорю. Я таких в Подземье насмотрелся.

Хиенна охотно объяснила:

– Они живут в кислотных болотах, и жидкости им там хватает. Запас кислоты они носят прямо в теле. Ей же и плюются.

Компаньоны заняли места в королевской ложе рядом с принцессой, которая вместе с Антонио переводила с пуутского для остальных. Мерилит сидела со скучающим видом в ложе напротив. За ее спиной маячила свита: вертлявый имп, ни на секунду не замирающий в одной точке, смазливый парнишка с рожками в нарядной желтой рубашке, тот самый огромный обезьяноподобный декнумкан и еще один демон, периодически меняющий не только внешность, но и форму.

– Кто это? – дрожащим голосом спросил Антонио.

– Мастер порталов Ченвай, – ответила Хиенна. – Скорее всего, придется с ним драться.

– Это он! – еле слышно прошептал парень.

– Тот самый?.. – не закончил фразу Михель.

Антонио молча кивнул. Его била нервная дрожь, а жилы на шее самопроизвольно начали напрягаться, словно невидимая рука сдавила горло недавнего призрака.

– Значит, все-таки это был не куньмо, – скривилась Хиенна, потерев пальцем носик. – Он чанай – известный охотник за душами. Довольно неприятный тип и могущественный к тому же. С детских лет с ним не лажу. У него, как говорится, амброзия на языке, да коготок ядовит. Не удивлена, что он у сестрички ошивается. Обожает интриги и всегда блюдет свои интересы.

– Что-то мне подсказывает, – произнес Гарб, – что этот аморфный субъект еще доставит нам некоторое количество неприятностей. Мне в голову пришла мысль, а не мог он, Бурбалка, на тебя какие-то планы строить, когда отправлял в мир теней?

Монах поменялся в лице и с подозрением посмотрел на Антонио.

– Кто его знает, – пожал плечами парень, которого все еще ощутимо потряхивало. – Откуда ему знать, что я смог бы выжить и выбраться?

– Он мог и не знать, – сквозь зубы процедил Михель, – но мог надеяться на это. Я чувствую в нем что-то неправильное. Самое неприятное, что я это и в тебе чувствовал с самого первого дня нашего знакомства. Если твое возвращение из мира теней – часть его плана, то дело плохо.

Бурбалка скосил глаза на компаньона, но монах сидел со слишком каменным лицом, чтобы можно было прочитать хоть какие-то эмоции. На мгновение Антонио вспомнил, как сильно Михель испугался его при встрече и как хотел уничтожить. А ведь тогда он еще не знал, где Бурбалке довелось побывать. Как бы ретивый служитель культа не заподозрил в своем компаньоне какую-нибудь порчу. Радовало только, что Михель никогда не производил впечатление фанатика. Вряд ли он набросится на того, с кем столько довелось пережить, лишь из-за путешествия в Умбру.

– Вон тот смазливый чертик с рожками, он кто? – спросил Аггрх, позевывая.

Орку уже становилось скучно. Он ждал только начала состязаний.

– Это инкуб, – пояснила Хиенна. – У вас, кажется, считают, что мы принадлежим к разным видам.