Герман.

После объявленного выходного, Герман не стал задерживаться в офисе и отправился в бар. У него не было привычки принимать алкоголь посреди рабочего дня, но, кажется, сегодня все обстоятельства склоняли его к тому, чтобы напиться. Сегодня ему предстояло принять тяжёлое решение, итоги которого он должен был огласить завтра в офисе.

Сначала он перекусил. А когда понял, что дома его, скорее всего, никто не ждёт, заказал пару рюмок горячительного. Ближе к вечеру пара рюмок превратилась в опустошённую бутылку виски. Герман чудом не ввязался в драку, ведь за пару минут до того, как он собрался уезжать, заказав такси, к нему пристали несколько подпитых товарищей. Герман сумел спрятаться от них в подъехавшем к нему такси.

Через час такси подъехало к дому.

На улице было темно. Только фонари, освещавшие ограду участка, помогли Герману дойти до ворот без проблем. Уже в прихожей шатающегося мужчину встретил дворецкий.

— Герман Дмитриевич, — поклонился тот.

— Верника дма? — спросил Герман, пытаясь совладать с туфлей.

Посчитав, что туфля в руке, Герман дёрнул её, но проклятая обувь не поддалась. Мужчина тут же повалился в бок, кое-как упёрся о стену и замер. Стоя посреди прихожей в самой что ни на есть неестественной позе, он взглянул на дворецкого. Голова с трудом удерживалась в одном положении.

— Герман Дмитриевич, — отозвался Соломон Остапович, — Вероника Михайловна ушла ещё утром. После этого она так и не приходила.

Герман хотел выругаться, но пьяное сознание подсказало, что это бессмысленно. К тому же, в таком состоянии он начал понимать, что действительно провинился перед любимой. Он понял это ещё до того, как напился. Просто ему было нужно время, ему были нужны сторонние возбудители, чтобы окончательно усадить эту мысль в голове и понять — что для него на первом месте, а что на втором. Учитывая сегодняшний поступок с выходным, Вероника встала на первое место. По крайне мере, именно так думал Герман, пытаясь выровняться.

— А ку… куда ушла? — запинаясь спросил Герман.

— К сожалению, Вероника Михайловна не ставит меня в известность насчёт своих планов, если того не требуют обстоятельства. — Поняв, что Герман не может банально устоять на ногах — что уж говорить про обувь, — Соломон Остапович подался к начальнику. — Позвольте я вам помогу.

Герман отмахнулся, слабо понимая, что происходит, но всё же присел на стоящий рядом пуфик, позволив дворецкому разуть себя.

— Я же так её лублу, — сказал Герман, повесив голову. Изредка он пытался поднять нерадивую часть тела, чтобы не уснуть прямо в прихожей, но удавалось это с трудом. — Я же… Понмаишь, Солмн. Я же на всё гтов рди неё.

— Герман Дмитриевич, — ответил дворецкий, поднявшись, — не хочу вас обижать, но, судя по вашим поступкам, всё совсем иначе.

Герман резко вскинул голову.

— Что это значит? — голос стал таким, словно Герман в миг протрезвел.

— Вы практически не появляетесь дома. Даже я ложусь спать к до того, как вы приходите.

— И шо? — глаза Германа раскрылись на полную.

Понимая, что этот разговор не приведёт ни к чему хорошему, дворецкий ответил:

— Герман Дмитриевич, прошу, давайте обсудим этот вопрос утром. Сейчас вам нужно поспать.

Герман хотел поспорить. Даже поднял руку, чтобы показать свою готовность. Только… только дайте мне немного времени, — говорил весь его внешний вид. Он снова уронил голову на грудь. Через несколько секунд дворецкий услышал слабый храп.

Мужчина подошёл к начальнику, подстроился, перекинул руку через плечо и попытался поднять Германа. Вышло не сразу, но, когда Герман вновь пришёл в себя, он всё же помог дворецкому донести свою тушу до кровати. Хотя… трудно назвать это помощью — Герман то и дело норовил развернуться и пойти на улицу. Зачем — он не уточнял. Но в его голове явно созрел какой-то гениальный план. Жаль только, что воплотить его сегодня было не суждено.

Уложив Германа в кровать, Соломон Остапович не стал раздевать начальника, так как посчитал, что это будет уже перебор. Да и сам Герман Дмитриевич вряд ли оценил бы такой жест доброй воли.

Дворецкий ушёл, оставив хозяина наедине с его сновидениями.

Когда время на прикроватных часах показывало 01:53, Герман пришёл в себя. Он проснулся, потирая лоб и глаза. Голова болела ужасно. Боль не просто окутала его, но и била не хуже боксёра, отвешивающего удары своими тяжёлыми перчатками.

Мужчина кое-как поднялся с кровати, дошёл до кухни, отыскал шкафчик с медикаментами и принял сразу две таблетки обезболивающего. Он выпил стакан воды, поставил, понял, что одного мало и осушил ещё два.

Посидев какое-то время за обеденным столом в тусклом свете вечерних ламп, Герман вспомнил про телефон. Он достал его из кармана и уставился в экран. Он долго смотрел на телефон, не решаясь сделать звонок. Вертел гаджет в руках, откладывал в сторону, затем поднимал снова, и смотрел.

Он думал, что скажет, если всё же решится. Как будет оправдываться перед Вероникой за все свои поступки? Да и нужны ли тут оправдания? Вряд ли что-то в этой жизни можно решить просто оправдавшись. Вся эта ситуация, все эти события, происходящие с ним последние два месяца… он так устал от всего этого. Он так устал пытаться спасти кампанию. Он спасал её уже больше года, но понимал, что это просто невозможно. Кампания была лишь ширмой. Очень затратной ширмой, которая оказалась не удел, как только нужда в использовании этой ширмы отпала. Герман до последнего верил, что сможет сохранить эту ширму, эти декорации, превратив их в полноценный, независимый бизнес, но сегодня… сегодня он понял, что спасение этого утопающего корабля незаметно лишило его самого ценного — его любимой девушки. Он был так занят холдингом, так был занять всеми этими перипетиями внутри своей семьи, что совсем позабыл о ней.

Нет, нужно действовать, — подумал он и наконец набрал номер Вероники. После десятого гудка Герман уже отчаялся. Начал думать, что оно к лучшему. Он даже толком не придумал, что будет говорить, если она ответит — понадеялся, что решит всё по ходу, слова подберутся сами, но чем дольше он слушал гудки, тем сильнее уверялся в том, что ему нечего говорить. Даже порядком заволновался.

Прозвучал четырнадцатый гудок. Герман убрал телефон от уха, собрался сбросить звонок, но вовремя увидел, что время пошло. Значит, она ответила.

— Алло, — тихо донеслось из динамика.

Некоторое время мужчина просидел в ступоре, совершенно сбитый с толку. Однако, ему всё же удалось взять себя в руки и приложить динами обратно к уху.

— Алло, — ответил он наконец.

— Что такое? — донёсся сонный голос.

Слева в груди что-то кольнуло. Он подумал, что отдал бы всё, лишь бы услышать этот голос рядом. Чтобы она сейчас была рядом. Он понял, каким был идиотом. А ещё… ему стало мерзко от самого себя. «Вспомнил только тогда, когда она ушла?» — мысленно спросил он себя и скривился от собственной гнусности. «Как же это некрасиво, Герман…».

— Как ты? — аккуратно поинтересовался он.

Девушка вздохнула. Было слышно, как рушатся все её планы на ближайшие сновидения.

— Герман, ты позвонил только ради этого?

— Хотел услышать твой голос.

Он понял, что сейчас поможет только честность. Нет. Сейчас вряд ли вообще что-то поможет. Но, чтобы просто удержать её, чтобы просто продлить время этого разговора, который всё равно не смягчит их проблем, он решил говорить правду и только правду.

— Герман… — девушка снова вздохнула. Ей было тяжело слышать всё это. — Зачем ты это говоришь?

— Потому что не могу без тебя.

И снова он сказал честно. Жаль только, что его поступки за последние два месяца сильно расходились со словами, которые он произносил сейчас.

— Герман, я… — она хотела сказать, что любит. Он и сам это понимал. Если бы он только мог вернуть всё назад… Сделать так, чтобы она не уходила… — Завтра в обед я заеду к тебе, чтобы собрать вещи. Я бы хотела, чтобы тебя в это время не было дома. Надеюсь, ты меня поймёшь. — Не дожидаясь ответа, она закончила разговор словами: — Прощай Герман…