Я закипела от злости. Кулачки сжались, а давление между верхней и нижней челюстью было такое, что я могла запросто разгрызть стальную арматуру. Губы задёргались, словно опережая ход мыслей, словно хотели сказать всё сами, без помощи языка.

Наконец я открыла рот.

— У меня день рождения, Герман! — Поняв, что фраза выдалась не полной, быстро исправилась: — Четыре дня назад у меня был день рождения, Герман! Но ты даже не удосужился меня поздравить! А теперь я прихожу к тебе на работу, а ты… Ты… Ты! Ты просто… Просто невыносим!

На последней фразе я чуть ли не топнула, но всё же удержалась. Окончание должно было быть намного громче и серьёзнее, чем простой удар ногой о пол. Я ведь не ребёнок какой-то, чтобы топать ножками…

— Всё кончено! — сказала я под конец. И уже эта фраза ударила гораздо сильнее, чем я могла бы ударить физически. Я поняла это по лицу Германа. Я поняла это по собственным чувствам, что нахлынули на меня сразу, после того, как я это сказала. Я готова была заплакать, зарыдать прямо на месте, но сдержалась. С трудом, но сдержалась.

Развернулась. Закрыла глаза, чувствуя, как предательские слёзы стекают по щекам и вышла из кабинета.

Не обращая внимания на окружающих и работников, я дошла до приёмной, сухо попрощалась с Ирой и подошла к лифту. Конечно же, Иру такое прощание не устроило. Она вышла из-за стойки, рискнула подойти, но я уверенно оборвала все её попытки резким выкриком:

— Не сейчас!

Ира послушалась. Замерла на месте и проводила меня омрачённым взглядом.

Лифт спустился вниз, створки разъехались в стороны, я вышла. Прошла до выхода, покинула здание и только на улице смогла остановиться. Жадно вдохнув несколько раз, я открыла глаза. Слёзы больше не текли. Наконец-то я успокоилась. Что ж, отделалась малой кровью. Могло бы быть и хуже, — пыталась успокоить себя я.

В сумочке зазвонил телефон. Номер не определился. По крайне мере, у меня в контактах такого не было точно. Я приняла вызов и приложила динами к уху.

— Да? — спросила я, попутно вытирая с щёк остатки влаги.

— Вероника? — спросили на другом конце.

— Всё верно. Вероника, — подтвердила я. — А вы, простите, кто?

— Вероника, дорогая, это я, Вика, твоя сестра.

Слова застыли в горле. Собралась такая куча слов, что из неё было просто невозможно выбрать что-то вразумительное и толковое.

Вероника.

— Вероника, дорогая, я сейчас в Москве. Хотела бы с тобой встретиться, но прежде, мне нужно сказать тебе кое-что важное. Вероника. — Я спускалась по ступеням, слушая голос на том конце. Но, когда в очередной раз услышала своё имя, остановилась. — Вероника, ты должна расстаться с этим человеком, — донеслось из динамика.

Что ещё за совпадение такое? — подумала я. Звёзды так сошлись? Или что? Интересно, про кого она вообще? Может, вовсе не про Германа?

Я попыталась сказать хоть что-то вразумительное:

— Вика… Слушай, мы не виделись с тобой столько лет… Я даже не знаю, как реагировать. Честно говоря, я даже не уверена, что это на самом деле ты.

В ответ я услышала недовольство:

— Вероника, ты что, не слышишь меня? Послушай! Послушай внимательно! Ты должна расстаться с Фористовым Германом.

Ступеньки остались позади, я уже почти вышла на дорогу и двинулась в сторону остановки.

— Откуда ты знаешь? — спросила я, сильно недовольная таким отношением. Почему? Почему нельзя услышать меня? Зачем твердить одно и то же, игнорируя мои слова?

— Я многое про тебя знаю.

Я остановилась.

— Знаешь, что? Раз уж ты хочешь поговорить, давай поговорим! Но только не по телефону. Я не собираюсь обсуждать такие вопросы по телефону. И вообще, ты ведь в столице? Почему сразу не назначила встречу? В чём проблема? Или не хочешь видеться? Предпочитаешь прятаться, как обычно? Ты хоть знаешь, как долго мы пытались тебя найти?!

— Вероника…

— Нет-нет-нет-нет, — словно заевшая плёнка, я повторилась несколько раз. Подняла ладонь и начала активно размахивать ею в такт произносимым словам. — Никаких Вероник. С меня хватит. Всё! Если ты приехала, давай встретимся. Я отправлю тебе адрес сообщением. Если не хочешь, отправь сама. На другие варианты я не согласна. Выслушивать твои поучения по телефону я не намерена. Ты пропала! Пропала на столько лет! А теперь являешься, как будто ничего не было, и требуешь, чтобы я бросила своего молодого человека? Это ещё что за шутки? Нет, Вика, так не пойдёт. Хочешь поговорить, поговорим с глазу на глаз. Я всё сказала!

Слушать сестру не стала. Высказалась, убрала телефон от уха и сбросила звонок. «Молодого человека?» — подумала я. Ну… не такой уж он уже и молодой…

Я всё ещё стояла на месте. До остановки оставалось пару шагов. Я выдохнула, сделала шаг, второй… Внезапно к тротуару подлетела машина. Чёрный, тонированный микроавтобус затормозил со свистом. Боковая дверь открылась, из машины выпрыгнули двое — в чёрных водолазках, чёрных брюках и чёрных берцах. На груди и них было что-то вроде бронежилетов. На лицах — чёрные, солнцезащитные очки. Один с которой стрижкой, второй — с выбритыми висками, густой шевелюрой сверху и конским хвостом позади. Да… всё то время, что они шли прямо на меня, я стояла в ступоре, пытаясь запомнить их внешность, чтобы, в случае чего, составить точный фоторобот. Я понимала, что ничего хорошего меня не ждёт. Понимала я это до тех пор, пока меня не схватили под руки с обеих сторон, и я не начала кричать, как ненормальная. Нужно было бежать, как только поняла, что что-то не так. Но нет! Нет! Нужно мне было стоять и таращиться на них, как дура!

В машине меня усадили на диван и быстро заклеили рот. Пока один заклеивал рот, второй перевязывал руки. Я пыталась отбиться ногами, но совсем скоро и они оказались обездвижены. Завершающим штрихом стала повязка, которую мне натянули на глаза. Хорошо хоть, что не мешок, — подумала я.

Было ли мне страшно? Да мне было невероятно страшно. Страшно, как никогда. Хоть у меня уже и был некоторый опыт в похищениях — к такому всё равно нельзя привыкнуть.

Ненадолго смирившись со своим положением, я замолкла и перестала брыкаться. Потому что устала. Потому что поняла, что от этого нет никакого толку. Никто ведь даже не трогал меня.

Ехали мы довольно долго. По примерным подсчётам машина остановилась только минут через тридцать, а то и все сорок. Когда же авто встал, я почувствовала, как меня снова берут под руки и пытаются вывести наружу. Я снова задёргалась… как будто от этого был какой-то толк. Но в таких ситуациях не думаешь головой. В таких ситуациях действуешь на инстинктах. В таких ситуациях хочется просто выжить…

Меня вытащили из машины, освободили ноги, провели на пару метров вперёд и… остановились. Отпустили. Я замычала, дёргая головой из стороны в сторону. Сердце чуть не остановилось от страха, когда с глаз сорвали повязку. Я уже думала, что всё… конец. Поэтому, как только глаза оказались свободны, я тут же закрыла их. Зажмурилась.

— Вероника, — прозвучал знакомый голос.

В ответ я, кажется, что-то пискнула, точно запуганная мышь.

— Снимите! — прозвучал приказ.

Я аккуратно попыталась открыть глаза. Сначала один… Но, только открылся один, только я увидела, кто передо мной стоит, оба глаза раскрылись на полную и меня понесло во все тяжкие. Я начала брыкаться, пытаться отбиться от крутящихся рядом мужчин в водолазках — точно спецагенты какие-то. Мне было плевать, что они хотят освободить меня. А они именно что хотели развязать меня. Потому что, когда я открыла глаза, то увидела перед собой родную сестрёнку — блудную дочь своей матери и позабывшую о своей семье девочку Вику.

— Вероника, пожалуйста… — Вика подошла ближе, протянула ко мне руку, попыталась успокоить.

Я даже перестала брыкаться. Разве что, всё ещё немного мычала. Вика тянулась ко мне. Когда её кисть коснулась моего плеча, я тут же дёрнулась, словно свирепое животное. Ей стоило понять. Понять на все сто, на сколько я недовольна происходящим.